Сюзанна Энок - От ненависти до любви…

– Еще одну, – попросила она. – Стоило бы тебе понять: идиоток я терпеть не буду, как бы они тебя ни раздражали. Глупые служащие будут стоить мне денег и репутации. – Оливер выложил перед ней четверку треф. – Хотя, если мисс Эванс не так уж глупа и только притворяется дурочкой, это совсем другая история. Я пас.

– Раздатчик берет. – Он перевернул пятерку червей: вместе с королем червей и двойкой пик – в общей сложности семнадцать очков. – Раздатчик пасует. Нет, поверь мне, мисс Эванс не притворяется. Не уверен, что она найдет обратную дорогу домой от Адам-Хауса.

– Значит, не буду ее брать. А как остальные? – Диана перевернула свою карту. – Двадцать.

Оливер кивнул.

– Семнадцать. Игрок выигрывает. На половину девушек надежды мало, но вот четверо – вполне обучаемы. А пятая уже знает игру, и, кажется, у нее есть способности. – Собрав карты в колоду, он перетасовал их и снова начал сдавать. – Однако имей в виду: уметь играть – еще не значит быть хорошим банкометом.

– Понимаю. Поэтому на их обучение я и отвела шесть недель. Пригляжусь повнимательнее к тем пяти, которых ты отметил. В целом, думаю, тридцати девушек за игорными столами, разносящих напитки, развлекающих гостей приятной беседой будет достаточно.

– Ты прислушиваешься к моему мнению? Вот это новость! – «И весьма интригующая новость», – добавил Оливер про себя.

– О картах ты знаешь все, и у тебя к ним действительно талант. Я могу осуждать, даже презирать тебя по моральным основаниям, но я не слепая.

– На месте владелицы игорного клуба я бы поостерегся говорить о морали. Кто, как не ты, намеревается поднять грех в Лондоне на совершенно новую высоту?

– Верно. Знаешь, оказывается, грешить самой намного приятнее, чем когда грешат против тебя.

Кажется, это очередная шпилька в его адрес? Что ж, не так Диана умна, как о себе воображает.

– Неприятно, когда грешат против тебя, – мягко ответил Оливер, – но и для грешников бывают свои последствия.

Диана подняла глаза.

– Ты хочешь сказать, что… сожалеешь? – с неподдельным удивлением спросила она.

– Разумеется, сожалею. Может, кому-то я и кажусь чудовищем, но все же я человек.

– Это ты так говоришь. Я воздержусь от суждений, пока не увижу доказательства.

– Что ж, смотри!

Оливер поднялся, резко отодвинув стул, и перегнулся через стол. Прежде чем Диана успела отпрянуть, он схватил ее за ворот муслинового платья, рванул к себе и приник к ее губам.

От прикосновения его губ по ее телу разлился обжигающий жар. Оливер не был нежным: почти распластав ее на столе, он жадно впился в ее губы. Языки их сплелись, и тела словно слились воедино. Но когда казалось уже, что еще искра – и вспыхнет гибельный пожар, Оливер вдруг отпустил Диану и выпрямился.

Она упала в кресло, забыв о своей обычной грации.

Тяжело дыша и мысленно проклиная себе за это, Оливер двинулся к дверям. Черт побери! Он хотел всего лишь напомнить ей, что в Вене Диана наслаждалась не меньше его. А вместо этого… Как теперь изгнать из мыслей распростертое под ним нагое тело, разметавшееся по подушке волосы цвета глубокой ночи, изумрудные глаза, горящие возбуждением и страстью?

– Такое доказательство подойдет? – бросил Оливер через плечо; голос его прозвучал хрипло. – А теперь пойду перекушу перед следующей так называемой лекцией.

Оливер был уже в дверях, когда за спиной у него прогремел выстрел.

Диана бросила на стол дымящийся пистолет. Вернуть его на прежнее место, за подвязку, она пока не могла – ствол был слишком горяч. Грохот выстрела еще гремел у нее в ушах.

Оливер обернулся, схватившись за левое плечо, и кинул на нее гневный взгляд.

– Ты меня подстрелила!

– Я же тебя предупреждала, – ответила она, поправляя юбку, из-под которой достала оружие.

– Но ты ответила на поцелуй! Если так уж злишься, выстрели лучше в себя!

– О, не уверена, что могу с тобой согласиться, но запомню для следующего раза.

– Смотри, что ты наделала! – прорычал Уоррен – и вдруг, пошатнувшись, опустился на колени – между пальцев его сочилась кровь.

На пороге показалась Дженни, за ней по пятам следовала Маргарет.

– Что за… – начала Дженни, но тут же овладела собой: – Маргарет, принеси воды и чистую ткань для перевязки. Не позволяй мужчинам входить сюда. Скажи рабочим, что леди Камерон увидела крысу и стреляла в нее.

– Быстро же вы придумываете отговорки, – проговорил Оливер, привалясь спиной к стене. Он побледнел, но особенно встревоженным не выглядел.

– У меня большая практика.

Дженни повернулась к Диане и спросила беззвучно, одними губами:

– Ты в него стреляла?

– Он меня поцеловал, – прошептала та в ответ. «Надо бы помочь Дженни», – подумала она. Если «крыса» сдохнет посреди клуба – это отпугнет посетителей.

– Диана, тебе нюхательная соль нужна?

– Нет!

Что за глупый вопрос? Хотя… Диана пошатнулась и ухватилась за край стола. Господи, она только что стреляла в Оливера Уоррена! Да, она его не любит. Ладно уж, будем говорить прямо: ненавидит. С удовольствием разбила бы ему нос. Но стрелять?.. Все из-за этого… Из-за этого поцелуя!

А ведь он прав. Нельзя отрицать: она ответила на поцелуй. Страстно целовала его в ответ, хоть и помнила, что Оливер сбежал от нее в Вене.

– Иди сюда и помоги мне снять с него сюртук! – резким тоном приказала Дженни.

– Да, конечно. – Моргнув, Диана подбежала к раненому и, присев, принялась вместе с Дженни освобождать его от сюртука.

– Я сам! – простонал Оливер и исторг целую серию ругательств, добрую половину из которых Диана слышала в первый раз.

Появилась горничная с горячей водой и чистой тканью для перевязки и тут же убежала.

«Что ж, это хорошая проверка слуг на умение держать язык за зубами», – подумала Диана. Однако стрельба в доме – куда более интересная тема для сплетен, чем любовь хозяйки к черным платьям. Вот и проверим, кому из слуг можно доверять.

– Похоже, милорд, пуля прошла по касательной, – сообщила Дженни. Она закатала рукав батистовой рубашки Оливера и осматривала рану.

– Почему-то я не чувствую за это особой благодарности вашей хозяйке, – процедил Оливер.

– Благодари хотя бы за то, что я почти не целилась, – отрезала Диана. В руках она держала сюртук, разорванный на левом плече, и от этого зрелища чувствовала тошноту. – И еще за то, что решила не стрелять тебе в сердце: оно такое крохотное – все равно не попадешь.

Выбросив вперед правую руку, Хейбери схватил ее за запястье.

– Мы сравняли счет, Диана, – выдохнул он, притянув ее ближе к себе. – Я в Вене нанес удар по твоей гордости – ты ответила мне выстрелом. Но попробуй еще раз выкинуть что-нибудь подобное – проявлять милосердие я больше не буду.

Усилием воли Диана заставила себя остаться спокойной, не пытаясь освободиться или выдернуть руку. Так вот как Оливер смотрит на то, что случилось в Вене? Всего лишь удар по ее гордости? А ведь, видит Бог, он совсем не глупец. Неужто Оливер не понимает, какую боль ей причинил? Странно даже подумать, что она могла так в нем ошибиться. И еще более странно, что теперь, после всего, Диана захотела его увидеть.

Ну что ж, в одном он прав: выстрел в спину – это серьезно. Возможно, стоит передохнуть и дать ему шанс, прежде чем снова проявлять ненависть.

– Если еще раз попробуешь меня поцеловать без моего согласия, я прицелюсь намного ниже, – пообещала Диана, не желая, чтобы Оливер догадался, о чем она думает на самом деле.

Он отпустил ее руку и поднял на нее пристальный взгляд.

– Договорились. Без согласия – не буду.

– Смотрю на вас обоих и удивляюсь, – вставила Дженни, перевязывая рану на мускулистой руке Хейбери. – В первый раз на моей памяти вы ведете цивилизованный диалог! Милорд, присядьте в гостиной, а Диана сейчас подберет вам какой-нибудь из старых сюртуков лорда Камерона.

Оливер сердито взглянул на компаньонку.

– Я не донашиваю чужие вещи, тем более за этим болваном.