Когда я присаживаюсь на постель, она отодвигается, ее глаза затянуты пеленой. Что-то мне подсказывает, Хейли видит перед собой вовсе не мое лицо.
– Эй, это же я – Блейн. Блейн, в которого ты стреляла краской из баллончика. Блейн, для которого ты рисовала. Блейн, которого ты рисовала.
Джез оставил след не только на её теле, но и на ее психике. Теперь Хейли боится каждого шороха, каждого грубого прикосновения. Я, конечно, не собираюсь превращаться из-за нее в милого зайчика, но сейчас постараюсь быть добрым и хорошим, чтобы разговорить ее.
– Ты сказал, что ты – единственный ребенок. Что у тебя нет ни братьев, ни сестер. Зачем… зачем ты солгал, Б-Блейн? – дрожащим голосом спрашивает она, прижимая к груди руки, покрытые мурашками.
Ей холодно, но я даже не пытаюсь предложить Хейли одеться или залезть под одеяло.
Сверля взглядом стену, пытаюсь придумать ответ. Да, я мог рассказать ей про Джеза, нужно было впустить в свой тайный мрачный мир друзей. Но я запутался: сейчас мне хочется открыться всему миру, а через секунду – втянуть голову в панцирь и не высовываться оттуда. Определиться с желаниями не так-то просто, как кажется.
– Я стесняюсь своего брата, – хрипло и тихо произношу я. Она должна знать. – Он не тот человек, о котором хочется рассказывать. Мой брат… я втайне желаю ему смерти. Долгой… мучительной смерти.
– Я теперь тоже, – отвечает Хейли.
Ее ладонь скользит по моему плечу. Хочу оттолкнуть салагу и одновременно притянуть к себе. Никто никогда меня не жалел, девчонка еще ничего не знает, а уже посмела прикоснуться ко мне, оказать поддержку. Однако у меня не хватает духу откинуть ее руку. Вместо этого я протягиваю свою и сжимаю ладонь Хейли, глядя на деревянный пол.
– Ты звонила мне, когда была с ним? – сглатывая, спрашиваю я.
– Да, – коротко отвечает Хейли, и это похоже на удар под дых.
Я кривлюсь так сильно, как будто мне причинили физическую боль. Какой же я эгоист!
– Тебе не стоит винить себя. Случившееся со мной только доказывает тот факт, что нельзя доверять людям. Никто не поможет, даже если меня будут резать на куски.
И с этими словами ладонь на моем плече исчезает, оставляя холодный след.
Я слышу шуршание позади себя, но продолжаю пялиться себе под ноги. Не собираюсь извиняться, не собираюсь показывать, что мне жаль. Хейли ясно дала понять, что я не тот, на кого можно положиться, что я не заслуживаю доверия даже уличной собаки, которая постоянно пасется у соседского дома.
Через какое-то время слышится хлопок двери. Не спеша оборачиваюсь. Нигде не осталось даже признаков того, что в этой комнате была девушка. Только слабый кокосовый запах висит в воздухе, но спустя минуту пропадает.
Подойдя к окну, достаю сигарету и собираюсь закурить, но она падает на подоконник, мои дрожащие руки не могут ничего удержать. Сейчас бы я с удовольствием что-нибудь разбил.
Или чью-нибудь голову. К примеру, Джеза.
Я размышляю над тем, что делать дальше. Увечья Хейли могут помочь засунуть Джеза в дыру, из которой он вылез. У него должен быть испытательный срок. Любой косяк – и его закинут обратно в тюрьму и, скорее всего, добавят еще несколько лет заключения. Я буду только рад пожизненному сроку.
Он оставил послание, но не написал дату и время. Это значит, что я должен ждать следующее сообщение. Сволочь все продумал! Каким бы психом он ни был, коварные планы он строит с легкостью.
Чье тело он использует в качестве бумаги на этот раз? Мамы или Деза? Нет, Дез себя в обиду не даст. Зачем брат вообще это вытворяет? Не я посадил его за решетку, не мне за это и расплачиваться. Он искал того, на ком можно отыграться, и в итоге выбрал меня? Ладно, если бы досталось только мне. Но Хейли и другие близкие мне люди, которым он еще сможет навредить…
Поехать к матери – первое, что я должен сделать. Поговорить с ней, обсудить случившееся, услышать слова поддержки – это то, в чем я нуждаюсь сейчас больше всего. Я заставлю Хейли закрыть все двери и окна и не высовываться из комнаты Ника, пока кто-то из братьев не вернется из университета.
Я точно провалю последний курс! Из-за Джеза, чувствую, еще не раз придется пропустить занятия. Ну ничего, оценки легко исправить, а вот то, что может натворить этот псих, – нет. Он уже пошатнул психику Хейли, и я не хочу, чтобы он прикасался к кому-либо еще.
Выкинув окурок в окно, я хватаю кожаную куртку, висящую на спинке стула, и, одеваясь на ходу, направляюсь в сторону комнаты Ника. Но у самой двери замираю. К ней приклеен небольшой листочек, на котором написано ровным красивым почерком:
Ушла по делам, можешь валить в свой университет!
И в конце для пущего эффекта нарисована рука с вытянутым средним пальцем.
Отлично! Мне не придется ничего объяснять Хейли, я бы с удовольствием вообще не видел бы ее пару дней. Если бы не нуждался в разговоре с этой девчонкой, избегал бы ее всеми возможными способами.
Сорвав листок, я комкаю его и кидаю за спину. Меня одолевают разные чувства: то я думаю, что поступаю правильно, оставив Хейли одну и не пытаясь узнать, куда она свалила; то думаю, что должен с ней поговорить, разузнать подробнее о Джезе; то вовсе убеждаю себя, что мне вообще не должно быть дела до этой девчонки.
Последняя мысль просто ужасна! Хейли пострадала от рук моего брата, а значит, я обязан позаботиться о ней. «Нет до нее дела» – я смогу сказать только после того, как расправлюсь с чертовым психом. Я был груб с Хейли, пусть она отдохнет, а потом я запру ее в своей комнате, и мы нормально поговорим.
Запрыгнув в машину, выезжаю и включаю музыку на всю громкость, чтобы заглушить поток негативных мыслей хотя бы на время.
Мама встречает меня у порога. Прижимает к себе, поглаживая по спине. Когда я увидел ее лицо, выходя из машины, сразу догадался, что она беспокоится, и сейчас я невероятно рад, что могу ее обнять. Она впускает меня в дом, ведет на кухню, мы усаживаемся с чашками чая за стол и приступаем к главной теме, не тратя время на формальности.
– Сегодня по дороге из магазина я встретила знакомую, которая живет на этой улице. Вряд ли ты ее помнишь, но в твоем детстве мы часто бегали к ней на чай. Но да ладно! Суть в том, что она видела Джеза у лавки канцтоваров.
– Мама, Джез нашел Хейли, избил ее и изрезал. Помнишь ту фразу, которую он всегда говорил… – Я хочу произнести ее, но слова застревают в горле. Мама поймет, что я имею в виду. Она слышала ее не раз.
– Избил и изрезал? Ч-что?.. Она… она ж-жива? – запинаясь, спрашивает мать.
Ее лицо становится бледным, губы синеют и дрожат.
– Да, она жива, и с ней вроде как все нормально. По крайней мере, физически. Я хотел с ней сегодня поговорить, чтобы узнать подробности… Но беседа не заладилась. Может быть, чуть позже, когда мы оба остынем.
– Как он узнал про Хейли? Точнее, как понял, что она близкий тебе человек? – интересуется мать, смотря на меня не моргая.
Хотел бы я знать. В тюрьме он это выяснить не мог. Значит, кто-то приходил к нему и передавал информацию. Но кто?
– Не имею понятия, но попытаюсь выяснить. Он должен вернуться за решетку. Не место ему среди нормальных людей. Джез только вышел, а уже столько натворил, – цежу я сквозь зубы.
Одна мысль о том, что он сделал с Хейли, выводит меня из себя.
– Все получится, – заверяет мама, но в ее глазах виднеется печаль.
Я ее понимаю, какая мать будет счастлива, если один из ее отпрысков больной на голову? Врагу не пожелаешь такого сына. Она бы пропала, будь у нее один только Джез.
– Может, тебе стоит снять квартиру поближе ко мне? Я не хочу, чтобы он причинил тебе вред. На счету достаточно денег, перестань считать копейки, мама.
– Блейн, со мной все будет хорошо, – чуть улыбаясь, произносит она и поглаживает меня по плечу.
– Пожалу… – не теряю я надежду, но мама меня перебивает.
– Блейн, не волнуйся за меня.
Как я могу не волноваться? Почему мама так наивна? Джезу ничего не стоит обидеть ее, но мама, видимо, не понимает. Брат лишился последних капель рассудка, и ему плевать, на кого поднимать руку, чью кожу резать.
Мама всячески уходит от главной темы и не упоминает Джеза. Она рассказывает о простых, банальных вещах. Я все равно слушаю ее не моргая, потому что мама умеет увлекательно рассказывать даже о повседневных вещах.