Оксана Сергеева - Палитра счастья

Она сладко улыбнулась де Крюссо.

— Ты прекрасно знаешь, что уволить меня ты не можешь.

Эва работала не в основном штате, а по временному контракту, как свободный художник. Нил перезаключал с ней этот контракт, а на постоянный она не соглашалась.

— Эва, только ты можешь нам помочь! Лора сломала ногу, а мы не должны потерять этот заказ.

— Нил, ну почему именно я? Я в отпуске не была чёрт знает сколько времени! Что? Нет никого свободного?

— Таких, как ты — нет! — Де Крюссо вскочил с кресла и начал бегать вокруг неё, возбуждённо взмахивая руками.

Альфи, наконец, выбрал себе шоколадку, поправил бирюзовую футболку-боди и снова плюхнулся на диван. Зашуршал обёрткой, с любопытством наблюдая разыгравшуюся картину.

Нил, развернул Эву к себе лицом. Придирчиво осмотрел одежду, в которую она влезла сегодня: чёрную льняную рубашку узкого покроя и тонкие светло-голубые джинсы.

— Эви, девочка моя! Ты просто прелесть! Как всегда чудесно выглядишь!

— Хватит Нил! Хватит льстить мне грубо и неприкрыто! — Эва фыркнула и уселась на диван рядом с Альфи, который тем временем уплёл шоколадку, прихлёбывая кофе, и принялся за поиски второй.

— Пусть вон, Альфи занимается этим! Он свободен, отдай ему этот проект!

Альфи мигом перестал шуршать фантиком.

— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Ни-и-и-л! — захныкал он и захлопал в ладоши. — Эва я его уже просил он не соглашается. Уговори его, детка! А?

— И ты туда же? — уставился он на Эву. — Что он там ему нарисует? Цветочки? Да Грант разнесёт мою студию, если Альфи ему цветочков понарисует! Я нисколько не умаляю твоего таланта, но ты узок в своём направлении, Альфи. Да и к тому же… — Нил наклонил голову и ближе придвинулся к молодому флористу, — Грант реальный стопроцентный натурал! Тебе там ничего не светит!

Эва хихикнула и, пытаясь не засмеяться, прикрыла рот ладонью. Но Нил состроил такую гримасу, стреляя глазами в сторону Альфи, что она не смогла сдержаться, и покатилась со смеху, а следом за ней и сам де Крюссо.

Альфи обиженно насупился и, отвернувшись в сторону, процедил сквозь зубы:

— Придурки!

— Альфи, мы не хотели тебя обидеть! Ты хороший и я тебя люблю-ю-ю! — Эви с улыбкой потрепала его коротко стриженные тонированные чёрные волосы и ущипнула за миловидную щёчку. Альфи покраснел от удовольствия, но усердно продолжал делать обиженный вид.

Нил заметил, что Эви расслабилась, и прибавил обороты:

— Эва Лэнгли, ты самая яркая звёздочка всего «L’Atelier»! Ты маэстро художественной кисти!

— Ты снова за своё? Я так не могу, Нил, мне нужно время, чтобы настроиться, познакомиться, почувствовать человека, а ты хочешь впарить мне чужой проект. На — рисуй!

— У меня где-то есть журнал с его фото. Я сейчас найду!

— Не надо мне ни журнала, ни его фото, Нил! Я не об этом тебе толкую!

— Я понял, дорогуша, понял! Настраивайся, сколько пожелаешь! Он улетает в Италию на днях, и его не будет чёрт знает сколько времени. Он дал полную свободу, можешь жить в его доме, можешь приезжать к нему, как тебе будет угодно! Сейчас я найду его визитку, адрес, и ещё надо позвонить Лоре, сказать, чтобы она передала тебе свои наброски, это тебе поможет! — тараторил он, роясь в ящиках своего стола не давая Эве опомниться, словно она уже дала своё согласие.

Она обречённо вздохнула, и Нил понял, что победил.

Эва пихнула Альфи локтем в бок.

— А что он тебе понравился? Он ничего выглядит, да?

Альфи томно закатил глазки.

— Дорогая «ничего выглядит» — это слабо сказано. Он тако-о-ой! — Развёл руками. — У меня просто нет слов!

Эве стоило бы улыбнуться, но почему-то возникло ощущение, что не нужно соглашаться, иначе она вляпается по полной.

Они не меньше часа обсуждали кое-какие детали. И весь этот час, Эва только и делала, что слушала про то, с каким серьёзным человеком ей придётся работать, какой он важный и влиятельный, какой он требовательный и привередливый.

Этот «важный человек» ей уже не нравился.

Между делом Альфи напросился к ней в гости, якобы посмотреть, как продвигается работа, но было понятно, что его интерес лежал далеко за гранью гостиного пейзажа.

Морщась и кривясь, Эва всё же уложила заметки, документы и бумаги в сумку.

— И вот ещё, что… — Она схватила корзину с шоколадом и забрала из рук Альфи не начатую плитку. — Вот это я заберу с собой, мне это теперь больше пригодится! — сказала, похлопав по корзине. — А тебе много сладкого вредно! — Ткнула пальчиком в сторону Альфи. — Потолстеешь ещё!

Альфи состроил гримасу, захлопнувшейся за Эвой двери.

— Вредина!

Нил задорно подмигнул ему и довольно потёр руки.

— Всё сложилось как нельзя лучше, Альфи! Проект обещает быть грандиозным!

Эва забралась в машину и кинула сумку на соседнее сиденье. Включила зажигание, но так и не тронулась с места, а, застыв, посмотрела на свои руки, мастерство которых так хвалил де Крюссо.

Вдоль позвоночника пробегал холодок. Коленки странно дрожали, а желудок сводило в каком-то предчувствии. Похожие ощущения она испытывала, перед тем как узнала, что мама погибла в автокатастрофе, и перед выпускным, и перед первым сексом. Не всегда это ощущение было предвестием чего-то хорошего, но всегда чего-то важного.

Словно очнувшись, она вздрогнула и снова потянулась к сумке. Порывшись, достала визитку и провела пальцами по золотому теснению.

«Ян… Ян… Грант… Ян Грант…» — повторяла про себя, пытаясь представить, что за человек может носить такое имя.

«Ян» — сначала мягко, а потом «Грант» — словно в стену врубаешься, и дальше ходу нет, дальше тебя не пускают.

Откинувшись на подголовник, она прикрыла глаза.

Он явно не американец по происхождению, фамилия британская. Так, англичанин значит, что там она знала об этих «британцах-англичанах»? Пунктуальные, педантичные, строгие, застёгнутые на все пуговицы, любят всякие условности… «Воротничок» значит… типичный «воротничок». Отсюда его придирчивость и неприятие многих вещей.

Так характеризовала она своего заказчика, попутно думая, сколько всего ещё нужно сделать, в том числе собрать вещи, подготовить кисти и краски, карандаши и ещё немыслимое количество мелочей, к которым она привыкла. Да и работала она, в основном по ночам, когда мир вокруг затихал, и она оставалась наедине со своими мыслями. Ночь дарила особые ощущения, которых она не испытывала днём даже в полной тишине.

Прикинув расстояние до его дома, решила, что будет удобнее жить там, тем более Яна не будет в стране некоторое время.

«Обязательно навестить Лору в больнице и позвонить папе», — перечисляла она про себя, выворачивая руль и вливаясь в поток машин.

А ведь у неё была мысль не заезжать в студию, а рвануть сразу в Джэксонвилл к отцу. Позвонила бы Нилу из аэропорта и все дела. А теперь вот результат — ей навязали работу, к которой она совершенно не готова и которую вообще не хотела.

Однако с такими мыслями явно противопоказано брать в руки кисть, поэтому решено было начать настрой дома в процессе сбора вещей, а по дороге она позволила себе ещё чуть-чуть позлиться и посетовать на судьбу-злодейку.

Припарковавшись возле дома, Эва вышла и заглянула в багажник.

Это же надо так поторопиться! Теперь почти всё инструменты нужно снова тащить обратно. В машине почти ничего не осталось, так как она всё подняла в квартиру. Вот чёрт!

За один сегодняшний день она произнесла больше ругательств, чем за всю свою жизнь. Это было что-то новенькое! Наверное, старичок Саммерс виноват. Личность, как говорится, с претензией на оригинальность. В порывах радости он выражался так, что она краснела до корней волос.

— Мисс Лэнгли, — окликнул её консьерж, когда она поспешно поздоровавшись, быстрым шагом, направилась к лифту.

— Да, Стюарт?

— Некий мистер Гордон заходил к Вам. Он оставил записку.

Услышав о Гордоне, Эва вернулась к стойке Стюарта.

«Эва, какое же чудо техники нужно ещё придумать, чтобы добраться до тебя? Позвони, как только сможешь.