Мерри неожиданно застеснялась брата Ангела, принца Витале. Пока он поздравлял молодых, она никак не могла отделаться от мысли, что говорит с человеком королевских кровей, наследником трона маленькой, но очень богатой европейской державы.
Стройная блондинка неожиданно взяла ее за руку – подняв голову, Мерри без всякой радости сразу же узнала в ней подругу Ангела. Она уже дважды видела его в обществе этой длинноногой, полногрудой женщины чуть за тридцать с карими глазами и уверенной, сияющей улыбкой.
– Мерри, познакомься с Рулой Паулидис, – представил их друг другу Ангел. – Рула – подруга моего детства.
Мерри покраснела от стыда за неоправданную враждебность. Когда она терзалась от ревности, ей даже в голову не пришло, что у Ангела могут быть друзья противоположного пола, хотя это объясняло, как Руле удалось сохранить с ним такие долгие и теплые отношения. С другой стороны, Мерри была вправе предположить худшее, потому что гречанка была не только очень красива, но и совершенно в его вкусе.
Мать Ангела подошла к Мерри, только когда Салли унесла Элиссу в свободный номер, чтобы уложить на дневной сон.
– Ангел должен был предупредить, что у его невесты уже есть ребенок, – сказала Ангелина.
– Наверное, – согласилась Мерри.
– Ваша дочь совсем малышка. Кем был ее отец? – свекровь задала вопрос так громко, что многие гости повернули головы в их сторону. – Надеюсь, вы понимаете, что она не имеет права носить фамилию Валтинос?
– Ошибаетесь, – сказала Сибил, явившаяся на выручку с воинственным блеском в глазах. – Эта девочка – ваша внучка.
Ангелина оцепенела. Глаза расширились, деликатный маленький ротик сжался в куриную гузку.
– Ребенок моего сына? Это не может быть правдой!
– Тем не менее.
– Он должен был жениться на Руле, – жалобным тоном протянула Ангелина. – Я думала, если Ангел и возьмет кого-то в жены, то ее!
– Такт – не самая сильная сторона этой женщины, – заметила Сибил, когда они с Мерри получили возможность пошептаться. – Кто такая Рула?
Мерри чувствовала себя униженной, финальная ремарка свекрови неприятно звенела в ушах. Выходит, Рула Паулидис – нечто большее, чем безобидная подружка детских игр…
Тем временем, потрясенная и рассерженная, Ангелина прямиком отправилась выяснять отношения с сыном. После короткого и явно недружелюбного разговора она схватила бокал шампанского и с надутым видом упала в кресло.
– Твоя мама очень разозлилась из-за Элиссы, – сообщила Мерри мужу, когда он вернулся на свое место рядом с ней.
– Я предупреждал. О, ужас, стать достаточно старой для того, чтобы иметь внуков!
– Ты серьезно?
– Мы ничего не можем с этим поделать. Она должна научиться смотреть в лицо фактам.
– Ты часто с ней видишься?
– Чаще, чем хотелось бы. Она пользуется всеми моими домами. Если хочет делать это и дальше, пусть держится в рамках.
После этих слов новобрачная еще некоторое время присматривалась к свекрови, которая пила алкоголь как воду и зажигательно отплясывала с Примо. Ангелина не казалась человеком, способным держаться в рамках или хотя бы знающим, где они находятся. В какой-то момент мать Ангела утащила Рулу в уголок и о чем-то долго, оживленно с ней разговаривала. «Она вряд ли считает меня удачным приобретением, – заключила Мерри, кружась по залу с Ангелом в свадебном танце. – Но, думаю, я это переживу».
Тепло и прикосновения его большого сильного тела отзывались в ней штормовыми волнами желания еще большей близости. Мерри опустила голову на плечо мужа, вдыхая терпкий аромат его кожи и с трудом удерживаясь от искушения прикоснуться губами к тому месту, где смуглая шея переходила в плечо.
Вечером молодожены улетели в Грецию – на остров Палос, где родился Ангел. Ориентируясь по огонькам, которые пунктирными линиями взбегали на холм, вертолет приземлился возле маленькой белой деревушки. Оттуда автомобиль доставил чету Валтинос к современному особняку, освещенному как круизный лайнер.
Весь персонал собрался в восьмиугольном мраморном холле, чтобы поприветствовать новую хозяйку.
– Салли отнесет Элиссу в постель. – Ангел придержал Мерри, которая едва не бросилась вслед за няней, уносившей куда-то ее дочь. – Девочка устала, она будет крепко спать. Сегодняшний вечер принадлежит нам.
Мерри растерялась. За суматошный день она ни разу не подумала о первой брачной ночи. Ей захотелось сослаться на необходимость самой уложить Элиссу спать, но спокойная эффективность, которую успела продемонстрировать Салли, лишала отговорку всякой силы. Мерри, привыкшей все время заботиться о дочке, было странно думать, что другой человек справляется с ее обязанностями почти так же хорошо, как она сама. Нерешительно побарабанив пальцами по руке Ангела, она все-таки последовала за ним и вереницей прислуги с чемоданами.
– Ужин накрыли в нашей комнате, – сказал Ангел. – Я рад быть дома, и тебе здесь понравится. В середине лета на Палосе стоит невыносимая жара, но в июне еще можно наслаждаться морем и зеленью без риска поджариться заживо.
– Я не знала, что ты так привязан к родному дому. – Мерри искоса разглядывала картины, развешанные по всей длине коридора.
– Валтиносы поселились на Палосе очень давно. Мой дед, который считал себя архитектором, перестроил старый особняк. Правда, оригинальный дизайн испортила бабушка, которая разошлась с дедом, но отказалась переезжать. Пришлось поделить здание на его и ее половину. Я надеюсь, что когда-нибудь дом снова станет единым целым.
– Твои дедушка и бабушка развелись?
– Нет, просто перестали жить вместе вскоре после рождения Ангелины. Дед был чрезвычайно влюбчив, его жена не могла с этим смириться. Я их не знал. Они поженились, когда деду было под шестьдесят, а бабушке – слегка за сорок. И умерли до того, как моя мама вышла за отца.
На пороге спальни Мерри остановилась, чтобы как следует оглядеть великолепную комнату. Один ее угол занимал уютный островок мягких диванов для завтрака и утреннего кофе. Несколько дверей вели в ванные и гардеробные. За стеклом раскинулась широкая терраса – ее украшением служил каскадный бассейн с подводным освещением. Центр комнаты занимала достойная Клеопатры кровать на гнутых золоченых ножках.
– Давай ужинать, – сказал Ангел.
Мерри села. Для путешествия она переоделась в свободные полотняные брюки и изумрудно-зеленый топ с завязками, Ангел тоже принял неформальный вид, однако даже в джинсах и черной рубашке он каким-то образом умудрялся выглядеть готовым к фотосессии в глянцевом журнале. Мерри не уставала поражаться его врожденному умению держать марку, подозревая, что сама никогда этому не научится.
Мерри, которая почти ничего не съела на свадебном банкете, набросилась на еду. Внезапно со стороны бассейна раздался плеск, весело рассмеялась женщина.
– Вот дьявол! – Ангел сорвался с места и распахнул двери на террасу.
Мерри тоже поднялась и подошла ближе. Оказалось, Ангелина и ее юный бойфренд решили воспользоваться бассейном для купания в чем мать родила. Пока новобрачная потрясенно моргала, Ангел гневно высказал ночным купальщикам что-то по-гречески. Примо вылетел из воды как пробка и поспешно обмотался полотенцем. Ангелина медленно поднялась на бортик по ступенькам, ругаясь в ответ и ничуть не стесняясь наготы. Примо бросил возлюбленной халат. Неторопливо одеваясь, Ангелина не переставала препираться с сыном на греческом.
– Я запрещаю тебе использовать бассейн, когда в доме находятся мои жена и дочь. – Грек перешел на английский.
– Это мой дом, – заявила Ангелина. – Ты не имеешь права ни в чем меня ограничивать!
– Дом принадлежит мне, и отныне здесь действуют правила, которые ты будешь соблюдать. Если тебе это не нравится, найди себе на острове другое жилье.
С этими словами Ангел взял Мерри за плечо и увел ее обратно в спальню. Мать выпалила им в спины еще одну порцию греческих проклятий, сын, который даже не повел ухом, захлопнул двери и вернулся к прерванному ужину.
– По-моему, твоя мама слишком много выпила на банкете. – Мерри не могла избавиться от ощущения неловкости.
– Не ищи ей оправданий. – Ангел бросил в сторону террасы грозовой взгляд. – Надо было выгнать ее отсюда до того, как мы поженились. Ангелина творит черт знает что, и я не хочу, чтобы вам с Элиссой приходилось наблюдать такие омерзительные сцены в собственном доме.
Мерри сделала глоток вина, пытаясь представить, каково Ангелу было расти с такой авангардной мамашей. Похоже, Ангелина считала, что правила приличия и нормы поведения писаны не для нее. Мерри не могла вообразить себе ничего более странного и пугающего, чем детство с матерью, которая привыкла позволять себе абсолютно все. Она наконец-то поняла, почему Ангел так привязан к отцу: Чарльз был единственным настоящим родителем, которого он знал.