– Как насчет этого?
Я обернулась к Холли, которая стояла на коленях, читая текст на обратной стороне коробки с заготовкой для пирога ‘Betty Crocker’. Бинго!
– Прекрасно. Что нам понадобится?
– М-м, – она закончила читать. – Похоже, только три яйца, полтора стакана воды и полстакана растительного масла.
– Есть, есть и есть. Давай начнем.
Мы собрали все необходимые ингредиенты, миску, ложку и мерные стаканчики. Я отмеряла продукты, а Холли – размешивала. Вдруг она замерла, задумчиво глядя на тесто.
– Как думаешь, Робин была лесбиянкой? – она посмотрела на меня.
– Из фильма?
Холли кивнула.
– Ну, не знаю, – я раздумывала об этом, выкидывая скорлупу в мусорку и вытирая руки о штаны. – Думаю, да. Возможно, только любовь, а не секс, понимаешь?
– Так ты не думаешь, что если бы все изменилось, то они с Джейн спали бы вместе.
Я покачала головой.
– Вообще-то, нет.
– Хм.
– А ты?
Холли добавила в тесто масло, продолжая размешивать.
– Не знаю. Я тоже не вижу их вместе в таком плане, но это и не кажется мне неправильным.
Согласно инструкции на коробке, Холли перелила тесто в кастрюлю и поставила ее в духовку, а я села на стол и наблюдала за ней. Удивительно, куда зашла беседа.
– Как и я. Я хочу сказать, когда эта маленькая гольфистка флиртовала с персонажем Вупи Голдберг, меня это совсем не беспокоило. То есть, ‘валяй, Джейн’.
Холли села на стол рядом с духовкой и улыбнулась мне.
– Забавно. Мне действительно понравилась Джейн, но Робин – она на самом деле интересна. Думаю, она свела бы меня с ума своими причудами, но она классная. И симпатичная. Кто актриса?
– Луиза Мария Паркер.
– Откуда ты знаешь? – Холли наклонила голову набок, с улыбкой глядя на меня.
Я пожала плечами.
– Я думала, ты не следишь за кино?
– Нет, но она нравится мне с тех пор, как я увидела ее в ‘Жареных зеленых помидорах’.
– А, так вот откуда я ее знаю. Хех. Все не могла вспомнить.
Холли вытащила ложку из миски и начала облизывать с нее тесто. У меня слюнки потекли. Мне нравилось тесто для сырного пирога. Также, как и тесто для печенья. Ням-ням.
– Хочешь немного?
Я кивнула и улыбнулась.
– Тогда приди и возьми.
Я спрыгнула со стола, не отрывая взгляда от ложки, глядя, как язык Холли очищает ее наружную сторону.
– Вот, – она провела пальцем по внутренней стороне ложки, очистив ее от теста. И протянула руку мне.
Я просто смотрела на нее, не зная, что делать.
– Давай, мой палец чистый, правда.
Но мои мысли нет.
Я наклонилась и коснулась самым кончиком языка пальца Холли. Она усмехнулась мне.
– Он не укусит тебя, трусишка.
Я отодвинулась, глядя на нее.
– Давай, ты знаешь, что хочешь это.
Я смотрела на ее суженные глаза. Что ты делаешь, Холли? Я подошла ближе, все еще глядя на нее. Я собиралась ответить на вызов.
Я приоткрыла рот и обвила губами ее палец, проводя языком по всей длине, собирая вкусный приз. Я делала это медленно и уверенно. Холли смотрела на меня; ее глаза перескакивали с моего рта к моим глазам, а потом к ее свежеочищенному пальцу.
– Ну, думаю, ты действительно это хотела.
Мы лежали в темноте. Казалось, снег заполнил все вокруг, и поэтому электрическое одеяло было включено на полную мощность. В общем, снаружи было холодно. И я была рада, что теплое тело Холли находится рядом со мной, согревая мерзлый воздух.
Глядя в темный потолок, я натянула одеяло до подбородка.
– Что бы ты сделала за миллион долларов? – cпросила я, поворачиваясь к Холли, которую не было видно в темноте.
Я слышала, как она зевнула.
– Хм. Дай-ка подумать? – она на секунду замолчала. – Я бы ударила президента.
– Холли!
Она хихикнула и шлепнула меня по ноге.
– Я просто шучу. Думаю, я пробежала бы голой через Нью-Йорк.
– Правда? – я пододвинулась ближе к ней, приподнявшись на локте.
– Ну, наверное, мне стоит подумать еще раз. То есть, миллион долларов – это, конечно, хорошо, но ты же понимаешь.
– И на чем ты остановилась?
– Я бы не сделала ничего, порочащего мое достоинство или достоинство моей семьи. Понимаешь? Не спала бы с кем попало и все такое.
– То есть, я так понимаю, будущая карьера в качестве эксклюзивной проститутки отпадает, да? – я усмехнулась.
– А что? Большой мальчик хочет поразвлечься?
Я чувствовала, что она смотрит на меня, хотя и не могла ее видеть – тяжелые занавески давали дополнительную защиту от холода.
– Ха-ха.
Холли тихо рассмеялась.
– Так что, ты даже не поцеловала бы любого за кучу денег?
– Нет. А ты?
– О, боже, нет. Думаю, потребуется нечто большее, чем деньги, чтобы я снова поцеловала кого-то, учитывая мой опыт.
– Он причинил тебе вред, Энди? Я хочу сказать, ведь это было с обоюдного согласия, верно?
– О, да. Он, может, и был придурком, но не насильником.
– О, хорошо. А то пришлось бы пойти, отрезать ему кое-что, а мне вовсе не хочется выходить на мороз.
Я улыбнулась ее словам.
– Ты сделала бы это для меня?
– О, да. Если бы кто-то причинил тебе вред? Конечно.
– Как и я.
Я снова почувствовала ее взгляд.
– Я знаю это, Энди.
Некоторое время мы молчали, слушая шорох снега снаружи. Такой странный звук. Думаю, не многие замечают, что снег издает какой-то звук, как и дождь. Конечно, все знают песни в которых поется о шуме дождя. А мне нравится шум снега, нравится знать, что он там, снаружи. В такое время я чувствую себя в безопасности, словно под одеялом.
– Если бы ты могла жить где угодно, куда бы ты поехала? – спросила я, пытаясь согреть свои ноги.
– Интересный вопрос. Я кроме США была только в Мексике и Испании.
– Ты была в Испании?
– Ага. Семейная поездка, когда мне было пятнадцать. Думаю, я бы назвала Австралию или Францию.
– Почему?
– Ну, Австралия красивая, и мне нравится французский язык.
Я хихикнула.
– О, веская причина для выбора страны.
– Ну, а ты?
– Мне нравится Канада. Люблю такую погоду.
– Холод и снег?
Я кивнула. Потом вспомнила, что Холли меня не видит, и сказала:
– Ага.
– Хех. Интересно. – Еще один зевок, теперь более громкий.
– Устала?
– Да.
– Я тоже. Спокойной ночи, Холли.
– Спокойной ночи, Энди.
Я вздрогнула, почувствовав, как что-то проползло по моей руке, но была еще слишком погружена в сон, чтобы волноваться об этом. Потом это поползло выше. Я представила себе гигантского волосатого паука, который хочет спрятаться от холода. Сотни маленьких глазок ищут куда бы впиться, чтобы попробовать крови и отложить личинки.
Я распахнула глаза и ударила по пауку. Но вместо этого почувствовала под пальцами резину и увидела смеющуюся Холли.
Я прижала руку к груди, впиваясь в Холли взглядом.
– Это было не смешно.
– Прости, – она пыталась сдержать смех, но не сильно в этом преуспела. – Что такое? Это был всего лишь он. – Холли подняла свой куш.
Я посмотрела на него, представляя, как мягкие щупальца касаются моей кожи, и снова впилась в нее взглядом.
– Это все еще не смешно. Я ненавижу пауков.
Холли посмотрела на свой куш, потом на меня.
– Ты решила, что это паук?
Я молчала.
– О, Энди, прости. Я просто играла. Хотела разбудить тебя.
Я молчала – не хотелось, чтобы она увидела, насколько я боюсь этих восьминогих тварей. Холли обняла меня.
– Прости.
– Чего уж там, – я улыбнулась ей и посмотрела в окно. Занавески были раздвинуты.
– О, ты просто не поверишь! – Холли вскочила с кровати и потянула меня к окну.
Там был настоящий Северный Плюс. Все, то есть действительно все, покрыто снегом. Соседский автомобиль, стоявший на улице? Нет, теперь там была только радиоантенна, оставшаяся от маленькой хонды.
– Боже. Откуда он взялся?
– Понятия не имею. Я встала – а он уже там. Там не меньше метра двадцати.
– Похоже. Ничего себе.
Только белый цвет, никаких красок – я много лет такого не видела.
– Может включить радио или телевизор. Снег все еще падает.
– Черт, мама, – я поспешила к телефону и набрала номер больницы. – Могу я услышать Терезу Литтман? Спасибо. – Регистратор обещала переключить меня, и теперь я слушала шуршащую помехами популярную мелодию.