Саманта снова рассмеялась и поспешила нажать кнопку. В следующее мгновение на лестнице раздались шаги. Появившийся на пороге Чарльз Петерсон напоминал скорее лесоруба, нежели художественного руководителя агентства «Крейн, Харпер и Лауб». Да и тридцати семи лет на вид ему никак нельзя было дать, он выглядел года на двадцать два. У Чарльза были смеющиеся карие глаза, круглое мальчишеское лицо, всклокоченные темные волосы и густая борода, в которой сейчас блестели капли дождя.
– У тебя есть полотенце? – спросил он, запыхавшись не столько от быстрого подъема по лестнице, сколько от холода и от дождя.
Саманта торопливо принесла ему толстое лиловое полотенце из ванной; он снял плащ и вытер лицо и бороду. На голове Чарльза была большая кожаная ковбойская шляпа, с которой стекали на французский ковер ручейки воды.
– Ты опять решил сделать лужу на моем ковре, Чарли?
– Ну, если уж на то пошло… ты меня угостишь кофе?
– Конечно!
Сэм подозрительно покосилась на Чарльза. Уж не случилось ли чего плохого? За время их знакомства он пару раз заходил к ней домой, но лишь по какому-нибудь важному делу.
– Ты хотел мне что-то сказать по поводу новой рекламы? – Саманта озабоченно выглянула из кухни, но Чарльз ухмыльнулся и, покачав головой, подошел к ней.
– Нет. С этим все в порядке. Ты уже целую неделю идешь по верному следу. Реклама получится потрясающей, Сэм.
Саманта ласково улыбнулась ему и принялась варить кофе.
– Я тоже так думаю.
Они обменялись теплыми улыбками. Сэм и Чарльз дружили вот уже пять лет: они провели бесчисленное множество рекламных кампаний, завоевывали призы, подшучивали друг над другом и засиживались на работе до четырех часов утра, готовясь на следующий день представить выполненную работу заказчику. Сэм и Чарльз считались подчиненными Харви Максвелла, номинального художественного руководителя фирмы. На самом деле Харви давно устранился от дел. Он переманил Чарльза к себе из одного агентства, а Саманту – из другого. Найдя себе замену, Харви познакомил их с хорошими людьми. Поставив во главе творческой группы Чарли и Саманту, Харви с радостью отошел в тень и наблюдал за их работой издали. Через год он должен был уйти на пенсию, и все вокруг, включая и саму Саманту, не сомневались, что она займет его место. Что ж, стать творческим директором в тридцать один год вовсе не плохо!
– Так что у нас новенького, дружок? Я тебя с утра не видела. Что там с рекламой Вертсмейера?
– Да ничего, – отмахнулся Чарли. – Что можно сделать для владельца крупнейшего универмага Сент-Луиса, если у него полно денег, но совершенно нет вкуса?
– А если разработать тему лебедя? Помнишь, мы говорили об этом на прошлой неделе?
– Нет, они приняли эту идею в штыки. Им нужно что-нибудь эдакое. А в лебедях ничего особенного нет.
Сэм присела к большому разделочному столу, а долговязый Чарли уселся напротив нее на стул. Саманта никогда не испытывала влечения к Чарли Петерсону, хотя за прошедшие годы они и работали вместе, и ездили в командировки, и спали рядом в самолетах, и часами болтали. Он был ей братом, задушевным другом, товарищем. У Чарли была жена, которую Саманта очень любила. Мелинда идеально подходила ему. Она завесила стены их большой гостеприимной квартиры на Восточной 81-й улице коврами и поставила в комнатах плетеные корзинки. Мягкая мебель была обтянута тканью темно-бордового цвета, и повсюду, куда ни брось взгляд, стояли прелестные вещицы, скромные сокровища Мелинды, которые она сама находила и приносила домой. Чего тут только не было – от экзотических морских раковин, которые они с Чарльзом вместе собирали на Таити, до идеально гладкого шарика, позаимствованного Мелиндой у сыновей. Сыновей у Мелинды и Чарльза было трое, и все они пошли в отца. Еще в хозяйстве имелся громадный невоспитанный пес по кличке Дикарь и большой желтый джип, на котором Чарли ездил вот уже десять лет подряд. Мелинда тоже занималась искусством, но на службу не ходила, деловому миру не удалось «совратить» ее. Она работала в мастерской и за последние годы дважды устраивала выставки, которые прошли с успехом. Мелинда во многом отличалась от Саманты, и все же в них было и нечто общее: под внешней бравадой скрывалось мягкое обаяние, которое так нравилось Чарли. По-своему он тоже любил Саманту, и его до глубины души возмутило, что Джон так поступил с ней. Вообще-то Чарльз всегда недолюбливал Джона, считая его эгоцентричным болваном. Поспешный разрыв Джона с Самантой и его женитьба на Лиз Джонс лишний раз доказывали правоту Чарльза: во всяком случае, он воспринял это именно так. Мелинда пыталась понять обе стороны, но Чарли даже слышать о Джоне не желал. Он слишком волновался за Сэм. За последние четыре месяца она совсем расклеилась, это было очевидно. Работа шла вкривь и вкось. Глаза помертвели. Лицо стало изможденным.
– Ну, так что, мадам? Надеюсь, вы не возражаете против моего прихода в столь поздний час?
– Нет, – Саманта улыбнулась, наливая Чарли кофе. – Я просто гадаю, что могло привести тебя ко мне. Решил явиться с проверкой?
– Возможно, – глаза Чарли ласково засветились. – Неужели ты против, Сэм?
Она грустно посмотрела на Чарльза, и ему захотелось обнять ее.
– Ну, что ты! Это же здорово, что кому-то есть до меня дело.
– Мне, во всяком случае, есть. И Мелли тоже.
– Как она поживает? Хорошо?
Чарльз кивнул. На работе им было некогда говорить об этом.
– Да, все о’кей.
Чарльз уже начал сомневаться, удастся ли ему сказать Саманте то, что он собирался. Разговор предстоял нелегкий, она могла и обидеться…
– И все-таки в чем дело? Что случилось? – Саманта вдруг посмотрела на него с усмешкой. Чарли попытался сделать невинную мину, но она дернула его за бороду. – Ты что-то скрываешь, Чарли. Признавайся!
– С чего ты взяла?
– На улице льет как из ведра, холод собачий, сегодня пятница, вечер, тебе бы сидеть сейчас дома со своей милой, уютной женушкой и тремя очаровательными детишками. Как-то не верится, что ты явился сюда только просто так, на чашечку кофе.
– А почему бы и нет? Ты еще очаровательней моих детей. Но вообще-то… – Чарльз немного поколебался, – вообще-то ты права. Я зашел не просто так. Мне хотелось поговорить с тобой.
О господи, какой кошмар! Ну, как ей сказать? Чарльзу вдруг стало ясно, что она его не поймет.
– О чем? Ну, не тяни же!
В глазах Саманты сверкнули лукавые искры, которых Чарльз так давно не видел.
– Видишь ли, Сэм… – Чарли глубоко вздохнул и пристально посмотрел на Саманту. – Мы с Харви тут поговорили и…
– О ком? Обо мне? – Саманта напряглась, однако Чарли спокойно кивнул.
Она теперь терпеть не могла, когда о ней говорили. Ведь это означало только одно: что люди обсуждают ее нынешнее состояние и поступок Джона.
– Да, о тебе, – подтвердил Чарльз.
– В какой связи? Вы обсуждали заказ из Детройта? Я не уверена, что клиент понял мое предложение, но…
– Нет, мы говорили не о детройтском заказе, Сэм. Мы говорили О ТЕБЕ.
– А что обо мне говорить?
Надо же, а она считала, что все уже кончилось, люди перестали о ней судачить. Говорить-то больше не о чем! Они разъехались, Джон получил развод и женился на другой. Она, Саманта, пережила это. Так что еще тут обсуждать?
– Со мной все в порядке.
– Вот как? Удивительно! – По взгляду Чарльза было ясно, что он сочувствует Саманте и до сих пор злится на Джона. – Я, например, на твоем месте вряд ли мог бы так ответить, Сэм.
– У меня нет выбора. И потом, у меня более сильный характер, чем у тебя.
– Наверное, – Чарльз усмехнулся. – Но, может, не такой сильный, как ты полагаешь. Почему бы тебе не взять отпуск, Сэм?
– Для чего? Чтобы поехать в Майами и позагорать на пляже?
– А почему бы и нет? – Чарльз натянуто улыбнулся.
Саманта была явно шокирована.
– На что ты намекаешь? – В ее голос стремительно закрадывался панический ужас. – Харви что, меня увольняет? Да? Он послал тебя в качестве палача, Чарли? Меня не желают больше терпеть на работе, потому что я утратила жизнерадостность? – Стоило Саманте задать эти вопросы, как ее глаза наполнились слезами. – Господи, а чего вы ждали? Мне пришлось нелегко… это было…
Слезы начали душить ее, и Саманта торопливо вскочила на ноги.
– Но теперь все о’кей, черт побери! Я в прекрасной форме. Какого дьявола…
Однако Чарли схватил ее за руку и снова усадил за стол, не сводя с Саманты ласкового взгляда.