Линн Грэхем - Отложенное счастье

«Человек не может быть прав на сто процентов, – неохотно напомнила она самой себе. – У каждого конфликта две стороны, две правды». Мерри шла на поводу у уязвленных чувств, не думая о времени, когда Элисса начнет задавать ей трудные вопросы об отце. Сможет ли она оправдаться за то, что не позволила ему даже увидеть дочь? Мерри осознала, что враждебность едва не завела ее слишком далеко. Обида, которую Ангел нанес ей, не могла служить веским доказательством, что он допустит нечто подобное и в отношении Элиссы.

– Выбери другой день на этой неделе, – сказала Мерри. – Но договариваться отныне будем напрямую, без адвокатов. Пока выделю тебе час. Если захочешь отвезти ее куда-нибудь, придется взять меня с собой. И даже не думай притащить сюда какую-нибудь дорогую няню.

На мгновение Ангел отвернулся, потом снова посмотрел на Мерри и кивнул, соглашаясь с условиями. В его глазах она прочла нетерпеливое ожидание встречи, которое наконец-то убедило молодую женщину, что он настроен серьезно и действительно хочет познакомиться с малышкой.

– Завтра утром, – решительно провозгласил Ангел. – Пусть это станет началом.

«Чего? Зачем?» – почти сорвалось с губ Мерри, но она промолчала, не желая продлевать стресс от разговора с Ангелом. Она потратила слишком много сил на имитацию гордости и смелости, зная, что выдать обуревающий ее страх – все равно что капнуть кровью в воду перед носом акулы.

– Приходи к десяти, – сказала она. – Мне нужно будет увидеться кое с кем в половине одиннадцатого.

Ангел скрипнул зубами. Он подозревал, что речь снова идет о бойфренде, но не хотел выставлять себя дураком, задавая вопросы, на которые не мог требовать ответа. По его приказу частное детективное агентство уже несколько недель держало Мерри под круглосуточным наблюдением – все ответы даст видеозапись. Грек чуть скривил рот, представив, в какой она будет ярости, если узнает про слежку.

Он не признавал ограничений, когда дело касалось безопасности члена семьи Валтинос. Телохранители – сначала мамины, потом собственные – с малолетства стали неотъемлемой частью жизни Ангела. Он знал, если кто-то пронюхает о его родстве с девочкой из Саффолка, над ней черным облаком повиснет опасность похищения ради выкупа. Ангел хотел уберечь дочь и не собирался ни перед кем за это извиняться.

Мерри жестом предложила ему покинуть офис и вышла следом.

– Я живу в коттедже у ворот.

– Разве не с тетей? – Ангел снова нахмурился.

– После родов я решила, что нам нужен свой угол. Сибил практически вырастила меня, было бы несправедливо повесить ей на шею еще и мою дочь.

Мерри посмотрела на Ангела, в очередной раз удивляясь симметрии его мужественных черт. Освещенный летним солнцем, он казался ей произведением искусства. Немудрено, что она так легко купилась на его интерес и слишком поздно заметила, что весь он сосредоточен ниже пояса. Перспектива регулярного общения с ним раздражала и тревожила Мерри.

Она должна справиться. До сих пор ей удавалось отбивать все атаки Ангела, чем Мерри втайне гордилась. Пока она четко помнит, кто он и на что способен, все будет хорошо. Или нет?

Фергюс бросил взгляд на встревоженное лицо Мерри и снова повернулся к морю.

– Ты правильно сделала, позволив отцу Элиссы навещать ее. То, как он обошелся с тобой, не значит, что он не сможет поладить с ней. Это можно выяснить только опытным путем.

Мерри покраснела. Приехав в приют, Фергюс сначала отправился осматривать собак. Поскольку сотрудницы только и говорили о наделавшем шума явлении Ангела, Мерри пришлось объяснить ветеринару, в чем дело. Он воспринял рассказ спокойно, без осуждения. Глядя на него, Мерри гадала, сможет ли когда-нибудь довериться даже такому положительному во всех отношениях мужчине. Синие глаза Фергюса всегда улыбались. Мерри ни разу не слышала, чтобы он повысил голос. К животным, пострадавшим от человеческой безответственности и жестокости, он относился бережно, любовно, с состраданием.

– Ты разлюбила своего бывшего? – прямо спросил он.

– Хотелось бы надеяться, – ответила Мерри, неубедительно засмеявшись.

Она на миг застыла от неожиданности, когда Фергюс поцеловал ее. Ей хотелось чувствовать к нему что-то большее – он был хорошим, честным человеком, отличался от Ангела, как день от ночи. Ангел весь состоял из теней, темных углов, неожиданных поворотов, он не относился к типу людей, которые привлекали Мерри. Она ценила надежность, искренность, приверженность традиционной системе ценностей. Ангел воспринимал высокие чувства как нечто чуждое и угрожающее, зато сырые, первобытные эмоции били из него ключом.

Лишь когда Фергюс оторвался от ее губ, она с ужасом и стыдом, от которого запылали щеки, осознала, что все время поцелуя думала об Ангеле.

Сидя в лимузине, Ангел рассматривал присланные ему из детективного агентства фотографии и думал, кем ему стоит себя считать – мазохистом или начинающим сталкером. «Надо решать ситуацию такой, какая она есть, а не такой, какой я предпочел бы ее видеть», – явилась утешительная мысль. Мерри повысила ставки, и ему следовало поступить так же. Ангела терзало желание поехать на пляж и наказать наглеца.

Ангел готов был поклясться, что не ревнует. Он страдал от ревности лишь однажды – лелеял жалкую надежду, что мать начнет уделять ему больше внимания и нежности, чем молодым любовникам. Ему тогда было семь лет. Он ехал домой из интерната, где провел целый год, наивно и радостно полагая, что после такой долгой разлуки мама окружит его любовью.

Пора наивности давно прошла. Любовь не играла большой роли в жизни членов семьи Валтинос: ее покупали, щедро платили за содержание, выбрасывали, когда надоест. Мать Ангела двигалась сквозь строй привлекательных юношей, как газонокосилка сквозь траву. Из-за ее сластолюбия Ангелу приходилось разбираться с попытками шантажа, выкупать компрометирующие снимки, заминать скандалы. В плане незрелости и безответственности Ангелина Валтинос ничем не отличалась от подростка. Но другой матери у Ангела не было, и он по-своему любил ее.

Он не ревновал любовниц, ибо не успевал к ним привязаться и ничего от них не ожидал. Ожидания всегда вели к разочарованию. Мерри тем не менее выделилась в отдельную категорию. Она была матерью его ребенка, и Ангелу представлялось нежелательным, чтобы в ее жизни появился другой мужчина. Здравый смысл подсказывал, что это приведет к конфликту интересов, помешает Мерри уделять безраздельное внимание девочке и спровоцирует нелестные сравнения.

Ангел разглядывал зернистую фотографию, на которой лицо его дочери выглядело размытым пятном в глубине коляски. Отношения с Мерри были испорчены, но он умел мыслить стратегически и не отступаться от поставленной цели. В данном случае Ангелу даже не требовалось искать лазейку, дочь давала ему все необходимые права. Он попробовал угадать, спит ли Мерри уже с этим парнем, или еще нет, затем принялся просматривать видеозаписи, которых раньше не касался из уважения к ее частной жизни. «К черту моральные принципы», – зло думал грек. Ангел Валтинос собирался сражаться за то, что считал своим.

– Как планируешь завтра держаться с отцом Элиссы? – спросила Сибил, оставив попытки вызнать у племянницы детали свидания с Фергюсом.

– Вежливо. – Мерри пожала плечами. – Спокойно.

– Невозможно упрямый и наглый тип. – В голосе тети звучало неодобрение. – Вломился бы к тебе без предупреждения, если бы я не вытащила ружье. Похоже, он из тех, кто не понимает значения слова «нет».

– Да, оно ему не слишком знакомо, – понурилась Мерри. – Жаль, что я не употребила это слово в прошлом году.

– Разве ты жалеешь, что родила Элиссу?

– Я не была уверена, что хочу ребенка, пока носила ее. Но, как только она появилась на свет, все изменилось.

– Возможно, и Ангел не лжет, говоря, что рождение дочери сделало его другим человеком. Он высоко ценит семейные узы.

– Откуда ты знаешь?

Сибил покраснела, замялась, пряча глаза.

– Ты говорила, он видится с отцом дважды в неделю и никогда не отменяет эти встречи. Кроме того, я много читала в газетах о выходках его матери. Ангелина – настоящая заноза в одном месте, богатая, глупая, капризная. Немногим моложе меня, а любовников берет чуть ли не со школьной скамьи. Позорит сына на каждом шагу. И все же Ангел до сих пор от нее не отрекся…

– Я не знала. – Мерри смотрела на тетю расширенными глазами.