– Поженимся? – переспросила она. – Ты сам спятил или пытаешься свести с ума меня?
Заставив себя выдернуть чеку из свадебной гранаты, Ангел откинулся на спинку кресла и выпил глоток вина.
– Идея довольно смелая, согласен. Я никогда не жил с женщиной, если не считать маму, которая временами забредает на мои территории. Но что делать, если мы пришли к необходимости нестандартного решения проблемы?
– Лично у меня нет никаких проблем. – Глаза Мерри стали такими же ледяными, как ее тон. – И я не верю, что после одного короткого свидания с дочерью ты воспылал такими горячими отцовскими чувствами, что готов опуститься до шантажа.
– О, я могу пасть еще ниже, чтобы получить желаемое, – подтвердил Ангел, ничуть не устыдившись. – Я думал, ты знала. В данном случае я хочу быть уверенным, что моя дочь растет в достойных условиях.
– Это и есть достойные условия, – возразила Мерри, стараясь не показывать, как ее напугала перспектива сражаться с Ангелом и сворой его адвокатов в суде. – Мы здесь счастливы. Я работаю на дому и могу обеспечить Элиссе безбедную жизнь.
– Не по моим стандартам. Однажды эта девочка унаследует огромное состояние. Если ты продолжишь навязывать ей страхи и предрассудки по поводу траты моих денег, она не сможет адаптироваться к миру состоятельных людей, когда станет независимой.
Обиженно сжав пухлые губы, Мерри вскочила с кресла.
– У меня нет предрассудков! Я просто не хочу зависеть от твоей щедрости! Предпочитаю быть хозяйкой своей судьбы!
– В этом мы похожи. Как и я, ты чрезвычайно горда и тяжело доверяешься людям.
– Да что ты вообще обо мне знаешь? – от злости Мерри только что не плевалась ядом. – Ты удивишься, но два раза переспать – это не отношения!
Из-под полуприкрытых век Ангел любовался превращением хрупкой женщины в разгневанную фурию. Он помнил, как жарко и заразительно тот же огонь горел в Мерри, когда они занимались сексом. Ее страсть распалила его и принесла удовлетворение, какого Ангел не испытывал никогда раньше. Как правило, она прятала истинный темперамент за гладким добродетельным фасадом, но рядом с ним привычная сдержанность изменяла ей. Ангел дорожил возможностью видеть настоящую Мерри. Ему даже нравилось, что она злится, любая эмоция была предпочтительнее безразличия.
Мерри уперла кулачки в бедра и бросила на грека испепеляющий взгляд.
– И не надо так на меня смотреть. Это грубо и неприлично.
Ангел чуть поерзал в кресле, ища позицию, в которой эрекция, до рези натянувшая ткань джинсов, станет не такой очевидной. К искреннему изумлению грека, ему нравилось проводить время с Мерри, несмотря на трудности, которые она создавала на каждом шагу.
– Вижу, что пламя еще не погасло, красавица моя. – Он улыбнулся. – Но пока давай направим нашу энергию на обсуждение моего предложения.
– Зачем обсуждать всякую ерунду? Ты не хочешь жениться на мне или на ком-либо еще.
– Но я сделаю это ради Элиссы. Отец нужен девочке не меньше, чем мать, он не пешка, которую можно просто удалить с доски. Я не знаю, кем стал бы без папы, хотя он и не проводил со мной столько времени, сколько ему бы хотелось.
Мерри растерялась. Она не ожидала, что скрытный по натуре Ангел вдруг честно заговорит с ней о таких личных переживаниях.
– Я никогда не считала тебя пешкой, – сказала она уже не так сердито. – Поэтому и разрешила навестить нас.
– А какие у тебя отношения с отцом?
– Никаких. Натали, моя мама, родила меня от своего женатого начальника. Я виделась с ним однажды, но его жена возненавидела меня с первого взгляда, она не могла спокойно смотреть на доказательство неверности мужа. Выбирая между законной супругой и внебрачной дочерью, он предпочел сохранить брак и больше никогда не просил о встрече со мной.
– Мне жаль. – Сочувствие в его глазах подействовало на Мерри хуже пощечины.
– А мне – нет. Я прекрасно прожила без него.
– Может, и так. – В голосе Ангела ясно слышалось сомнение. – Но не всем дано найти верный путь, если некому его указать. Моя мать в детстве получала все, что можно было купить за деньги, но почти не удостаивалась внимания родителей. Они недостаточно любили ее, чтобы приучить к дисциплине. Сейчас маме далеко за пятьдесят, хотя по виду не скажешь, а она все еще ведет себя как бунтующий подросток. Я хочу дать нашей дочери стабильность, которая не позволит слететь с тормозов, когда мир со всеми его соблазнами ляжет к ее ногам.
– Это случится еще нескоро, – возразила Мерри, против воли признавшая его аргумент убедительным. – Если не дашь мне повод возражать против твоих встреч с Элиссой, ты и тогда будешь рядом, чтобы помочь ей.
Ангел откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу. Он словно позировал для фотосессии – расслабленный, спокойный, уверенный в себе красавец с гривой черных кудрей и блестящими глазами, которые приобрели оттенок карамели. Мерри поймала себя на том, что смотрит ему под брючный ремень, густо покраснела и с усилием отвела взгляд. Никакое самовнушение не помогало ей устоять перед его твердой мужественной красотой.
– Если мы не поженимся, я не смогу проводить с Элиссой достаточно времени. Мне приходится как минимум по полгода жить за границей. Я хочу познакомить дочь с семьей, показать ей, что значит носить фамилию Валтинос…
Ангел не мог сказать ничего более подходящего, чтобы пробудить Мерри от собственных чар. Она без труда расшифровала заключенное в его словах послание. Как только Элисса подрастет, Ангел увезет ее в Грецию, подальше от неудобной матери, и Мерри потеряет всякое влияние на жизнь собственного ребенка. Такой сценарий отрезвил ее лучше ведра ледяной воды.
– В случае отказа ты действительно готов затаскать меня по судам?
– Для разнообразия я решил играть честно.
– Да какая муха тебя укусила?! Прошлой зимой ты не хотел иметь с нами ничего общего!
– Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к мысли об отцовстве. Сначала я полагал, что главная цель – сохранить мой мир и образ жизни такими же, как раньше. Я пытался жить, словно ничего не произошло, и вас с Элиссой не существует, но не смог. – Ангел говорил с усилием, будто кто-то тянул из него слова клещами. – Все время думал о ней… и о тебе.
– Обо мне? – Мерри недоверчиво фыркнула. – С какой стати тебе было думать обо мне?
Ангел пожал широкими плечами.
– Представь себе, я тоже живой человек. Новость, что женщина носит моего ребенка, произвела на меня сильное впечатление…
– Ангел, – перебила его Мерри. – Давай-ка придерживаться фактов. Услышав, что я беременна, ты побежал прятаться так быстро, что под ногами земля задымилась!
– Я давно понял, что от реальности не убежишь. Сколько раз мне пришлось просить у тебя позволения увидеть Элиссу? Ты этого не хотела – и все-таки мы здесь, пытаемся найти выход из ситуации как взрослые люди. Я стараюсь быть честным, мне не хочется угрожать тебе, но я готов отстаивать мнение, что брак станет лучшим решением для нас и нашей дочери.
– Вот и не угрожал бы, если не хочется.
– Я стараюсь показать тебе, что настроен серьезно. С моей стороны это не прихоть, которую ты сможешь переждать. Я пришел в вашу жизнь, чтобы остаться.
– Очень зря, потому что я сделаю все возможное, чтобы этого не допустить. Ты хотел, чтобы я исчезла из твоей жизни, и желание исполнилось. Никакая сила не заставит меня вернуться.
– Если на кону достойное будущее для моей дочери, я готов и способен применить силу. – Ангел привстал, подался вперед, на стол упала его длинная темная тень. – Ты должна вбить себе в голову, что ее интересы важнее наших!
– С этим я не спорю.
– Споришь. Пока ты пытаешься наказать меня за эгоистичные решения, которые я принимал, мы ни до чего не договоримся. Я действительно не желаю с тобой судиться, но буду, если ты не оставишь мне выбора. – Золотистые глаза Ангела горели, греческий акцент стал заметнее. – Попросив тебя стать моей женой, я проявил уважение!
– Да ты не распознаешь уважение, даже если оно укусит тебя за задницу! – закричала Мерри. – И мне жаль, что я не омыла твои ноги слезами благодарности за обещание подарить колечко!
– Черта с два тебе жаль! – взревел в ответ Ангел. – Тебе нравится закидывать меня грязью, подвергая сомнению мои мотивы и намерения! Ты ведь ни секунды не думала над тем, что я тебе предложил…
– Не ори на меня! – Мерри испугалась. Обманутая показной невозмутимостью грека, она не ожидала наткнуться на такие залежи гнева.