Когда остается пара ступенек, Блейн поднимается и подходит, помогая спуститься. Однако делает он это не без умысла, потому что тут же ведет меня прочь из кухни и, захлопнув дверь, прижимает к стене в гостиной. Его прикосновение отдается болью в спине. Нет, господи, пусть он только не трогает меня, пожалуйста!
Его взгляд исподлобья досконально изучает меня. Когда губы Блейна приближаются к моим, я задерживаю дыхание и выдыхаю, только когда он наклоняется к моему уху, обдавая его горячим воздухом.
– Я же сказал ждать меня в белье в комнате, – цедит он сквозь зубы, опираясь одной рукой на стену прямо у моей головы, а вторую кладя на мою талию.
Начинаю рыдать и умолять:
– Пожалуйста, только не бей меня! Молю!
Такое истерическое заявление пугает Блейна, и он спешит отстраниться, смотря на меня расширенными глазами.
– Я не собирался бить тебя, – хриплым голосом заявляет он, однако это меня не успокаивает, потому что я по-прежнему прижимаюсь к стенке, как кролик, увидевший перед собой волка. – Хейли, что случилось? – настойчиво спрашивает он, снова подходя ко мне вплотную.
Я отворачиваюсь, но Блейн берет меня за подбородок и заставляет посмотреть на него. Он растерян, пытается понять, в чем дело, но я не спешу с объяснениями. Ощущаю, как кровь пульсирует во всем теле, вызывая неприятные чувства. Надо успокоиться, не то Блейн догадается об обмане, когда я буду импровизировать, придумывать все на ходу.
– Прости, – начинаю я, – просто приснился сегодня еще один кошмар. – Моя голова опущена, я рассматриваю пальцы моих ног и черные носки Блейна. Когда поднимаю на него взгляд, то вижу недоверие, омрачающее безупречное лицо. – Правда, – уверенно добавляю я.
Его следующее движение повергает меня в шок. Он кладет одну ладонь мне на волосы, а второй притягивает к себе за талию. Я утыкаюсь в его плечо, мои руки безвольно висят у бедер. Когда он начинает поглаживать мою голову, я неуверенно его обнимаю.
– Прости, мне не стоило быть таким резким. Я забыл, что нам с тобой снятся кошмары. Клянусь, не собирался пугать тебя, Хейли. Какой же я придурок! Ты простишь меня?
– Да, – шепчу я ему на ухо, больше ничего не способная сказать.
Прижимаясь телами друг к другу, мы не хотим обрывать такое уютное, дружеское и нежное объятие. Тепло Блейна успокаивает, и я моментально забываю про случившееся. Его нежные прикосновения успокаивают меня так сильно, что глаза слипаются. Я невольно прижимаюсь к нему сильнее, словно кот к хозяйской руке.
– Как твоя нога? – спрашивает Блейн, поглаживая меня по больному бедру.
Я застываю, будто статуя, а потом расслабляюсь, радуясь, что надела очень широкие и плотные штаны, сквозь которые он вряд ли почувствует бинт.
– Лучше, чем вчера. – И отчасти это правда. Ведь сегодня я не ползаю, а просто хромаю.
– Я приготовил завтрак, но твоя порция осталась нетронутой. Ты ничего не ела, я правильно понимаю? – Киваю, зачем лгать? Тем более мой урчащий желудок сам отвечает на вопрос Блейна. – Забирайся обратно в постель, судя по тому, как сильно ты хромаешь, вывих серьёзный. Принесу тебе покушать.
Я послушно бреду наверх, здороваясь с остальными парнями. У двери в комнату Ника меня поджидает Дез. Я смотрю на него вопросительно, но он молча открывает дверь и пропускает меня вперед. Оказавшись на кровати, я опять поднимаю на него взгляд.
– Как ты? – интересуется Дез, а я подавляю приступ раздражения.
Мне ужасно надоел этот вопрос. Лучше бы я вообще не поднималась с кровати, было бы спокойнее. Но тем не менее надо что-нибудь сказать, поэтому я повторяю то, что говорила другим, – короткое «в порядке».
– Хотел пригласить тебя сегодня пошататься по городу, но видимо, ничего не получится и придется отложить прогулку, по крайней мере, на неделю.
– Думаю, дня через три я буду готова покорять Нью-Йорк, – вру я.
Быть может, этого времени хватит, чтобы прийти в себя физически, но морально я больше никогда не восстановлюсь. Этот ублюдок оставил зияющую дыру внутри меня.
– Где ты так умудрилась? – с нескрываемым любопытством спрашивает Дез, кивая на мою ногу, которая будто налилась свинцом.
К счастью, на покрывале нет ни капельки крови.
– На крыльце, – говорю я очередную ложь, и ирония в том, что с каждым разом обманывать становится легче. Вранье срывается с губ быстрее, чем я успеваю подумать о том, стоит ли обманывать. И самое главное, я не чувствую угрызений совести.
– Просто шла-шла и подвернула? – недоверчиво смотря в мои глаза, интересуется Дез. Киваю. – Хотя, чего я удивляюсь, с твоей неуклюжестью убиться на ровном месте несложно.
– Ну спасибо, – бурчу я себе под нос и быстро поворачиваю пострадавшую руку так, чтобы Дез не увидел кровоподтек.
К сожалению, замазанный тональным кремом синяк выглядит как минимум странно, поэтому мне придется скрывать свои ушибы.
Возможно, мы бы продолжили разговор, если бы не Блейн, ввалившийся в комнату с подносом. Он останавливается на пороге, обводя недовольным взглядом нас с Дезом. Его брови устремляются к переносице. Конечно же, я заметила некую напряженность между лучшими друзьями уже давно. Но причина их холодности так и осталась мне неизвестной. Кажется, еще чуть-чуть, и парни начнут рычать друг на друга, поэтому я спешу разрядить обстановку.
– Вкусно пахнет! – Мои губы растягиваются в подобии улыбки, и я очень надеюсь, что она получилась правдоподобной.
Пройдя вперед, Блейн специально задевает Деза плечом и ставит поднос на тумбочку. Повернувшись ко мне, он смотрит на лист рядом с моей рукой, а я чуть не захлебываюсь простым воздухом. Ох, глупая! Надо было спрятать альбом, а не просто кидать в сторону!
Обойдя кровать, Блейн с интересом разглядывает свое изображение, а я, как подсудимый, жду вердикта. Что же он скажет? Ему понравилось, или он считает, что рисование карандашом – не мое? По его лицу сложно что-либо понять, мне остается только нервно кусать губы и заламывать пальцы.
Дез молча выходит из комнаты, нарочито громко хлопая дверью. Я вздрагиваю. По телу пробегает дрожь, когда Блейн забирается на постель и пристраивается рядом, положив голову на мой живот. Неуверенно запускаю руку в его волосы, поглаживая их, пока парень продолжает рассматривать рисунок.
– Я никогда не видел таких талантливых людей, – шепчет он. – Этот рисунок… это я, да? – Однако Блейн даже не смотрит на меня, это риторический вопрос. – Потрясающе, просто великолепно!
– Спасибо, – так же тихо отвечаю я.
Боюсь испортить атмосферу, которая нежно и мягко окутывает нас. Именно здесь и сейчас мне хочется быть. Нет желания сбежать, продолжать скрывать правду. Голова Блейна, покоящаяся на моем животе, мои пальцы в его волосах и сладкий голос парня – все, что мне нужно.
– А если я попрошу тебя нарисовать меня прямо сейчас, в такой позе, ты справишься? Ты можешь сделать это в моем присутствии?
– Не знаю, – откровенно отвечаю я и понимаю, что это первая правда, которую я сказала за сегодняшний день.
– Попробуешь?
Не могу отказать. Я сжимаю дрожащей рукой протянутый мне альбом и беру карандаш. Блейн сначала кормит меня, словно маленькую, совсем немощную, с ложки, а только потом отставляет поднос и опять устраивает свою голову на моем животе.
Первые линии получаются неровными, черты лица искажены, и это моментально выводит меня из себя. Я стираю изображение резинкой на другом конце карандаша и начинаю все заново, мысленно приказывая пальцам не дрожать. Линию носа вывожу не спеша, над скулой приходится корпеть слишком долго. Рисую, пытаясь вызвать те же эмоции, с которыми рисовала кота в заброшенном аэропорту. Парень лежит неподвижно, даже тихого сопения не слышно. Поглядываю на него, чтобы убедиться – Блейн не дремлет. Но он смотрит на потолок.
Через какое-то время ребро ладони покрывается пятнами от грифеля, придавая коже темный стальной цвет. Не задумываясь, я вытираю этой же ладонью испарину на лбу. Мое лицо сосредоточено, рисунок почти закончен, а Блейн по-прежнему неподвижен. Мне нравится, что получилось. Все красиво, ровно. Не думала, что так умею.
В голове тем временем всплывает желание превратить этот рисунок в граффити. И именно эту идею я обдумываю, когда протягиваю Блейну альбом здоровой рукой. Он разглядывает изображение с плохо скрываемым любопытством, будто диковинку. Рот слегка приоткрыт, глаза блестят. Он заворожен собственным портретом, я – им.