– В первую ночь – да.
– И никого не хочешь вычеркнуть?
– Не хочу обижать никого из тех, кто готов здесь играть и платить за это.
– Вот что: назначь за звание члена-основателя дополнительную плату. И побольше, например пятьсот фунтов.
– Неужели люди будут за это платить?
– Не все. Прими в клуб всех, кто подал заявки, и каждому отправь письмо: ты, мол, хочешь создать институт членов-основателей, которые смогут принимать в клуб новых членов и следить за соблюдением клубного устава. Напиши, что члены-основатели смогут резервировать столики. Можно снизить им взносы за первый год. Ну, или то, что посчитаешь нужным.
Некоторое время Диана просто смотрела на него.
– Не хотелось бы это признавать, – заявила она наконец, – но твоя идея мне очень нравится. Однако мне нужно сохранить право голоса в том, кого принимать, а кого не принимать в мой клуб.
– Нет ничего проще. Внеси правила приема новых членов в устав клуба. Устав определяешь ты.
Устав клуба… Разумеется, у Дианы были свои правила. В голове. Но изложить их на бумаге, сделать доступными для всех и каждого, до сих пор не приходило ей в голову. И теперь Диана понимала, почему. Ей хотелось повелевать, особенно мужчинами, хотелось, чтобы ее желания исполнялись без оговорок. Установив правила клуба, она как будто отделит его от своей воли и поставит над собой. Эта мысль тревожила, но теперь Диана, по крайней мере, понимала, зачем это нужно.
– Когда все знают правила, – продолжил Оливер, словно прочитав ее мысли, – гораздо легче заставить людей им подчиняться. В большинстве клубов за соблюдением устава следят именно члены-основатели, члены с правом решающего голоса или как ты их назовешь. Если кто-то нарушит устав, тебе даже не придется вмешиваться, они все сделают сами.
– И сколько их должно быть?
– На мой взгляд, двадцать пять – тридцать – хорошее число. Их должно быть достаточно много, чтобы в любое время года, кроме зимы, большинство из них были в городе в случае, если придется голосовать.
Хм… об этом она не подумала. Открытие клуба Диана продумала во всех деталях, но вот дальше – в вопросе о том, как им управлять, – ее поджидало немало сюрпризов. Сознавать это было неприятно.
– Я подумаю над твоим советом.
– Рад слышать. – Оливер выпрямился. – Что-нибудь еще?
Она вздохнула.
– Да. Хочу узнать твое мнение об этих людях. – И Диана протянула ему четырнадцать заявок, которые отложила в отдельную стопку.
– Мнение о чем? – уточнил Оливер, принимая у нее листы бумаги.
Пальцы их соприкоснулись, и от этого краткого прикосновения по телу Дианы разлилось тепло.
– Знаешь, я все жду, когда же ты скажешь что-нибудь ядовитое или циничное. – Оливер сверкнул улыбкой.
– Я не хочу принимать в клуб людей, способных проиграться в пух и прах. Особенно женатых. – Она указала на стопку заявок.
Несколько минут он молча просматривал заявки. Что бы ни думала Диана об Оливере и его характере, сейчас, глядя на его правильное лицо, точеные скулы и длинные ресницы, она не могла не признать: он удивительно красив. И сам это знает и не стесняется использовать к своей выгоде.
Наконец Оливер поднял на нее взгляд.
– Не у всех так плохо с умом и самообладанием, как у Фредерика Бенчли.
– Я не хочу нести ответственность за то, что еще какая-нибудь женщина, чья-то жена из-за глупости своего мужа останется без гроша.
– Мужчины, даже те, у кого денег достаточно, каждый день выигрывают и проигрывают за карточным столом целые состояния. В «Тантале» будут проигрываться в прах, Диана. Здесь будут гибнуть состояния и рушиться судьбы. И избежать этого ты не сможешь – разве что установишь какие-нибудь нелепые ограничения на размер ставок.
– Я могу закрыть двери своего клуба для тех, кому играть не на что, – возразила она. – Фредерик был кругом в долгах, но его продолжали принимать во всех клубах как дорогого гостя. Нам присылали кредитные письма, но спокойно позволяли ему играть дальше. У меня в клубе такого не будет.
Ей казалось, что это вполне разумно, – и советы Оливера здесь точно не требовались. Однако напряженные плечи ее невольно расслабились, когда он кивнул. Может быть, просто решил с ней не спорить, но… Диана предпочитала думать, что Оливер понял и принял ее объяснение.
– Тогда я бы ни одного из них не принимал, – сказал он, кладя стопку заявок на стол. – Должен признать, у тебя зоркий глаз: ты безошибочно вычислила людей, у которых азарта больше, чем мозгов. Однако с такой щепетильностью тебе будет трудно получать прибыль.
Она улыбнулась.
– За комплимент спасибо, а о моей прибыли не беспокойся. – Диана отпила чай и поморщилась – совсем остыл. – Ладно, спасибо.
– Мне уйти?
Возможно, стоило бы спросить, зачем он заходил к ней несколько часов назад. Так, простой жест вежливости…
– Да, я с тобой закончила, – ответила Диана. Пока она была не готова к вежливым жестам.
Оливер встал – и не успела Диана опомниться – как он быстро ее поцеловал.
– Зато я с тобой не закончил! – усмехнулся Оливер, направляясь к двери. – В семь часов. И не забудь надеть черное.
«Как же он меня достал!»
– Ждешь, что назло тебе я надену что-нибудь другое?
– Вот вечером и проверим. – Даже по голосу чувствовалось, что он улыбается.
Оливер спустился в холл, общий для его апартаментов, Адам-Хауса и клуба «Тантал». Без двух минут семь здесь было людно: посетители клуба входили группками, чтобы поужинать, или выходили, направляясь в театр либо на один из трех сегодняшних званых вечеров.
– Ваш экипаж ждет, – сообщила, увидев Оливера, Лэнгтри.
– Благодарю. – Он остановился рядом с ней. – Кажется, у вас в последнее время прибавилось обязанностей?
– Когда я поступила на службу к леди Камерон, я знала, что так будет, – ответила девушка, в то же время отсылая служанку в гардеробную за пальто и шляпой лорда Эйвери, а в следующее мгновение – направляя мистера Уолтера Джоури в зал «Гера», где подавали лучшие в клубе вина.
– Значит, не жалеете, что ушли из отцовского магазина?
Лэнгтри улыбнулась.
– Здесь я зарабатываю впятеро больше, чем готов был платить мне отец, – ответила она вполголоса, приветливо кивая новой группе гостей. – И здесь меня не заставляют идти замуж за соседа-булочника. Так что я ни о чем не жалею.
Еще одна дева в беде, для которой клуб «Тантал» стал спасением. Любопытно, сознательно ли Диана помогает женщинам или просто так выходит, что к ней на работу устраиваются те, кому некуда больше податься? Диана не уставала повторять, что клуб для нее – способ заработка, и только, но Оливер начал подозревать, что она лукавит.
– Разве джентльмен, сопровождающий даму в театр, не должен вручить ей букет цветов? – послышался у него за спиной мягкий голос Дианы, сопровождаемый приглушенными приветствиями и шепотками гостей.
– А кто сказал, что я не принес даме цветы? – Оливер повернулся к ней, готовый уже отпустить какую-нибудь двусмысленную любезность… но все слова застряли у него в горле, едва он ее увидел.
Диана Бенчли, графиня Камерон сегодня была не в черном. Тело ее, струясь, облегал и вился вокруг ног изумрудный шелк. Одинокий изумруд блистал на шее, привлекая внимание к низкому вырезу, едва прикрывающему ее прелести. Еще два изумруда сверкали в ушах, изумрудный браслет охватывал запястье.
При виде его ошарашенного лица Диана усмехнулась.
– С тобой все в порядке? По спине похлопать?
Его тянуло к ней, словно магнитом. Потребовалось большое усилие воли, чтобы не сдвинуться с места.
– Как-нибудь в другой раз. В более подходящих обстоятельствах. – Жестом Оливер пригласил ее к двери, сознательно вставая между ней и тремя джентльменами, которые уставились на нее, раскрыв рты. – Миледи, экипаж ждет.
Выйдя на улицу, он помог ей подняться в просторный экипаж и сам сел рядом. Его самоконтроль, твердая решимость не прикасаться к ней сегодня вечером таяли на глазах; он едва не спросил, не нужна ли ей компаньонка. Вместо этого закрыл дверцу, сел напротив – экипаж тронулся с места.