– Да, я понимаю, о чем ты. Я действительно рада, что не пошла с Келли и ее родителями кататься на лыжах.
– Да? Почему?
Я хотела услышать то, что, как я надеялась, будет ответом.
– Ну, – кончиками пальцев она убрала волосы с моего лба, щекоча кожу мягким прикосновением. – Тогда я не смогла бы провести это время с тобой, ведь так?
Я кивнула.
– У тебя такие великолепные волосы. Ты знаешь это?
Я помотала головой.
– Ну, теперь знаешь… – еще несколько минут Холли смотрела на меня, и у меня скрутило живот от такого внимания.
Начиная с моей победы, мы стали еще более близки, хотя это и казалось невозможным. Холли была так внимательна ко мне, всегда разговаривала со мной, даже в школе она выследила, где я скрываюсь ото всех, и часто приходила ко мне, болтала обо всем или обнимала меня. Мне даже пришлось практически выгнать ее из дома на прогулку с Келли. Тогда, в декабре, я была фатально не права и не хотела ставить ее в такое положение снова. Холли слишком много значила для меня.
– Ну, что ты думаешь?
– М?
– Линда?
Ах, да. Я прекратила витать в облаках и прислушалась. Голос был чистым и сильным, но явно женским – что-то между Барбарой Стрэйзанд и Джуди Гарланд. По крайней мере, как я помню Джуди Гарланд по ‘Где-то на радуге’. Музыка была быстрой, много духовых, но не столь плохая, как я опасалась. Классическая музыка не была моей сильной стороной, кроме разве что нескольких композиторов, типа Бетховена. Его произведения такие восхитительно глубокие, темные и полные предчувствия. Это мое.
– Ну, вообще-то, неплохо.
– Неплохо? – Холли вскочила на ноги и уперла руки в бока. – Поет как ангел! – она указала на колонки.
Потом Холли закрыла глаза и начала двигаться в такт музыке, которая была похожа на танго, только в стиле джаза. Холли пела и двигалась, а я, усмехаясь, смотрела, как она танцует по комнате.
– Давай! Вставай, вставай, вставай! – Неожиданно она схватила меня за руку, рывком поднимая с пола, отчего я почти врезалась в нее.
Я чувствовала себя странно и не была уверенна в том, что делать. Холли танцевала просто потрясающе – я даже не подозревала о таких возможностях человеческого тела. Она двигала бедрами, руки летали в воздухе, и лицо будто светилось изнутри.
– Давай! Танцуй!
– Не-а, мне и так хорошо, – я махнула рукой и повернулась к дивану.
– Что? Почему? – Холли встала передо мной. – Танцуй.
– Я не знаю как.
Холли прекратила двигаться и удивленно посмотрела на меня.
– А?
– Я не танцую.
Удивленное лицо Холли медленно расплылось в улыбке, и она снова схватила меня за руку, начав двигаться.
– Нет, Холли, нет, нет, уф-a!
– Да ладно, просто делай как я.
Холли танцевала, Линда пела все громче, музыка стала безумной и дикой, и мне тоже захотелось двигаться, окунуться в этот мир. Но я все еще не знала, как это сделать. Так что я наблюдала за ней. На Холли были надеты фланелевые штаны и майка. Я, к ее радости, носила футболку – довольно мешковатую, но не сковывающую движения.
Холли танцевала, ее майка немного задралась, и я видела как двигаются мышцы ее живота.
– Давай, детка. Смотри сюда, – Холли усмехалась мне.
Она сжала руки в замок за спиной и двигала плечами. Думаю, цвет моего лица совершенно подходил к ее красным штанам, когда она заметила, что я на нее пялюсь.
Проклятье, Энди. Ты идиотка. Это случалось много раз за последнее время, и я не могла ни остановить, ни объяснить это. Но, к моему облегчению, Холли, казалось, не возражала. Черт с ним. Я хотела танцевать.
Я подпрыгнула, позволяя волне энергии пройти через мое тело. Я чувствовала себя хорошо, действительно хорошо. В конце концов, я еще школьница и не обязана танцевать как профи.
– Да, давай!
Холли начала двигать ногами – и это выглядело красиво. Потом она раскинула руки в стороны, размахивая ими в воздухе.
Я оставалась более компактной, но все равно дьявольски хорошо проводила время.
– Разве это не весело? – она тяжело дышала.
Я энергично кивнула.
– Есть немного. Это – взрыв. И хорошая разминка.
Холли закатила глаза.
– Только ты могла так подумать.
Песня закончилась, и мы устало свалились на пол.
– Ничего себе. Мне нравится танцевать.
Холли повернулась ко мне и положила голову мне на плечо. До сих пор я не знала никого, кто бы столь любил нежности. Даже больше, чем моя мама, хотя раньше я полагала это невозможным. До Холли я никогда не обнимала никого, кроме членов моей семьи.
Холли приподнялась на локте и посмотрела на меня.
– Готова играть?
Я кивнула и улыбнулась. Холли встала, помогла мне подняться на ноги, и мы пошли к фортепьяно. В начале этого года, согласно уговору, мы начали учить друг друга, передавая другому свои маленькие таланты.
– Хочешь попробовать сыграть ту часть снова?
Открывая крышку фортепьяно, Холли повернулась ко мне. Я нашла пульт и выключила стерео. Линда Эдер была интересной, но я не дам ей ни единого шанса сбить себя с ритма, который мне и в тишине было непросто найти.
– Садись.
Холли похлопала по скамье, и я устроилась с ней на твердой гладкой древесине.
– Не будешь смеяться на этот раз, а? – я посмотрела на Холли, и она улыбнулась мне.
– Скажем так, баш на баш. Тогда ты тоже не будешь смеяться, когда я пытаюсь выполнить приемчик, – она направила палец в мое лицо, но я быстро его отбила.
– Да, но…
– И никаких но, вредина. Баш на баш.
– Ладно, ладно.
Я размяла пальцы и потрясла кистями рук, чтобы немного расслабить мышцы.
Холли положила ноты передо мной.
– Ты помнишь начало, верно?
Я кивнула.
– Вроде бы. Боже, я ужасно играю.
– Вообще-то, нет. На самом деле, ты учишься быстрее любого, кого я когда-либо обучала.
Я посмотрела на нее.
– Ты учила кого-то и раньше?
Холли кивнула.
– Да, некоторое время, пока была в средней школе, я обучала третьеклассников. К сожалению, в конце концов, у меня не осталось на это времени. Ну, знаешь, футбол и все такое.
– О.
Каждый день приносит что-то новое. Я была немного расстроена из-за того, что не являлась первым человеком, которого она учила. Это было глупо и нелогично, но я ничего не могла с этим поделать.
Пару секунд я смотрела на ноты, пытаясь получше уложить их в своей голове, сопоставить их с клавишами. Затем начала играть. Мелодия была довольно легкой, но я еще не слишком хорошо постигла искусство игры на фортепьяно, чтобы на нормальной скорости проигрывать некоторые композиции. Ну, честно говоря, эта была первой. Холли – замечательный учитель, терпеливый и покладистый.
Раньше я задавалась вопросом, как ей удалось стать настолько популярной. Теперь я понимала. Я хочу сказать – она милая, искренняя и потрясающая. Ну да, потрясающая, и те напыщенные уроды, конечно, обратили бы на нее внимание, но все остальное? Она не похожа на своих друзей, она не ведет себя как сука и не донимает людей. Хотя, если быть честной и справедливой, я не видела, чтобы кто-то из них делал что-то действительно мерзкое, если не считать Джейми. В общем, я уже и так поняла, что он – лошадиная задница. Как-то в школе Хизер даже подошла ко мне, чтобы поблагодарить за то, что я пару раз подвозила ее домой, а она даже не помнила этого, или когда кто-то рассказал, как я помогала ей после той вечеринки у Брэда.
Это многое значило, хотя в тот момент я и не задумалась об этом. Возможно, дело и в моем снобизме тоже – я не хотела, чтобы кто-то видел, как я говорю с ней. Интересно, почему так? Я решила, что не стоит думать об этом – мне уже не нравился вывод, к которому я могла прийти.
Как бы то ни было, за эти месяцы Холли стала для меня другом. И впервые в жизни меня волновало, что еще кто-то думает обо мне. Если бы ей что-то не понравилось во мне – что-то, что я говорила, делала или носила – я бы сделала все, чтобы исправить это.
И это напугало меня.
Я закрыла глаза, и движения моих пальцев на клавишах замедлились. Но, хотя мелодия двигалась не со своей нормальной скоростью, я позволила ей звучать внутри меня. Ничто, за исключением тхэквондо, так не наполняло меня покоем, как музыка. Даже моя работа в лаборатории не давала такого ощущения полноты. Я создавала эту музыку, она была результатом моей работы, движений моих пальцев.
Это было классное чувство. Полное удовлетворение.