Хейли хватает сигарету прежде, чем та успевает прожечь ткань. Из стакана в моей руке выплескивается жидкость, тошнота и страх подступают к горлу, я снова там, в амфитеатре. Фейз отбирает у меня стакан и, убрав его на тумбочку, крепко обнимает меня, положив одну руку на спину, а вторую на затылок. Утыкаюсь ей в грудь, сжимая в кулак ее футболку. Мои громкие рыдания перемешиваются с отборными матами на английском, французском и корейском.
– Тихо, – шепчет Хейли, покачиваясь вместе со мной из стороны в сторону.
– Так больно, – сквозь слезы говорю я. – Как же больно, Хейли.
Она целует меня в макушку и не размыкает объятий до тех пор, пока я не прихожу в себя. После этого она дает мне воды и укладывает в постель, меняя одеяло с подпалиной от сигареты на запасное.
Мы лежим, укрывшись, на боку, смотря друг другу в лицо. Я протягиваю руку и поглаживаю Хейли по щеке. Из моих глаз периодически катятся слезы, и у нее тоже, но тело уже не трясется.
– Обещай, что не бросишь меня, – прошу я спустя несколько мучительных минут молчания.
– Обещаю, – мягко улыбаясь, отвечает она.
– Что бы ни случилось?
– Что бы ни случилось – И Хейли целует меня.
Я верю ей. Верю, что она не уйдет. И я не уйду. Обнажив перед ней душу, я не смогу так просто оставить эту девушку. Несмотря на все трудности, я всегда буду рядом с Хейли, а она – рядом со мной. Теперь мы есть у друг друга, и мир нам по зубам.
Мы справимся с любыми проблемами.
Мы – закаленные жизнью.