— Гнев был причиной, больше ничего. Взять девушку против ее воли; дело в контроле. Контроль гнева. Гнев вышел наружу и из-под контроля. Возможно, гнев исходил от того, кто контролировал тебя, — каждое заявление падало в своеобразный список.
— Я не зол! — кричу я, доказывая обратное. Пропустил руку через свои ужасные волосы еще раз. — Просто увезите меня с этого острова. Пошлите на курсы контроля гнева или что-то вроде этого, — заставляя себя улыбаться, пытался умолять. Я не хочу идти к какому-нибудь мозгоправу. Моя мать лечилась годами, и это не помогло ей, просто вызвало пристрастие к маленьким цветным таблеточкам.
— Не вариант, тебе предоставили выбор — тюрьма или остров, — ты выбрал остров.
Я не выбирал, мне не дали выбора. Мой отец подумал, что будет лучше для компании, если я поеду сюда, как на отпуск, а не в наказание. Мне обещали, что здесь никого не будет. Никто не будет об этом знать, кроме Гарви, Колтона и исправительной команды. Но она здесь, и мы опять ходим по кругу.
— Я не могу остаться здесь.
— Тогда выкинь это из своей головы. Начни вести дневник. — И с этим словами Гарви ушёл, а Колтон последовал за ним. Они не поверили мне. Она не была галлюцинацией, она человек из плоти и крови. Эта мысль была такой же острой, как и та палка, которую Гарви воткнул в песок — она была невинной, а я пытался забрать это у нее, так как делал это всегда.
***
«Я ненавижу тебя!» Написал я в дневнике. Это все, что я смог написать, даже спустя три дня после визита Гарвея. Я винил ее в том, что нахожусь на этом острове. И проклинал её за исчезновение. Я искал ее, шел по следу, который она оставила от моей палатки и далее. Не было никаких знаков, что она была здесь, и я усомнился в своей адекватности. Мог ли я вообразить ее, как сказал Гарви? Были ли у меня галлюцинации без наркотиков?
Я лежал в своей палатке третью удушающе теплую ночь. Хотелось держать палатку открытой все время, но не мог, боясь быть заколотым среди ночи. Я не побоялся этого острова только раз, и понял, что она здесь с ножом, хочет убить меня. В некоторые моменты своей жизни я желал именно этого. В тот момент, когда мой отец протянул руку мне. В тот момент, когда я нашел свою мать на полу ванной с разбросанными таблетками возле нее. В тот момент, когда на меня надели наручники в камере.
Это все её вина.
Эта мысль привела меня в другой мир. Действительно ли это ее вина? Она отправила меня в тюрьму? Она заставила меня лечь на нее? Она дала мне ту выпивку, что выпил у Рика в ту ночь? Мои вопросы не нуждались в ответах, и звук расстёгивающейся молнии вернул меня в настоящее. Палатка была открыта, и она стояла передо мной. Я видел только её силуэт. В руке она держала фонарик, а я наслаждался её изгибами. Заминка с фонариком не длилась долго, она встала между моих ног и отвесила мне пощечину. Звук шлепка разнёсся по палатке, а моя щека завибрировала.
— Какого черта? — прошипел я, готовясь схватить ее запястья, предотвращая еще одну атаку, но фонарик упал на землю и погрузил нас в темноту. Вторая рука дотронулась до моего лица. Не нежно, но и не грубо. Грубые кончики исследовали мою челюсть, пока не достигли губ. В доли секунды её рот был на мне, требующий и быстрый — не поцелуй, а нападение, определенно, это было неуклюже и неуверенно. Ее сердцевина прижалась к моей растущей эрекции, она стала расстегивать молнию. Девушка еще раз прикоснулась своими губами к моим и спустилась ниже, кусая мою челюсть. Она отклонилась, пока ее проворные пальчики не пробрались к резинке моих шорт.
— Какого черта? — огрызнулся я, не видя ее, но чувствуя ее бедра напротив моих. Мои руки двигались и нашли ее голые ноги. Ладонями проник под длинное платье, прижимаясь к теплой коже. Её бёдра агрессивно начали двигаться, и моё тело меня предало.
Её пальцы пытались освободить меня от тяжелой ткани шорт, и когда пуговица, наконец, поддалась, я услышал щелчок. Девушка стянула мои шорты по бокам, и я ощутил свежий воздух, который был пропитан возбуждением.
— Что ты делаешь, маленькая мышка? — мой голос низкий, хриплый и дыхание сбилось.
— Я не мышка! — огрызнулась она, беря мой член в свою ладонь и крепко его сжимая. И это удовольствие было немного болезненным. Моя маленькая мышка — груба. Одну руку обернул вокруг нее, другу — вокруг ее бедер, и перевернул, так чтобы я был сверху. Мои бедра покачивались, устанавливая медленный темп, а она сжимала член все сильнее.
— Нет, — прошипела она, её грубые пальцы обхватили всю мою длину. Она прижала свою вторую руку к моей груди, требуя контроля. Я не отпускал её ладонь, которая была обернута вокруг меня, так что просто вдавил колени в матрас и позволил ей еще раз оседлать меня.
— Чего ты хочешь, маленькая мышка? — спросил я со смехом. Мысль о том, что ее пальцы обернуты вокруг меня, не покидала меня. Без слов она отклонилась назад и выпустила мою эрекцию. Жар ее сердцевины я почувствовал на головке, а затем она впустила меня в свою тугую влажность.
— Оооох, — мы простонали в унисон. Откликом моего тела была боль, от входа в теплое женское тело, смесь боли и удовольствия. Прошли месяцы с тех пор, как я был с женщиной, и мои глаза закатились от удовольствия. Она дала мне почти выскользнуть из себя и опустилась снова по всей моей жёсткой длине. Маленькая мышка объезжала меня, хороня меня в себе по самые яйца, сжимала меня все туже и выжимала из меня все соки.
— Святой боже! — Мои пальцы впились в ее бедра, удерживая на мне, пока она покручивала бедрами. Ногти царапали мою грудь, впиваясь в кожу, которая недавно загорела. Глаза привыкли к темноте, и я смог увидеть голову, откинутую назад в экстазе.
— Тебе нравится, маленькая мышка? — Одна рука погладила моё лицо, но я поймал ее за запястье. Я прижался своими губами к ее ладони, поцеловал центр ее маленькой ручки. — Мне нравится, — сказал я, пока она скользила по всей моей длине, приближая мощный оргазм, который начинал пульсировать внизу спины. Схватил ее за бедра, удерживая. Я пульсировал внутри нее. Бедра девушки дрожали, я понимал, что она близка к оргазму, но еще не кончила. Она хотела контроль, но я хотел доставить ей удовольствие.
Я прижал свою ладонь к ее мокрому белью и проник под него, нашел чувствительную точку, которая должна была послать ее через край. Дрожь прошла по всему ее телу, и она закричала. Ногти вонзились в мою кожу, царапая бока, а голова откинулась назад. Её голова опустилась, и волосы коснулись моей груди. Единственным звуком было наше сбившееся дыхание в палатке, которая пахла сексом.
Медленно её пальцы переместились на мой живот. Она откинула свои волосы назад, и я почувствовал тяжесть ее взгляда даже несмотря на темноту. Я мог только ощущать ее, но не видеть. Хотел прочесть выражение ее лица, но оно было скрыто от моих глаз. Наши грудные клетки все еще опускались и поднимались в унисон. Мои глаза закрылись от истощения, но на лице была огромная улыбка. Вялый и истощенный выскользнул из нее, я нуждался в каком-то промежутке времени, прежде чем смог бы взять ее еще раз. Мои руки медленно путешествовали по ее бедрам, и я поставил её колени по обе стороны от меня.
— Мышка, — прошептал я, прежде чем уснул самым глубоким сном за тот месяц, который провел на острове.
Глава 8.
День 20.
Джулиет
Звук водопада окружил меня сразу, как только я зашла в пруд. Природная колыбельная усыпляла меня пением птиц и дуновением ветра. Лилиан предупредила меня, что на острове есть чистая вода, но она холодная, да и к тому же мой загруженный мозг не хотел, чтобы она была теплее.
— Стань одним целым с природой. Освободи себя, — сказала она мне, а после привезла меня на остров. — Силы, чтобы измениться, – они в тебе.
В её последний визит она сказала, что я потеряла все. Женщина выглядела обеспокоенной, но я убедила её, что все в порядке. Я не сдавалась из-за эксперимента. Не была готова вернуться домой. Мне нужно узнать больше о себе и об острове. И не знаю почему, но я не упомянула своего соседа по острову.
«Ты почувствовала что-нибудь непривычное на острове?»
Мне следовало сказать ей, если бы в следующий ее визит я была бы мертва, то Лилиан бы знала, кто это сделал. Собирая воду в ладошки, я выливала ее на свою голову, надеясь вымыть все мысли о нем. Парень пялился на меня с жадностью в глазах. У меня были силы, чтобы убить, но я потеряла их в ту ночь, когда попыталась убить его. «Убей меня». В его голосе звучало желание, чтобы это свершилось. Что-то в его голосе говорило о том, что он хочет, чтобы все было кончено. Но что конкретно?