Внутреннее напряжение возрастает в Рейне с невероятной силой. У нее больше не хватает сил терпеть это. Глаза увлажняются, когда она, полностью забывает о чем-то похожем на стыд, молит своего мучителя:
– Мне нужно… Прошу тебя…
Голос звучит хрипло, с придыханием. Слова смешиваются со сладострастными стонами, которые она не может удержать в себе. Бедра подмахивают навстречу его руке. Больше. Ей необходимо больше его касаний.
Вдруг средний палец скользит внутрь всей этой влажности, упорно проникая в тугую плоть, пока не утыкается в преграду. Тело Рейны выгибается от наполняющих ее эмоций, выпячивая свою грудь перед глазами парня. Ее затвердевшие соски стремятся вверх, невероятно чувствительные, реагирующие даже на воздух.
Джекс наклоняет голову, чтобы втянуть один в свой горячий рот. Посасывая его, он обводит вершинку языком. Рейна вспыхивает, интуитивно дергаясь, от чего палец внутри нее скользит по напряженным стенкам. Это действие посылает искры удовольствия по ее спине.
– Ты охренительно прекрасна! Не могу больше ждать!
В подтверждение своих слов, он вжимается каменным членом в ее чувствительный клитор, который пульсирует от напряжения. Рейна охает от ощущения прикосновений плоти к плоти. Легкими поступательными движениями он трется об влажное лоно своей разбухшей головкой. Кровь закипает в венах девушки, превращаясь в невесомый пар. Внутри все скручивается в тугой, болезненный узел. Пустота съедает изнутри, прося большего, практически требуя. Голова Джекса опускается к ней, язык обводит ушную раковину, когда он нашептывает ей свои грубые фразочки:
– Ты уже готова кончить, зайчонок? Почти на грани. Я чувствую, как твои губки дрожат, соприкасаясь с моим членом. Но прежде чем это случится, я заберу твою девственность. Ты ждешь, этого? Хочешь и боишься?
– Боже, да… – хнычет Рейна, не в силах скрыть своей потребности в нем.
– Я не пожалею тебя, малышка. Я войду по самые яйца, чтобы каждая твоя мышца ощутила мой член. Это будет больно, но ты примешь всего меня внутри, а потом я начну безжалостно трахать тебя, так как мечтал с того момента как увидел сидящей в ресторане.
Рейна задрожала. Она должна была испугаться такого заявления, но его слова возымели совсем другой эффект. Из-за них она плавилась, превращаясь в тающий лед, пока само тело пылало от накрывшей ее похоти. При этом Джекс не прекращает своих ритмичных движений, наоборот с каждым словом они становятся все интенсивней. Он надавливает на ее промежность сильнее, от чего ее половые губки максимально широко раскрываются, позволяя вздувшейся головке натирать сверхчувствительный клитор.
– О, тебе нравится, зайчонок, – продолжает он мучить ее своими похабными словами.
Девушка поняла, что звук его хриплого голоса, который так откровенно рассказывал ей о том, что он собирается с ней проделать, невероятно возбуждал ее.
– Ты вся исходишь соками, увеличивая мокрое пятно на своей простыни. Скоро рядом с ними появятся капельки крови, когда я глубоко засажу тебе. Сделаю своей. Только моей, – он приподнялся и сжал ее подбородок. – Ты понимаешь меня, зайчонок? Ни один мужик никогда не трахнет тебя, потому что ты полностью принадлежишь мне!
– Ты сумасшедший…– находясь в шоке, и не в тоже время не в силах побороть нарастающую пульсацию, прошептала Рейна.
– И ты от меня без ума, – удовлетворенно добавил он, смотря в затуманенные вожделением глаза девушки.
У Джекса срыва крышу от одного ее вида – от торчащих темно-розовых сосков, покрасневших из-за его рта, от горячей плоти, невероятно влажной, но такой тугой, что даже его головка входила с трудом, от дурманящего сладкого запаха, который манил, попробовать ее на вкус. Однако сейчас парень хотел главного блюда. Его нужна в ней было настолько сильна, что он сдерживался из последних сил, разжигая в Рейне такое желание, чтобы даже боль первого раза показалась ей пустяковой по сравнению с радостью быть наполненной им.
Да, несмотря на все свои пугающие слова, он заботился о своей малышке. Во всем, кроме одного вопроса. От мысли о том, что он собирался сделать в его мошонке появлялась резкая боль и готов был моментально кончить. Все потому, что он собирался взять своего зайчонка без любой защиты. Плоть к плоти.
После такого его можно назвать эгоистичным ублюдком, но Джексон был готов к последствиям. Эта идея пришла к нему внезапно, но глубоко засела в голове, становясь навязчивой. Как заставить родителей отослать Рейну с глаз долой? Чтобы они с радостью согласились, что ей надо уехать вместе с ним, когда он объявит, что переводится в колледж в другом штате? Это должно быть что-то такое, что пошатнет Пола и его одержимость своей репутацией.
Недавно Джекс поговорил с дедом, заверив, что скоро приедет, но предупредил, что будет не один. Он привезет с собой свое маленькое сокровище. И, возможно, не только его. (сокровище – прим.редактора) Близкий человек поддержал его, заверив, что они готовы оказать финансовую помощь молодой паре. Даже уже подыскали квартиру. Больше Джексону ничего и нужно было, ведь самый главный пункт в этом он выполнит с настоящим удовольствием.
Он снова смотрит на раскрасневшуюся девушку. Знала бы Рейна какие мысли блуждают в его голосе, забилась бы от ужаса, но, к счастью, малышка еще до конца не осознает насколько он помешался на ней. Одержимость женщиной у него в крови. Она бежит по венам раскалённой лавой.
Как люди говорят, зернышко от зернышка…да? Но в отличие от отца, Джекс никогда не поднимет руку на свою малышку. Он сделает все, чтобы привязать ее к себе как в физическом, так в духовном плане. Он станет ее миром, но сначала заберет ее девственность.
– Пожалуйста…– Рейна то ли молит о милосердии, то ли просит освобождения.
Она мотает головой по подушке, чувствуя, что скопившееся напряжение скоро убьет ее. Все нервные окончания в ней трепещут. Ощущение давления на лоно сводит с ума, потому что его было недостаточно. Ей необходимо больше. Невольно ее бедра поднимаются навстречу, пытаясь заставить его проникнуть глубже, облегчить эту муку.
– Тише, зайчонок, – сквозь стиснутые зубы говорит парень. – Ты скоро получишь меня.
– Я не могу больше. Пожалуйста…
В уголках глаз собираются слезы. Лимит эмоциональной нагрузки практически исчерпан. Рейна признает свое поражение, свою нужду в нем. Смотря на него из-под отяжелевших век, хриплым голосом, она уверенно произносит:
– Возьми меня! Я – твоя!
– Сука! – громко ругается парень, когда остатки самоконтроля покидают его из-за этого сладкого признания.
Он больше не может трезво мыслить, не может сдерживать себя. Джексон делает резкий толчок, прорывая тонкую преграду ее невинности, глубоко входя внутрь нее. Тугие мышцы отчаянно сопротивлялись его вторжению. С губ девушки срывается вскрик, но она тут же закусывает нижнюю губу, сдерживая себя.
– Бля… зайчонок! – собственный стон перекрывает его же брань. – Ты невероятно тесная! Сжимаешь меня прям до боли! Это потрясающе!
Невероятное наслаждение смешивается с резкой вспышкой боли. С ее горла вырывается хриплый крик, когда ощущение жжения накрывает внутри. Он останавливается, полностью погруженный в ней. Шипит, но все же дает ей время привыкнуть к наполненности.
– Я же говорил, сладкая, что будет больно, – тихо проговаривает он, после чего накрывает ее приоткрытые губы своими.
Язык властно врывается внутрь. Целует ее, словно обезумел, словно вне себя от нетерпения. Рейне ничего не оставалось как подчиниться ему, ответить. Он посасывал ее язык, вылизывал нёбо, так долго, пока боль не сменилась на неприятный, но терпимый дискомфорт.
– Ты такая чертовски тесная, – шепчет Джекс, переместив рот в ее ухо, заставляя Рейну задыхаться от порочных слов. – Сдавливаешь меня так сильно, что хочется мучительно завыть и двигаться в тебе на всю мощь, разрабатывая твое лоно, растягивая его под себя, – прохрипел парень, стиснув зубы, что доказывало, что он не врал.
Рейна взбрыкивает, из-за чего его член дергает внутри. Ее глаза широко раскрываются от ощущения трения. Чувство невероятной наполненности и сжатых мышц сводит с ума. Взгляд Джекса моментально накрывает пелена дикой похоти, а его пальцы до синяков сжимают ее таз. Девушка словно рыба хватает воздух, но глоток так и не доходит до легких.
– Это ты зря сделала, – угрожающе говорит ей Джексон. – Не стоило тебе шевелиться, потому что у меня нет больше сил сдерживаться!