С волос и подбородка Оливера стекала вода, но он даже не шевельнулся.
– Вот как? Ты не стесняешься продавать себя за пять тысяч фунтов, но не переносишь, когда тебя называют наивной и очаровательной? Есть в этом какая-то странность.
– Я не продала себя, а сдала в аренду. На одни сутки. – Он нарочно ее злит, решила Диана. Что ж, пусть попробует свое же лекарство. – Хочешь знать мою теорию? Два года назад ты почувствовал, что в меня влюбляешься. И будучи эгоистичным ублюдком, испугался, точнее перепугался настолько, что сбежал в Англию. А теперь, когда я здесь, хочешь доказать себе, что мои чары на тебя больше не действуют.
– Любопытная теория, – отозвался Оливер, задумчиво водя пальцем по ее плечу. – А ты не пробовала рассмотреть такой вариант: я уехал из Вены, потому что за мной прислал дядя, а ты сейчас у меня в спальне, потому что сама пришла ко мне за помощью? Может быть, это тебе нужно доказательство, что мои чары на тебя не действуют?
С этими словами он положил руку ей на грудь и в тот же миг наклонился, чтобы поцеловать.
Едва губы их соприкоснулись, Диану словно молнией пронзило. Она отшатнулась и, судорожно вздохнув, быстро проговорила:
– Что ж, если мы оба убеждены, что каждый из нас старается доказать другому свое безразличие, может, просто отменить это условие? Похоже, мы оба совершаем большую ошибку.
Оливер сжал ее сосок.
– Ну нет, – проговорил он, кладя другую руку ей на голову и склоняясь к ее губам, – я тебя так просто не отпущу!
– Мне, знаешь ли, ничего не надо доказывать себе насчет тебя, – тяжело дыша и вцепившись в край ванны, проговорила Диана, пока Оливер покрывал поцелуями ее подбородок и шею. – Я и так все знаю! В постели ты хорош, но тебе нельзя доверять.
– Потому что я тебя бросил? – спросил он, покусывая мочку ее уха. Бог знает, чего ему это стоило.
– Потому что соблазнил меня через неделю после похорон Фредерика.
– А мне казалось, это ты меня соблазнила. По крайней мере, влечение было взаимным.
С этим Диана, пожалуй, готова была согласиться. И не только потому, что так оно и было – нет, а потому, что его умелые руки и губы лишали ее возможности мыслить, спорить, не соглашаться.
Оливер выпрямился и принялся мокрыми руками расстегивать жилет. Быстро стянул его, потом стащил через голову рубашку. На смуглой коже его белела повязка. При виде повязки Диана вспомнила, что ранила его, причинила боль, и на сей раз не испытала от этой мысли никакого удовлетворения.
– Больно? – спросила она, указав на повязку.
– Бывало и хуже. – Он повел плечом. – Выйдешь из ванны или мне к тебе присоединиться?
– А у меня есть выбор? Или ты забыл, что делать дальше? Я думала, здесь все будет, как ты скажешь. – Диана поерзала в ванне. Места здесь в самом деле хватит обоим. Но все же… Ванна – это даже более интимно, чем кровать.
– Ну хорошо. – Оливер снял ботинки и оставил их у кресла, затем протянул Диане маленький флакончик причудливой формы. – Розовое масло. Приведи себя в порядок, пока я закончу здесь, ладно?
– «Приведи себя в порядок»? По-твоему, это звучит галантно? – возмутилась она, открыв флакон и щедро плеснув розового масла в воду.
Нежный, кружащий голову аромат поплыл вокруг, словно облако. «Кажется, масло очень дорогое», – подумала Диана.
– На любезности ты отвечаешь колкостями. Что ж, попробуем более прямой подход. – С этими словами Оливер сбросил брюки.
– Вижу что-то знакомое! – пробормотала Диана.
При виде его восставшего мужского естества у нее вдруг пересохло в горле, и в голову полезли самые ненужные сейчас воспоминания – воспоминания о тех четырнадцати днях, что окончились… Да, окончились они плохо, но сами по себе были незабываемо прекрасны.
– Хорошо, что ты его помнишь. Потому что он уж точно помнит тебя, дорогая! – С этими словами Оливер переступил через брюки, шагнул в ванну и опустился в воду напротив нее.
Ноги их переплелись, и вода в ванне поднялась Диане до подмышек. Оливер взял с подноса бокал вина и протянул ей. Решив, что воздерживаться нет смысла, Диана сделала большой глоток. Но вино совершенно ей не помогло.
– И что дальше? – спросила она, отставляя бокал.
Оливер провел руками по ее лодыжкам вверх, к коленям.
– А ты уже не помнишь? Когда ты в последний раз была с любовником?
– Последний любовник напрочь отбил мне вкус к мужчинам. Спасибо тебе большое.
Диана хотела, чтобы это прозвучало как упрек, но он одарил ее все той же обаятельной, чувственной улыбкой, которая по-прежнему имела над ней власть.
– После меня – никого? Диана, я польщен.
– Сомневаюсь, что ты можешь сказать о себе то же самое.
Улыбка его на миг померкла. Неужто сожалеет? Мысль эта молнией пронеслась в голове, но Диана тут же ее отвергла. Если Оливер и сожалеет, то лишь о том, что пропустил удар.
– Скажу одно: ни одной из своих любовниц я не одалживал пять тысяч фунтов в обмен на совместное купание.
– Ванна – твоя идея. Что до меня, я предпочла бы поспать.
Он крепче сжал ее колени.
– Что ж, попробую тебя убедить, что мы можем найти занятие поинтереснее, – пробормотал Оливер, наклоняясь, чтобы снова ее поцеловать. Он слегка прикусил нижнюю губу и, отстранившись всего на дюйм или два, продолжил тем же тоном: – Расслабься, Диана, и наслаждайся. Можешь сколько угодно говорить, что презираешь меня. Но ясно как день, что тебя ко мне влечет.
Не сразу ей удалось восстановить сбившееся дыхание.
– Зря ты так в этом уверен!
– Не зря.
На этот раз Оливер не дал ей ответить, притянул к себе и страстно поцеловал. Черт побери, целоваться этот человек умел! Жаркая дрожь охватила Диану. Едва понимая, что делает, она обвила рукой его плечи и прижалась к нему.
Когда он наклонил голову и сжал губами ее сосок, она запрокинула голову и застонала. Забылось все – логика, замыслы, планы. Осталась лишь жажда наслаждения. В конце концов, Оливер прав: на ближайшие двадцать четыре часа им никуда друг от друга не деться – значит, нужно расслабиться и получать удовольствие.
Ладони его скользнули вверх по ее бедрам, а затем, не переставая поочередно целовать и посасывать ее груди, он медленно ввел в нее палец и начал совершать легкие круговые движения. Диана судорожно выгнулась ему навстречу, дыхание срывалось с ее уст шумными прерывистыми вздохами.
Когда Оливер поднял голову, чтобы снова завладеть ее губами, она уперлась рукой ему в грудь.
– Идем в постель! – прошептала Диана.
– Согласен.
Подхватив ее на руки, он встал и перешагнул через бортик. Вода стекала с них ручьем, и вместе с ней почти осязаемо растекался по спальне аромат роз. Оливер понес ее к постели. На миг Диану охватила дрожь, но холод коснулся лишь поверхности ее тела – внутри пылал неистовый жар.
Оливер уложил Диану в постель, а сам, затянув на основании члена ленту тонкого кондома французской работы, оказался сверху и начал целовать ее бедра, живот, грудь, пока наконец снова не завладел ее губами.
– Скажи, что ты меня хочешь, – выдохнул Оливер, лаская пальцем ее сосок.
Диана ощущала его возбуждение, и это мешало мыслить здраво. Он хочет, чтобы она вопила, стонала, извивалась под ним, умоляла взять? Не дождется!
– Ты меня хочешь. – Диана гладила ладонями его мускулистую спину и ягодицы. Ощущение мощных мышц, сокращающихся под кожей, пьянило ее, доводило до головокружения; она заморгала, пытаясь прояснить мысли.
– Никогда не сдаешься, так?
– Так, – выдохнула Диана, едва владея голосом, – Оливер снова сомкнул губы на ее соске. – Неужели ты удивлен?
– Ты не перестаешь меня удивлять.
Комплимент этот прозвучал неожиданно искренне. Что, если Оливер увлечен и захвачен своими ощущениями не меньше нее? Что бы она ни думала, тело содрогалось и беззвучно кричало от восторга. А когда Оливер помог ей приподнять бедра и вошел в нее мощным толчком, на миг Диане показалось, что сейчас она умрет от наслаждения. Боже, как хорошо!
Он входил в нее снова и снова, своим весом пригвождая к влажным одеялам. Диана не могла дышать – могла лишь впиваться пальцами ему в плечи и стонать в такт его движениям. Мышцы ее сокращались и вновь расслаблялись с каждым толчком.