Твой черед впереди. Участь смертных едина.
Все, что живо сейчас, завтра пепел и глина.”
Омар Хайям
Еда мне не нравилась. Но, ничего лучше я не нашла. В этом месте было тяжело раздобыть что-то с бьющимся сердцем. Мне хотелось крупного животного, тогда я смогла бы дня три не беспокоиться за свой рассудок. Все еще были слишком свежи воспоминания вчерашней вылазки, когда я почти дошла до предела первого Голода. Эти живые могли убить меня теми пулями или взять в плен. И тогда моя мать осталась бы без лекарств. Допустить что-то такое я не должна. Мне нельзя видеть их, мать и сестру - мертвецами. Разум не вернется, если они станут такими же, как те, что выходят из чащи леса на запах свежей крови.
Близко они не подойдут. Падальщики. Не знаю, что это, но знаю, что правильно называю их. Они доедят за мной остатки. Но, присоединиться к моей трапезе не посмеют. Хоть они и мертвые и тупые, но инстинкты у них ничуть не уступают моим. И их инстинкты говорят им, что слишком опасно приближаться ко мне сейчас. Я дожевываю кусок парного мяса. Осматривая шкуру, я думаю, что сестре неплохо было бы укрываться такой в холодные вечера. Она сильно мерзнет, а я не могу согреть ее. Мое тело тоже холодное.
Достаю нож из-за пояса и срезаю куски мяса со шкуры. Оглядываюсь на мертвецов. Они замерли в нескольких метрах о меня. Я чувствую, что Голод сводит их с ума. Мне жалко их. Они не виноваты, что не могут с ним справляться. Следующий срезанный кусок летит в них. И еще одни и еще. Мертвецы хватают мясо на лету и жрут. Я завидую им. Они могут пожирать любое мясо. Даже, если оно уже завоняло, оно подойдет им. У меня не так. Только свежее. Неостывшее.
Сейчас уже легче. Раньше, мысли возвращались лишь от поедания живых людей. Теперь я могу держаться на любом свежем мясе и даже крови. Но недолго. Если съесть живого Голод придет почти через неделю и не сильный, можно держаться еще около недели. Большое животное тоже дает схожий эффект. Но, мертвец внутри меня знает, что я обманываю его, не давая людской плоти и Голод усиливается.
За несколько лет я научилась распознавать свой Голод и обманывать его искусней. К примеру, если добавить в животное мясо немного людской крови, то Голод отступиться или если пить кровь из пакетов - он тоже на время затихает. Человеческая пища дает обратный эффект. Голод становится сильнее, если съесть что-то, что едят только люди. Контроль - вот чему я научилась за эти годы. Жесткий, порой откровенно жестокий контроль разума над телом.
Я борюсь с собой и пока одерживаю победу. Хоть и не всегда. Иногда мне очень хочется что-то вспомнить, поговорить и тогда я без причины ищу человека. Убиваю, ем, а потом возвращаюсь к сестре и подолгу разговариваю с ней. Думаю, она знает, что я делаю для этого, но она - хорошая. Не знаю точно, что это такое, но от слова “хорошая” я понимаю, что она не нападет на меня.
Оглядываю остатки моего обеда, забираю несколько кусков мяса, для семьи. перебрасываю шкуру на плечо и оставляю это место падальщикам. Мой Голод притуплен. И голова полна мыслей. Я не могу остановиться и не думать о “Рубеже”. Скоро наступит самое холодное время. Моя мать - больна. Радиация. Она заболела от этой вещи. Я знаю, что это такое, но не помню. Моей матери нужно место, чтобы “отдыхать”, она должна есть и принимать лекарства. Мы больше не можем ходить. То есть, она больше не может и моя сестра тоже. Они должны где-то остаться. В безопасности. “Рубеж” кажется мне безопасным, но там был мертвец. Почти мертвец. Он кусал меня. Я вспоминаю, вчера мне казалось это важным. Меня кусал почти мертвец. Они никогда так не делают. Они понимают, что я - опасна и бесполезна, как еда. Но, тот почти мертвец, этого не понимал. Почему? Голова начинает болеть, когда я об этом думаю. Все еще недостаточно пищи, чтобы думать о таком.
Я снова размышляю о “рубеже”. У них есть много оружия и крепость. Они защищены. Лучше меня. Я наблюдала за ними много дней. Тогда я была сыта и хорошо думала. И тогда мне казалось, что этот “Рубеж” интересное место. Могу ли я отвести туда семью? Пока не пройдут холода? Будут ли они там в безопасности от монстров?
Во время холодов монстры голодают и нападают чаще, яростней. Они не разбирают, кто перед ними живые или мертвецы. Я не уверена, что в этот раз смогу остановить их. Это будут пятые холода со времени, как я стала мертвой. Прошлые холода были страшными. Для моей семьи. Они боялись все время. Я не могу допустить, чтобы в эти холода они боялись также.
-Бека вернулась! - улыбается сестра, когда видит меня, согнувшуюся и небольшими скачками приближающуюся к ним.
-Вибек - матери я не нравлюсь, она боится меня и еще жалеет. Я не очень хорошо понимаю, что это за чувства, но они приносят только неприятные ощущения.
-А-й-а - скалюсь я, подскакивая к сестре.
-У тебя почти получилось, Бека! - обнимает меня сестра - еще чуть-чуть и ты сможешь называть меня Майя.
Мы обе знаем, что она говорит неправду. Пока я не съем живого, я не буду способна назвать ее имя. Но, Майя - хорошая, я не буду показывать, что знаю правду. Она радуется, заметив, что я принесла ей шкуру. Говорит “спасибо, за подарок”. Когда я съем живого, пойму о чем она, а пока надо только скалится.
-Она не понимает тебя, Майя - говорит мать - она больше ничего не понимает.
-Неправда! Мама, хватит! Бека, столько делает для нас, а ты! - сестра кричит, я зажимаю ей рот рукой.
Майя мгновение смотрит на меня с опаской, но потом в ее глазах видно понимание. Кричать в чаще, где полно мертвецов и просыпаются монстры - нельзя. Пока я рядом мертвецы ничего не сделают, но когда я отойду они попытаются напасть. А монстрам вообще все равно. Они всегда пытаются напасть. Я права, больше нельзя водить их за собой. “Рубеж” - единственный выход. Я смогу проследить, чтобы их не обидели, а когда придет тепло, заберу оттуда.
-А-й-а - мычу я и показываю наш знак, то есть, пробегаю вперед.
-Нам надо уходить? - кивает Майя.
-Куда ты пойдем? Зима почти наступила. Я - больна. Мертвецы кругом. Лучше я здесь сдохну, чем пойду за ней - мать хочет стать мертвой? Нельзя!
Я мотаю головой и смотрю на мать. Она понимает, что я хочу сказать. Она всегда понимает. Я только не знаю, почему она не хочет делать, как я скажу.
-Вибек, я умираю. Я знаю, что ты не понимаешь о чем я. Но, отсюда я никуда не пойду. Хватит. Я так устала. Сил больше нет - говорит она и закрывает глаза. Мать хочет “отдохнуть”? Сейчас не время! Мы должны идти в “Рубеж”.
-Мама, кажется, Бека очень хочет, чтобы мы пошли. Давай, пойдем. Пожалуйста - сестра садится рядом с матерью на расстеленную шкуру и берет ее за руку.
-Майя, я больше не выдержу. Мы уже столько прошли. Я чувствую, как проклятая радиация убивает мои органы. Вибек принесла неплохие антибиотики, но они не лечат, а только обезболивают. Она не понимает, но ты-то уже должна это видеть, мне не долго осталось - мать гладит сестру по голове.
-Мама не говори так. Бека, наверняка, придумает что-то…
-Перестань! Ты не глупая девочка, так почему до сих пор не понимаешь? Вибек больше не может что-то придумать. Она ведет себя, как верная своим хозяевам собака. У нее не осталось разума!
Я протестующе мычу. Разум у меня остался. Только из-за него я все еще не съела их! Да, я стала глупой, но если я буду есть смогу быть снова умной. Я знаю. Я уже так делала.
-Да-да, ты можешь нас понимать, Вибек - кивает мать - будь умницей поджарь мясо, что принесла.
Я беру куски и несу к огню. Он мне не нравится. Огонь может уничтожить меня. Но, мать и сестра без огня не способны жить. Поэтому я не противлюсь, когда они его разжигают. Нанизав мясо на длинный нож, я протягиваю руку к огню.
-Ты видишь? - шепчет мать, она думает, что я не слышу - Вибек выполняет любую команду…
-Неправда! Ты ее попросила и она не против.
-Майя, твоя сестра боится огня с того дня, как вернулась и забрала нас из бункера. Но, стоит мне или тебе сказать и она покорно идет к нему.
-Мы все равно пойдем! Бека всегда все делает правильно. И на этот раз она не ошибается. Я помогу тебе идти. Но, прошу не протився - голос сестры дрожит. Она тоже заболела?
-Дурочка моя - я слышу, как мать шатаясь встает - ты ведь не дашь мне спокойно умереть, да?