Я покачала головой.
– Не в моем случае. Я ненавижу это имя.
– Почему?
Холли взяла салфетку и выплюнула в нее жвачку. Я пожала плечами, глядя на нее.
– Оно такое девчачье.
Холли улыбнулась, положив скомканную салфетку на край стола.
– Ну, ты – девочка, Энди.
– А, – я взболтала свой напиток. – Андреа – это не похоже на меня.
Мне действительно не нравилась эта беседа – обо мне и моем выборе имени. Черт, просто я так это понимаю, и почему я должна оправдываться?
– А что насчет Холли? Откуда это взялось?
– Мой отец – астроном.
– А. Комета?
Она застонала и отвела глаза, кивая.
– Да. Она очаровала отца. Мои родители решили назвать меня и моего брата в честь их выбора карьер. Я этого не понимаю.
– И как зовут твоего брата?
– Холден Данте Корриган.
Я удивленно подняла брови.
– Ничего себе. Дай догадаюсь. Парень – теологический циник?
Холли кивнула.
– Скорее – боль в заднице, но твое определение тоже недалеко от истины.
– Сколько ему лет?
– Пятнадцать. Он только перешел в старшие классы в этом году.
– О, и мой брат тоже. – Я усмехнулась.
– Кстати, как зовут твоего брата?
– Крис Литтман.
– Никогда не слышала.
– Ваш заказ, леди, – официантка поставила между нами блюдо с пиццей, положив перед каждой из нас тарелку и приборы, – наслаждайтесь.
Запах еды заставил нас обеих сглотнуть слюну. Забыв о разговоре, мы накинулись на горячую пряную пиццу.
Я закончила с третьим куском, когда Холли уже накладывала себе четвертый.
– Ничего себе, а еще говорят, что это у меня здоровый аппетит.
Единственным ответом был смешок.
Должна признать, это в самом деле было поразительно. Не представляю, куда девается вся эта еда в ее стройном, хорошо сложенном теле. Видимо она, как и я, отдает много сил спорту. Участвовать в группах поддержки футболистов не так легко, как может показаться со стороны.
Наконец, она выпрямилась, удовлетворенно вытерев рот салфеткой.
– Хорошая была пицца, – с улыбкой протянула она, похлопывая себя по животу.
– Да уж, я вижу. Было вкусно?
Она усмехнулась и кивнула, отодвинув тарелку.
– Так, Энди.
– Да, Холли?
– Каково это – быть тобой?
– Прости? – я чуть не подавилась содовой. Какой странный вопрос.
– Ну, я хочу сказать, ты отличаешься от большинства людей, с которыми мы ходим в школу, ты просто, ну, уникальна.
– О, так ты хочешь знать, что такое – быть школьным изгоем?
Она склонила голову набок, глядя на меня.
– Знаешь, я думаю, ты могла бы стать очень популярной, если бы захотела. Ты – умная девочка, и я думаю, что ты делаешь это нарочно. Но почему?
– Ладно. Ты меня поймала, – я поставила стакан на стол и откинулась на спинку сиденья, – если коротко и ясно – то я считаю, что большинство людей, с которыми мы ходим в школу – идиоты.
– Н-да, ты довольно прямолинейна.
– К чему лгать? – Я пожала плечами, чтобы подчеркнуть свою мысль. – Большинство из тех, кого я знаю, несерьезно относятся к своему образованию. Они ходят в школу только потому, что должны. Им совсем неинтересно самосовершенствование, и они жестоки.
Мгновение Холли смотрела на меня, переваривая мои слова. Она задумчиво покусывала трубочку.
– Что значит – жестоки? – ее слова были невнятными из-за соломинки.
– Ну, разве ты сама не видишь, как они обращаются друг с другом? Говорят ужасные вещи, отпускают глупые шутки, собираются в стаи. Меня это просто бесит. Еще один год в этом аду, который называется школой, и я смогу уехать в колледж и действительно начать жить.
– Ничего себе, – Холли отложила трубочку и наклонилась вперед, – я и не думала, что ты так решительно настроена.
Я пожала плечами.
– Вообще-то не очень, и ты сама спросила.
– Но-но, не нужно закрываться от меня, Энди. Просто было любопытно. Наверное, у тебя есть веские причины для такого мнения и, безусловно, ты имеешь на них право.
Я отвела взгляд, чувствуя себя плохо из-за того, что знала – большинство из тех, о ком я только что столь нелицеприятно отозвалась, были друзьями Холли. Это было неправильно, но я не представляла, как выкрутиться из этой ситуации, не выставив себя при этом полной идиоткой, так что я просто промолчала. Я глотнула содовой, думая о том, что мне следует сделать или сказать теперь.
– А как насчет тебя? Каково это – быть, так сказать, на твоем месте?
– Ну, на этом месте существуют определенные ограничения, – Холли посмотрела на меня, – веришь ты или нет.
Я улыбнулась, старательно поддерживая нейтральное выражение лица.
– У меня много друзей, но они не взялись из ниоткуда, Энди. Мы с тобой разные; я люблю говорить с людьми, и я всегда открыта для этого. Я могу подойти к любому и просто начать болтать. Люди – это люди, и я наслаждаюсь ими из-за того, кем они являются. Понимаешь?
Я кивнула.
– Я погружаюсь в это, и, обычно, это приводит к появлению нескольких типов друзей, к сожалению.
“Думаю, это также помогает в том, чтобы быть самым великолепным человеком на земле.”
– Так, ты не с рождения являешься мисс известность и мисс популярность?
Холли помотала головой и наморщила нос.
– Боже, нет. Меня действительно все это не волнует. Черт, мы с Келли – друзья с детского сада, так что это длинная история. Мы через много прошли вместе. Со всеми остальными нас просто свело вместе, со всеми моими друзьями.
Я смотрела на нее, удивленная ее отношением к этому. Я знала о Холли Корриган начиная с того момента, как впервые пошла в школу; она была исключительно талантливым и красивым ребенком с первого дня. Не было в Уинстоне человека моложе двадцати, который не знал бы, кто она такая. Я понятия не имела, что она за человек. У меня всегда было предвзятое мнение, которое в большинстве случаев оказывалось верным, насчет ее окружения и того, как они обращаются с теми, кто в это окружение не входит. У меня был свой опыт общения с некоторыми членами группы ‘популярные’.
– Хочешь посмотреть, как живет другая сторона?
Вопрос Холли оторвал меня от моих мыслей.
– А?
– Прекрасный ответ, – усмехнулась она, – я спросила, не хочешь ли ты пойти завтра со мной на вечеринку?
– Эм-м, куда?
– Вечеринка в доме Брэда Мартина, его родители снова уехали, – она закатила глаза, – и он собирается устроить настоящий кутеж. Как бы то ни было, хочешь пойти?
Брэд Мартин – самый симпатичный парень в четырех округах, бывший парень Холли и самая большая сволочь в четырех штатах.
– М-м, наверное…
«Нет! Не могу поверить в то, что я только что это сказала. Я не хочу идти, не заставляй меня!» Но мой внутренний голос был уничтожен моей же вежливостью и любопытством.
– Правда? Ты пойдешь?
Я молча кивнула, мысленно ударив себя в челюсть.
На лице Холли расцвела широкая улыбка.
– Кто знает, возможно, ты увидишь, что не все они столь плохи.
«Да уж. ’Будет весело’, – сказала лиса кролику».
Я стянула через голову черную футболку и сняла красные атласные шорты. Пригладив пятерней волосы, я направилась к своей циновке, рядом с которой лежал мешок с формой. Был вечер четверга, но я еще не ложилась, думая о завтрашней ночи. Почему я согласилась на это? Ведь всегда с презрением относилась к вечеринкам любого типа, которые посещают только полоумные, тратящие на это всю свою жизнь.
Думаю, все сводилось к тому, что я без малейшего уважения относилась к друзьям Холли, и это заставляло меня грустить, потому что она была действительно замечательным человеком.
Стоя в центре циновки в нижней позиции, я закрыла глаза, готовясь к самостоятельной разминке. Первым делом нужно было очистить голову от всех мыслей и сконцентрироваться на дыхании.
Не открывая глаз, я начала медленно и равномерно двигаться по комнате, направляясь к намеченным мишеням. Я наносила удары руками и ногами по воображаемым противникам и уклонялась от ответных ударов с легкостью, которую давали одиннадцать лет практики и упражнений.
Четкое попадание запястьем по груше принесло удовлетворение. В реальной жизни я ударила бы противника в шею, опрокинув его на землю.
– Х-ха! – выкрикнула я, нанося новый удар. Затем быстрый кувырок назад и точное попадание по подушке.
Я чувствовала энергию, которая пробегала по моему телу, как электричество по проводам.