переулке и вытащил её тело. Следы крови оставались на земле, когда я волочил её тело
через дорогу. Я не знаю, что делать. Куда пойти.
Я не могу вернуться в банду. С ними покончено. Точно.
Я навредил многим людям и причинил достаточно боли.
Я пересёк черту и отказываюсь возвращаться.
Но у меня нет друзей. Нет семьи. Не к кому обратиться за помощью.
За исключением одного места.
Церкви, где я вырос. То самое место, куда сейчас я направляюсь с мёртвым телом.
Но чем ближе я подходил, тем сильнее вина давила на мою душу, обуреваемая
чувствами, которые становились сложнее с каждым моим шагом. Как я смогу когда–либо
это исправить?
За эти прошедшие несколько лет я потерял связь с самим собой. С церковью и
Маргарет. И с Богом.
Как я смогу посмотреть Ему в лицо теперь?
И всё же, каким–то образом, по какой–то причине, я нашёл волю, чтобы
продолжать тащить мёртвую беременную женщину по скользкой лестнице.
Дождь падал на моё лицо, пока я с трудом поднимал её по ступеням, но я не
сдаюсь. Пока я не оказался перед дверью, где упал в муках от того, что я натворил.
Дыхание вырывалось урывками, мышцы болели, но это не сравнится с болью в сердце.
По крайне мере, я мог быть уверен, что дождь смоет все следы крови.
Я постучал по деревянной двери так сильно, как только мог, словно в последнем
крике о помощи, и через пару минут на мою молитву ответили.
Когда дверь открылась, и свет просочился наружу, маня меня словно свет в конце
туннеля, ведущего на небеса, я взглянул в лицо моего судьи.
– Помоги мне… пожалуйста… – пробормотал я, а лицо моё заливали слёзы и
дождь.
Сначала Маргарет промолчала, так как уставилась на женщину в моих руках.
Но затем она закрывала глаза, вздохнула и протянула руку.
Я благодарно принял её, и она помогла мне подняться с пола. Вместе мы затащили
тело в церковь, и она захлопнула дверь. Затем обернулась, глубоко вдохнув, спросила. –
Что ты натворил?
Я затряс головой и прошептал. – Мне жаль, Мама. Я не знал, куда ещё пойти.
– Она жива? – спросила она, приближаясь ко мне и телу.
– Нет.
Она вздохнула снова, переводя взгляд с меня на тело и обратно.
– Это должно остаться в секрете. Кто–то придёт искать её.
– Я знаю, – сказала она и подошла ко мне. – Пойдём.
Я быстро схватил тело за руки и потащил её к задней части церкви и затем наружу.
Я положил тело на ледяную землю и отдышался.
Внезапно Карл появился в дверях и уставился на нас и на тело.
Стояла тишина, и я задумался, не собирается ли он убежать и позвонить копам.
– Помоги нам… – пробормотал я.
Он облизал губы, взглянул через плечо, а затем устремился ко мне.
У меня вырвался вздох облегчения, а Мама принесла две лопаты из сарая в
дальнем конце двора, и вручила каждому из нас по одной.
– Копайте. – Её голос был суровее, чем обычно.
Не задавая вопросов, я взял лопату и начал копать яму вместе с Карлом.
Я не жаловался.
Я игнорировал боль.
Я отказывался плакать или впадать в истерику.
В конце концов, я сделал это. И я должен нести это бремя.
Под взглядом Мамы мы выкопали яму, достаточно глубокую, чтобы закопать тело
и засыпать его землёй. В этом же месте я похороню свои грехи и спрячу их навсегда.
Как раз перед тем, как рука женщины скрылась под землёй, я быстро схватил
кольцо, что было на её пальце, и надел его на свой. Мне нужно носить его, как
напоминание, о том, что я сделал. Так я никогда не забуду о теле, что лежит тут, в земле.
Когда дело было сделано, я воткнул лопату в грязь и уставился на землю перед
нами. Женщины больше нет, но эта ночь останется навсегда.
Я посмотрел на Маму, а затем на Карла.
– Это будет нашим секретом, – сказал я. – Вы знаете это, верно?
Карл кивнул.
– Если ты пойдёшь сейчас в полицию, то будешь соучастником. Ты помогал мне
закапывать её.
– Я знаю, – сказал он. – Но я всегда буду помогать тебе.
Я кивнул. Даже после всех этих лет, он всё ещё был отчаянно предан. Маленький
мальчик, который превратился в довольно надёжного парня. Удивительно, честно говоря.
И теперь мы связаны друг с другом.
– Ты никогда не вернёшься к этим людям, – неожиданно вырвалось у Маргарет,
пока она стояла со сложенными руками. – Понятно?
Я кивнул, глядя ей прямо в глаза. Я не хотел обидеть её, глядя в сторону, даже,
если и боялся её осуждения больше всего в целом мире.
– Ты принадлежишь этой церкви. Согласен?
– Да, Мама.
– Хорошо. Потому что этот грех ты так просто не отработаешь. Но ты можешь
начать с того, что отмоешь кровь. – Она указала на след позади меня, который вёл
обратно в церковь.
Я облизнул губы и снова кивнул. Я не собираюсь идти против её воли. Я облажался,
и она вновь меня спасла.
После всего этого времени, всех этих косяков, предательства… она снова спасла
меня.
Я никогда не смогу ей отплатить за это.
Но я попытаюсь.
Я буду стараться с каждым следующим вдохом моих лёгких и биением моего
сердца.
Я буду стараться завоевать её доверие.
Я вновь научусь любить эту церковь и Бога.
После того, как я так долго отказывался от этой церкви, всего лишь за каплю
признания, я должен это ей. Себе. Богу.
Я должен искупить грехи.
Сейчас
Мои глаза открываются, и я моментально просыпаюсь. Боже, что за ужасный
кошмар.
Вздыхая, я посмотрел на часы. Нет смысла вновь засыпать, потому что уже скоро
пора будет вставать. Кроме того, я ненавижу погружаться в воспоминания, а они всегда
приходят, когда я ложусь спать трезвым.
Я уставился в потолок, задаваясь вопросом, что, чёрт побери, я творю со своей
жизнью. Я не мог перестать думать о Лауре и о том, что произошло. После того, когда
узнал, что она его дочь, я чувствовал, как ярость течёт в моих венах.
Поступил ли я неверно, прогоняя её?
Это было жестоко, да, но я сделал это из хороших побуждений.
По крайне мере, я продолжал повторять это себе.
Стук в дверь вырвал меня из собственных мыслей, и я сел, чтобы посмотреть, кто
это. Мама выглянула из–за угла и спросила. – Могу я войти?
Я кивнул, и она открыла дверь шире.
– Я просто хотела… поговорить. – Казалось, она колебалась, пока подходила ко
мне, и мне стало интересно, что её беспокоит.
– В зале беспорядок? Я уберу.
– Нет, я не поэтому. – Она нахмурилась.
– Сломанные скамьи? Я попрошу Карла купить новые.
– Нет, это не из–за беспорядка, что устроили те двое парней, – сказала она и
присела на край моей кровати.
Я вздохнул. – Это не из–за Лауры, так ведь?
– Ты уверен, что хочешь, чтобы она ушла?
– Нет, но это к лучшему. – Нахмурившись, я посмотрел в сторону, находясь в
плохом настроении для такого разговора. – Пожалуйста, не пытайся заставить меня
передумать.
– Если я покажу тебе кое–что, то ты будешь сопротивляться?
– Что? Это имеет значение? – рыкнул я.
– Да. Потому что, несмотря на те грязные вещи, что ты делал на алтаре, я всё ещё
беспокоюсь о тебе. Я беспокоюсь о твоём самочувствии. Разве ты не знаешь? Я хочу,
чтобы ты был счастлив.
Я прикусил губу. – Конечно, я знаю…
– Тогда ты знаешь, что я просто хочу для тебя лучшего. А эта девушка определённо
делает тебя счастливым. Ты начал пить намного меньше с тех пор, как встретил её, и
наконец, начал улыбаться. – Мама схватила мой подбородок и заставила взглянуть на
неё. – Фрэнк, это важно.
Я не знал, что сказать, но затем она вновь заговорила. – Я не была уверена, что
стоит показывать это тебе, но я решила, что твоё сердце важнее, чем надежда на то, что
ты вновь будешь в порядке.
Она порылась в своём кармане и вытащила что–то похожее на карточку. – Один из
парней, что пришли и разрушили церковь, обронил это.
Она подняла эту вещь. Это была фотография.
Изображающая моего маленького мальчика, каким он был.