Света Лист - Откровенный дневник проводницы

– Какая же ты молоденькая!

Он притянул меня к себе и начал лихорадочно быстро целовать. Я приняла его игру, а что это игра, в этом я не сомневалась. Стремительно расстегнув его рубашку, я хотела ее снять, но услышала:

– Не надо. Вдруг кто-то придет.

Штаны мы тоже не снимали, в целях безопасности. Страсть все-таки свое взяла, и мы занялись сексом. Я чувствовала к нему больше отеческую привязанность, чем влюбленность и к тому же была совершенно не готова, к каким бы то ни было отношениям. По своей наивности я предполагала обязательное наличие любви для того, чтобы заниматься сексом. Тогда мне и в голову не могло прийти, что секс может быть инструментом. Инструментом для получения удовольствия, для достижения целей, для мести…Николай Семенович был внимательным любовником. Он умел своими руками, словами убедить, что ты желанна, что ты – единственная и неповторимая. За короткий промежуток времени между нами пронеслась такая буря, что я в этом не усомнилась. Где-то в глубине души я понимала, что это дежурный набор фраз, но это было ново для меня и льстило моему самолюбию. Это казалось красивым. Поэтому, отбросив лишнюю благоразумность я расслабилась и получила удовольствие. В голове вместо нежных слов благодарности звучала фраза из фильма: «Господин назначил меня любимой женой!» Я не была исключением, я была одной из многих его любовниц. Но сегодня он выбрал меня, и это я приписывала своей неотразимости. Тогда я даже подумать не могла, что это лишь спортивный интерес, игра за кубок первенства…

Буквально через месяц, когда я уже работала в другой бригаде, с другой напарницей. Влад меня нашел. Он был главным пожарным и ему не составило особого труда это сделать. Он пришел в отстой до посадки и выставил мою напарницу из вагона со словами: «Тебя нарядчики вызывают». Сам по– хозяйски вошел в вагон и сказал:

– Я тебя нашел.

– Зачем? Я что-то натворила?

– Такой красивой девушке можно делать что угодно. Тебе все простится.

– Ты с проверкой?

– У меня рабочий день закончился еще час назад. Я ждал тебя.

– Но зачем?

– Ты мне очень понравилась. Пригласи меня в купе, что мы, как школьники в коридоре стоим!

– Проходи, пожалуйста.

Я была в некотором замешательстве. Страха не было, было удивление: зачем он сюда пришел? Мы зашли в купе и, как по сценарию все повторилось, он закрыл дверь, выключил свет и прижал меня к себе.

– Ты такая красивая.

– Но я и Николай…

– Я знаю. Если ему было хорошо, то почему я не могу тоже получить удовольствие?

Логика железная. Мне было отказано даже в статусе любовницы одного мужчины. Я попыталась достучаться до его совести еще парой аргументов, но видела, что это уже бесполезно. Он был настроен на секс и ничего перед собой уже не видел. Я уступила. Никто не узнает, думала я. Он был нежным любовником, я видела, что на самом деле ему нравлюсь. Но меня начинала смешить быстрота совершаемых действий. Успеть что-то почувствовать за пять-семь минут практически невозможно. Но огорчать его не хотелось, и я просто подыграла. Он был доволен собой, а мне нужно было поскорее одеться. Была уже осень. Включив свет, он стал искать следы помады на своем лице.

– Влад, у меня помада несмывающаяся. Все в порядке.

– Как здорово. А то жена опять скандалить начнет. Надоело.

– А ты не изменяй.

– Я же живой мужик, а у нее вечно какие-то заморочки.

Я почувствовала, что сейчас не он тут главный, а я. Я поняла, что есть моменты, когда не существует разницы между людьми. Есть просто мужчина и женщина. Мы открыли купе и пили чай, когда пришла напарница. Я даже не помню, как ее звали. Сколько у меня их было? Зайти к нам она не решилась, а я опять поймала себя на мысли, что моему самолюбию это льстит. Вот я сижу тут пью чай с самим Марченко, и он говорит мне комплименты. Напарница вон, хоть и старше меня, а побаивается. Разве это не здорово?

– А ты чего не у Кольки в бригаде?

– Убрали. Нас ведь не спрашивают. Куда поставили, там и работай.

– Подойди к нему, попроси, что он тебя не возьмет?

– Да, неудобно как-то.

– Спать на потолке неудобно! Зима скоро. У него вагоны лучше.

Он посмотрел на меня и я поняла, что он искренне желает мне хорошего. Что я могу позволить себе просить, может даже требовать своего, ведь они оба получили от меня порцию удовольствия.

– Я попробую.

– Ну, все я пошел.

– Пока.

Закрыв за ним дверь, я пошла отвечать на вопросы напарницы, они были написаны у нее на лице.

– Я не знаю, зачем он приходил. Наверное, искал кого-то. Попил чаю и ушел.

Она мне поверила. Всего месяц прошел после дня Рождения Светки, но столько произошло событий, которые повлияли на меня не в лучшую сторону. Этим и объясняется, то спокойствие, с которым я приняла связь с Владом.

Кстати, с тех пор я всегда без проблем сдавала «пожарку», любому инспектору, и приписывала это влиянию Влада, хотя до сих пор не знаю так ли это. Больше наши отношения не переходили за рамки служебных. Из жизни знаю, что он развелся с женой и спился. Его уволили за пьянство.

А советом его я воспользовалась. Специально приехала в свой выходной в резерв проводников, когда там был Николай Семенович. Запинаясь, попросилась к нему в бригаду. Он, матерясь по своему обыкновению, сказал, что думал, что я сама ушла. Обещал сделать все возможное и невозможное. И вот меня вызывают к начальнику резерва проводников. Нарядчик, который передает это мне смотрит на меня с опаской:

– Лана, ты чего натворила?

Я сама трясусь от страха и не понимаю, что происходит.

– Нет, ничего не было. Даже проверок никаких.

– Иди. Она у нас строгая. Не любит ждать. Удачи.

На трясущихся ногах я плетусь в соседний кабинет, к начальнику резерва. В голове моей как перед исповедью проносится вся моя подноготная. Страх застилает мне глаза. Начальница у нас женщина вспыльчивая, любит покричать. Встреча с ней не сулит ничего хорошего.

Стучусь в дверь. После разрешения войти, захожу как на заклание.

– Здравствуйте.

– Вот приходил ко мне один начальник из чужого резерва проводников. Просил за тебя очень. Говорит работник ценный…

Меня как кипятком ошпарило. Я поняла, что это она про Николая Семеновича. Кровь хлынула к лицу. Я покраснела до кончиков ушей и опустила голову. Мне стало невыносимо стыдно. Начальница смотрела на меня оценивающе и буквально издевалась надо мной.

– Я ему говорю, что она работает без году неделю, чем же это она так ценна-то? Говорит, заберу ее совсем к себе. Только я ведь своими работниками не разбрасываюсь. Пойдешь к нему работать?

Так унизительно это все звучало, так обидно мне стало. Я не ожидала такого внимания к своей персоне. Я думала, что он подойдет к нарядчикам и меня просто переставят из одной бригады в другую. Я молча кивнула.

– Что-то ты очень молчаливая. Он говорил, что умная очень и проверки все проходишь, язык подвешен. А ты вон молчишь!

У меня навернулись слезы на глаза. А она просто упивалась произведенным впечатлением.

– Нельзя быть такой чувствительной. Как же ты с пассажирами работаешь? Надо железные нервы иметь!

Кое-как взяв себя в руки я заговорила.

– Пассажиры хорошие. Они все понимают и помогают. С ними просто.

– Вон как?! Ну не встретила ты значит еще своего пассажира, который всю душу из тебя вытрясет.

Она засмеялась. По-доброму.

– Иди, работай, золотой работник. Уж больно Кольку я уважаю. Его мнение для меня много значит. А к тебе я еще присмотрюсь. Что же это он в тебе нашел?!

Она улыбалась. Мне же было не до улыбок. В голове пронесся ураган мыслей и главная была – чтоб я да хоть раз попросила кого-то еще? Да ни в жизнь! Не жилось мне спокойно. Привлекла внимание начальства.

– Иди и пригласи мне нарядчика!

Я пулей выскочила из кабинета. Этот визит был для меня своеобразной прививкой. Никогда в жизни я больше не пользовалась своими связями, знакомствами…Трудно приходилось, но могу сказать честно – всего, что есть в моей жизни, я добилась сама!

День Рожденья кончился, а поездка только начиналась. Николай Семенович сдал смену и ушел домой. Мы же поехали на Москву. Начальником поезда был теперь Барсов, мужчина около пятидесяти, с бородой и животиком. Он был добрым и спокойным, а внешностью походил на капитана Врунгеля из мультфильма. Он пребывал всегда в хорошем настроении и никогда не повышал голоса.