Лорен Ловелл - Отпущение грехов

Он подходит ближе, медленно, дюйм за дюймом, он приближается ко мне, пока я не ощущаю его теплое дыхание на своих губах.

— Ты трахалась с ним?

— Нет. — Сердце стучит быстрее, клокоча в горле. Он предупреждал, что я закончу в луже собственной крови, если еще раз засуну в рот член другого мужика. Хотя я и не трогала того мужчину, потому что мои губы были созданы для члена Эзры, потому что я люблю Эзру, но не думаю, что он поверит мне. Он убьет меня и выбросит тело в реку Хадсон, и будет смеяться, пока меня будет уносить течением.

— Ты брала в рот его член? — спрашивает он, и его бровь вопросительно выгибается, а голос звучит опасно низко.

— Нет, Эзра, — я сглатываю, пытаясь не моргать, потому что, если я моргну, он подумает, что мои слова — ложь.

Его рука двигается стремительно, как змея, поражающая добычу, и я чувствую, как его пальцы сжимаются вокруг моего горла, перекрываю доступ к кислороду.

— Ты ходишь по чертовски тонкому льду, маленькая убийца, — мышцы его челюсти напряжены, и он смотрит на меня в упор. — Твои закидоны начинают надоедать мне. Когда я говорю стоять, ты, блять, будешь стоять.

Я должна ощущать желание возразить ему. Я должна испытывать страх и отчаянно хотеть убрать его руку с моего горла, но нет. Мне нравится видеть, насколько сильно я могу его разозлить. Он отпускает меня и отталкивает от себя.

— Ты мне не хозяин, Эзра, — тихо отвечаю я.

Смеясь, он обходит меня, медленно кружа вокруг, словно стервятник.

— А вот тут ты ошибаешься, дорогая, — он хватает меня за волосы на затылке, дергает назад так сильно, что кожу головы обжигает болью. Он глубоко вдыхает и выдыхает, пока кусает меня за шею. От этого ощущения по каждому дюйму тела бегут мурашки. — Я владею тобой. Ты не подчинилась мне, а это всегда влечет за собой последствия. В особенности, если твои действия приводят к трупу на моих гребаных кожаных сидениях.

И я хотела этих последствий…

Я сглатываю, сердце громко бьется в груди, потому что я нуждаюсь в его ярости.

— Я не оставила его истекающим кровью. Это просто труп, Эзра.

Он рычит мне на ухо: — Ты когда-нибудь видела, что мертвые тела могут испражняться под себя? Потому что я, мать твою, видел. Ты счастливица, этот парень не обосрался на заднем сидении. — Мои глаза опускаются в пол. — А сейчас, — продолжает он, — ты сама пойдешь к машине, или мне тебя потащить?

Знаю, я не должна идти с ним. Знаю, что не обязана, но часть меня хочет его власти. Я никогда не жаждала внимания, расположения мужчины, но то, как я хочу Эзру, убивает меня.

— Дай забрать сумочку, — произношу я и отворачиваюсь. Мне просто нужно взять с собой яд на тот случай, если мне придется его убить.

Я могу позволить ему думать, что он владеет мной. Даже позволю быть уверенным, что он контролирует меня, потому что, пока я допускаю это, я — единственная, кто владеет ситуацией. Я продолжаю себе повторять это, так как отчетливо понимаю, что это просто ложь, и в реальности Эзра полностью обладает мной.

Я забираю свои вещи с комода, выключаю свет и закрываю за собой дверь. Когда я выхожу из квартиры, то ощущаю на себе пристальный взгляд Эзры и сглатываю ком в горле.

— Ты злишься? — спрашиваю я.

Он отворачивается и начинает спускаться по лестнице.

— Ох, я зол, маленькая убийца. Я просто оттягиваю время, потому что, после того что я задумал для тебя, ты не сможешь сесть в машину.

Я улыбаюсь, сердце наполняется теплотой от его обещания.

Тело Эзры с силой обрушивается на меня. Лопатки хрустят, когда он жестко прижимает меня к деревянному полу. Холодное лезвие ножа опасно скользит по моему животу, пока он разрезает мою футболку посередине и срывает с моего тела. Холодный воздух заставляет напрячься. Он аккуратно скользит острием ножа между моими грудями, двигаясь вниз к животу, и мою кожу покалывает от прикосновения стали. Чуть больше давления, и он может вспороть мне живот, но он не сделает этого, потому что хочет меня. Он нуждается во мне так же, как и я в нем, и я вижу это в его диких черных глазах. Вот что мне нужно, так же, как и ему. Именно поэтому он не может меня игнорировать. Мне нужно быть желанной для него.

Его губы повторяют путь лезвия. Пока он целует меня, его руки отбрасывают нож в сторону, и тот с грохотом падает на пол.

Мне не должно это нравиться, и я прекрасно осознаю это, но в моем мире существует так много вещей, которые мне не должны приносить никакого удовольствия. Я хочу быть его идолом для преклонения. Я хочу быть его грехом, за который ему стыдно, но насколько же извращенным он должен быть, чтобы заставить такого испорченного человека, как Эзра, испытать стыд?

— Я заставлю тебя, Эви, пожалеть о том, что ты меня разозлила, — пообещал он, и от одной этой мысли бабочки в моем животе взвились и запорхали с большей силой. — И, нет, я не причиню тебе боли, не физически. Тебе она слишком сильно нравится, моя извращенная маленькая убийца, — он нежно поцеловал мой живот и впился зубами в кожу, и я улыбнулась, потому что он солгал. Он причинит мне боль.

Он поднял нож, изогнул бровь и провел лезвием по моему бедру. Его глаза вспыхивают, когда он поддевает ножом мои трусики. Мое сердце колотится так, что сбивается дыхание. Это опасно — в его руках власть, а я беспомощна. Но мне нужен тот, кто будет контролировать меня, и Эзре это под силу.

Острие ножа скользит вдоль кружева на моем бедре, и ткань медленно расходится. Он улыбается, проводя им по животу, и затем разрезает трусики с другой стороны, его руки жадно срывают распоротое кружево с моего тела. Он раздвигает мои бедра и смотрит на меня — на самую грязную часть меня. Есть нечто вдохновляющее в том, что, будучи обнаженной перед мужчиной, он смотрит на тебя, словно ты воплощаешь собой нечто святое и божественное.

Широкая улыбка появляется на его лице, и он ножом осторожно скользит по моей обнаженной киске и прижимает плоской частью лезвие к клитору. Холодный металл приятно ощущается на теплой коже. Вероятность того, что он может навредить, вызывает во мне всплеск адреналина.

— В этот раз ты будешь умолять меня остановиться, — он шепчет эти слова в мою кожу и вонзает нож в пол. Его пальцы впиваются в мои бедра, и он еще шире раздвигает их с такой грубой силой, что мышцы буквально горят под его руками. Пульс бешено стучит в предвкушении. Я хочу его грех. В тот момент, когда его жаркий рот накрывает меня, он поглощает всё и становится моим Богом. Нет ничего, кроме Эзры, меня и нашего грехопадения. Этого прекрасного, трагически нечестивого грехопадения.

Со стоном он раскрывает меня и проникает языком внутрь. Моя спина выгибается над полом, когда блаженное тепло поглощает меня. Его предплечье прижимает мои бедра к полу, заставляя не двигаться. Его язык кружит вокруг клитора, посасывает его. Мне нужно за что-то держаться, найти опору под руками, потому что это ощущается так, будто он вырывает из меня душу. Словно экстаз, обрушившись на меня, вытолкнул в абсолютно другую реальность. Я хватаюсь за его голову, царапаю ногтями, пробираясь сквозь непослушные волосы. Я никогда не ощущала себя настолько желанной, такой вожделенной и невинной, как сейчас, когда нахожусь в руках своего прощения. Я издаю стоны. Я повторяю его имя снова и снова, пытаюсь прижаться к нему и заставить его язык глубже погружаться в меня, и затем… он останавливается, и я чувствую, будто меня бросили на самое дно ада. Он поднимается на колени, на его лице широкая садистская улыбка, как у дьявола.

Я так расстроена, что не могу вымолвить ни слова, и прежде чем я успеваю выдохнуть, он хватает меня. Одним быстрым движением он переворачивает меня на живот. Моя грудь с хлопком прижимается к полу. Его крепкие руки обхватывают мои лодыжки и разводят ноги, чтобы он мог использовать меня, как пожелает, и я ощущаю, как его тело располагается между моими бедрами. Я хочу смотреть на него, но, когда пытаюсь повернуть голову, он прижимает её к полу.

— Не сопротивляйся, маленькая убийца. Сделаешь только хуже.

И я не хочу сопротивляться. Я хочу всего, что он может мне предложить: боль, отказ, прощение. Я приму от него все. Потому что он заставляет меня грешить и затем прощает меня.

Он гладит меня по попке, рычит, и затем это нежное прикосновение сменяется ослепительной болью. Громкий шлепок эхом отдается от стен и вышибает из легких весь воздух, моя задница пульсирует в том месте, по которому он ударил. Эзра скользит по киске, и я приподнимаю бедра, умоляя прикоснуться ко мне, подарить освобождение от пульсирующего давления, нарастающего внутри. Я хочу ощутить его внутри, я хочу, чтобы он трахнул меня. Я хочу быть его шлюхой, его грешницей, его маленькой убийцей. Моя потребность так велика, что я кричу от удовольствия, когда он вонзает в меня два пальца и трахает ими так глубоко, погружая их по самые костяшки.