(прим. переводчика. Тобок, добок – костюм из лёгкого белого льняного полотна, состоящий из куртки и брюк)
Тяжело вздохнув от усталости, я направилась к лестнице.
Дин-дон.
– Милая, открой, пожалуйста. На этот хэллоуин у нас просто наплыв, – крикнула мама с кухни, где она мыла тарелки.
Разочарованно зарычав, я направилась к двери, рядом с которой на маленьком столике стояла корзинка со сладостями. Взяв корзинку, я открыла дверь, которую закрыла только пять минут назад. Моя улыбка была искренней, мне всегда нравились полные энтузиазма дети в дурацких костюмах. Даже интересно было, кого будет больше в этом году; наверное, покемонов – я слышала, они снова в моде.
Дверь распахнулась, впустив в дом холодный и влажный воздух. На крыльце стояли четыре улыбающихся M amp;M’s и смотрели на меня.
– Сладости или гадости! – хором завопили они.
Я хихикнула. Затем, заметив знакомые синие глаза, подняла бровь.
– Ты не старовата для этого, Холли?
Захихикав, конфеты поднялись с колен на ноги и протянули открытые пакеты для сладостей.
– И какие будут гадости? – я разглядывала трех других M amp;M’s, пытаясь вычислить, кто скрывается под гримом. Темная кожа Мэган, хоть и раскрашенная в оранжевый цвет в соответствии с костюмом, выдала ее. Так что, видимо, красным была Келли, а зеленым – Хизер. Я снова посмотрела на синий M amp;M’s и, усмехнувшись, покачала головой.
Мэган с усмешкой посмотрела на меня.
– А ты кто? Юная каратистка?
M amp;M’s рассмеялись.
Я закатила глаза.
– Так мы получим что-нибудь? – Холли кивнула на корзинку в моей руке.
Решив играть по правилам, я вытащила горсть мини-сникерсов и посмотрела на Хизер, изобразив очень милое, но чрезвычайно снисходительное выражение лица.
– Ладно, но каждый получит только по одной, договорились? И пусть ваши мамы обследуют каждую конфетку, чтобы убедиться, что они не отравлены, – и я опустила конфеты каждой в пакет, с удивлением обнаружив, что они насобирали уже немало сладостей.
Каждый из M amp;M’s поблагодарил меня за угощение, и затем они развернулись и отправились дальше по улице. Я смотрела им вслед и не могла сдержать улыбку. У калитки синий M amp;M’s повернулся и помахал мне рукой, прежде чем исчезнуть из круга света.
Я застонала от удовольствия, когда моя голова коснулась подушки, такой мягкой и особенно замечательной после долгого дня спарринга. Целый день я пыталась довести студентов, которые претендовали на следующий пояс, до пика их формы. Мои бои за четвертую степень будут в январе, и я довольно сильно волновалась.
Не прошло и минуты, как я провалилась в сон.
Дзинь… Дзинь… Дзинь…
– О, нет, не может быть, черт! – я распахнула глаза, внезапно вспомнив, что мама работает в ночную смену, и взмолилась, чтобы все было в порядке. – Да? – голос был сиплым со сна.
– При-и-и-и-иве-ет! – я вздрогнула от слишком громкого голоса и посмотрела на трубку в руке так, будто это была змея.
– Кто это?
– Звездное дитя, конечно, – слова были произнесены нечленораздельно. Человек на той стороне провода явно испытывал трудности с тем, чтобы стоять прямо.
– Кто?
– Энди, это я.
Мои брови поехали вверх, когда я опознала голос.
– Холли?
– Ага.
Я не смогла сдержать усмешку. На часах было только два тридцать четыре утра.
– Энди, мне нужно одло… олдо… одолжение.
Похоже, ее язык вырос раза в четыре, и она не справляется с его управлением. Я хихикнула.
– Ладно. В чем дело?
– Я не хотела так напиваться. Мои ма и па не захотят видеть меня такой.
Я снова хихикнула. Ничего себе, какой замечательный материал для шантажа.
– Пожалуйста, забери нас и найди для меня кровать?
Я снова посмотрела на часы и с тихим стоном закрыла глаза. Я тоже хочу кровать! Со вздохом я согласилась. К счастью, мамочка и ее лучшая подруга Сандра ездили на одной машине, когда вместе работали в ночную, так что у меня был автомобиль.
– Спасибо, я твой должник, – Холли с трудом управляла своим голосом.
Повесив трубку, я включила лампу, залившую комнату желтым светом. Переодевшись в штаны и толстовку и натянув ботинки, я направилась вниз. Когда я открыла гаражную дверь, то заметила, что снег покрывает дорожку толстым пушистым слоем. Мне всегда нравилось идти по такому снегу, оставляя за собой четкие следы.
Холодный воздух улицы ворвался в гараж и проник в машину. Бр-р-р. Я быстро завела двигатель и включила печку, хотя и знала, что разогреется она только к тому времени, как я подъеду к месту проведения вечеринки. Ночь была тихой, снег медленно кружился в воздухе и закручивался маленькими смерчами под порывами ветра. Окна во всех домах были темными, и только уличные фонари рассеивали мрак. Я провела рукой по волосам, задумавшись над тем, куда я еду. Почему я? Из всех людей в Уинстоне, у которых есть автомобиль, Холли позвонила мне.
Огни города остались позади. Вечеринка проходила в старом сельском доме, который принадлежал чьим-то бабушке с дедушкой – посреди нигде, без уличного освещения и почти без указателей. А я-то почему это делаю? Сейчас почти три часа утра, я замерзла, устала и почти заблудилась. Я покосилась на бумажку, где торопливо записала адрес и указания на приметные вехи на пути, которые чрезвычайно пьяная Холли дала мне, и попыталась сопоставить записи с тем, что имелось вокруг.
– Ну, Холли, если я умру здесь, тебе конец, – пробормотала я, немного притормаживая, когда из темноты показалось какое-то здание. Хорошо, это, должно быть, тот самый сарай с белой надписью на двери. Ну, по крайней мере, я еду в нужном направлении. Теперь нужно отыскать огромный костер – и я на месте.
Снегопад усилился, видимо к утру все вокруг будет белым. Только фары моего автомобиля освещали путь, и это было невероятно – как будто полет в космосе. Белые хлопья ударялись о лобовое стекло и исчезали в темноте, чтобы тут же смениться новыми.
Наконец, воздух в машине немного согрелся, и я включила радио. Скривившись, я быстро переключилась с любимой станции моей мамочки на нечто более нормальное. Я не большой поклонник ковбойских песенок. Ничья жизнь не может быть НАСТОЛЬКО ужасной все время. Я имею в виду: ‘твоя жена ушла от тебя, твоя собака умерла, но до этого нагадила тебе на ковер’. Я этого не понимаю.
В конце концов, я остановилась на начале какой-то песни, которую не узнала. Пока это не Бритни Спирс и не рэп, меня это устраивает. Ну, и никаких завываний и гнусавых звуков. Женщина начала петь о бессмертной любви и желаниях, и о мощи этих чувств, и о том, как они овладевают ее телом. Закатив глаза, я усмехнулась и снова сменила станцию.
Я заметила впереди отсветы пламени, и усмешка сменилась улыбкой. Похоже, я нашла костер. И он выглядел весьма теплым. Там было не очень много автомобилей, но всюду остались следы шин. Похоже, все уже думали только о том, как добраться домой. Проехав во двор, я увидела четыре знакомых фигуры – пьяный квартет, за которым я сюда и приехала – и не смогла сдержать хихиканья.
Остановившись около них, я опустила стекло пассажирской двери и наклонилась в ту сторону.
– Дамы, вас подвезти?
Они посмотрели на меня и хором улыбнулись. Похоже, холод их вовсе не отрезвил.
– Привет. – Холли уселась вперед. Три других M amp;M’s пытались втиснуться на заднее сиденье, что было не так-то просто, учитывая размеры их костюмов. То еще зрелище. – Спасибо, приятель, – нечленораздельно пробормотала Холли. Половина ее лица была все еще синей от грима, что случилось со второй половиной – кто знает. Не думаю, что мне хочется это выяснять.
– Нет проблем. Все сели? – я повернулась назад, чтобы убедиться, что все три M amp;M’s сидят на своих местах. Ну, в общем, затолкались как уж смогли. Я быстро отвернулась к дороге, чтобы не рассмеяться в голос.
Выехав обратно на трассу, я сделала радио погромче и включила вентиляцию салона, когда запах алкоголя стал явственно ощутим. Все вели себя тихо, кроме Келли, которая решила, что ей действительно нравится песня и что она непременно должна подпевать – громко и не попадая в мелодию. Все было не столь плохо, пока к ней не присоединились остальные трое – теперь они не попадали не только в мелодию, но и в такт друг другу. И я начала серьезно подумывать о том, чтобы высадить их у дороги и оставить превращаться в пухлых снеговиков.
Я посмотрела на Холли – глаза ее были закрыты, а рот открыт, когда она решила добавить свой вопль к общему хору. Заметив мой взгляд, она закрыла рот и подарила мне самую прелестную и невинную улыбку, которую я когда-либо видела.