- Вася сам меня позвал, - притворно возмущается он, но по улыбке вижу, что это - маленькая милая ложь. - Ладно, пригласил, когда я намекнул, что неплохо было бы увидеться.
- Всегда подозревала, что ты стратег, каких поискать.
Вздохнув, наливаю себе в бокал вина, прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Приглушённые голоса отца и Людмилы погружают меня в состояние, близкое к эйфории. А то, что рядом Алексей, который чувствует себя здесь хорошо и спокойно, дополнительный бонус к этому удовольствию.
- И как тебе Люда? - словно прочитав мои мысли, интересуется Казанский. - Или ты из тех дочерей, у которых невозможно пройти фейс-контроль?
- Как мало ты обо мне знаешь, - снова вздыхаю я, качая головой. - Напротив, я из тех, кто за ошибки, опыт и шишки, но не за буксирование на одном месте.
- Именно поэтому ты и пошла тогда со мной, когда заново «познакомились» в баре?
- Намекаешь, что ты моя ошибка, опыт и шишки на лбу в одном флаконе?
Не сдерживаясь, запрокидываю голову и смеюсь. Точнее не скажешь ведь. В гостиной стихают голоса - так и вижу, как отец прислушивается к происходящему в кухне, как я это делала несколькими минутами ранее.
- И если говорить об отце, то скорее это у него сложно пройти фейс-контроль. Но думаю, все папы такие. -Думаю, да.
Он отворачивается, раскладывает на тарелке черри и, забрав её, кивает на гостиную.
- Пойдём?
- Пойдём, - отвечаю эхом и, забрав сыр, иду следом.
Такие ощущения как эти - на пересчёт. Даже не знаю, со всеми ли бывает такое, когда чувствуешь что-то особенное, что витает в воздухе, и понимаешь, что запомнишь эти мгновения навсегда. Вроде бы обычный вечер, один из множества в череде точно таких же, и в то же время - совсем иной. Хочется, чтобы время замерло, и не бежало так быстро, а ты просто обрёл бы возможность зафиксировать в памяти каждый миг до чёрточки.
- Сегодня у нас особенный день, - говорит изрядно повеселевший папа, парой минут раньше вызвавший такси.
Видеть его вот таким - что-то запредельное по эмоциям. Я всегда знала: что бы ни случилось в моей жизни, рядом будет отец, и мы разделим с ним то, что выпало на долю каждого. Это особенно ценное ощущение, которое я бы не променяла ни на что иное.
- Ну, если уж быть совсем конкретными, то вечер, - улыбаюсь я в ответ. - Хорошо, что завтра суббота.
- Вера, умеешь же ты вернуть людей с неба на землю. Нам намекают, что мы задержались? Или мне так только кажется? - качает головой Казанский, и папа хлопает его по плечу. Эти двое определённо нашли общий язык.
- Я не об этом! - возмущённо откликаюсь, поднимая бокал выше, ведь отец, судя по всему, собирается произнести тост. - Говори, пап, мы ждём.
Людмила опускает голову, и пряди волос скрывают от нас её лицо. Что-то здесь нечисто, и я, кажется, начинаю понимать, что именно, но боюсь в это верить.
- В общем... у нас сегодня особенный день, - кашлянув, продолжает папа. - Мы с Людочкой приехали знакомиться к вам, но не просто знакомиться, а с новостями.
Это «к вам» звучит очень интересно, но я только поджимаю губы и молчу под взглядом Казанского. Как будто сама бы не поняла, что возмущаться сейчас - не лучшая идея.
-Та-а-а-к... - подгоняю, когда молчание становится слишком затяжным. - Ну, говорите, что за новости.
- Мы с Людой женимся. Свадьба через две недели.
Папа выпаливает эту новость быстро, словно от скорости, с которой произнесёт слова, зависит, насколько хорошо они будут приняты. А мне хочется счастливо хохотать, так дурашливо, по-настоящему. Искренне, потому что безумно рада за отца.
- Пап... Какой ты... Хоть бы намекнул на что-то... - качаю я головой.
- Люда хотела сюрприз сделать.
- И это у вас получилось. Уже всё готово?
- Да. Но всё скромно будет. Вы вот с Лёшей, Барыгины, Масликовы. И пара знакомых Люды.
Я молчу, переваривая услышанное. «Вот вы с Лёшей» идут в копилку «к вам», но почему мне совсем не хочется возмутиться?
- Окей. А платье-костюм-банкет?
- Это мы уже предусмотрели.
Отец, будто бы разом выдохнувший оттого, что я спокойно восприняла известие, поднимается на ноги и скрывается в прихожей, откуда возвращается с двумя золотистыми прямоугольниками приглашений на свадьбу.
- Это вам, - вручает он мне и Казанскому по одному из них. - Там всё указано.
Смотрю на свой пригласительный невидящим взглядом, буквы расплываются перед глазами. Киваю, отпивая ещё глоток вина.
- Пап... Это так круто, - выдыхаю, поднимая бокал с остатками спиртного. - Безумно рада.
Людмила всё также смущена. Отец - тоже. Что не мешает мне радоваться за обоих так, будто на моей улице только что перевернулся грузовик с глазированными пряниками. И Казанский тоже в этом всём - улыбается, допивая остатки вина. Но почти ничего не ест. Впрочем, с этим мы разберёмся позже.
Как так выходит, что у этого невыносимого мужчины есть оружие, против которого доводы моего разума не играют никакой роли? Ведь стоит заявить ему, что он остаётся ночевать у меня, как папа просто кивает и уводит Людмилу из квартиры, а я стою и не знаю, что сказать в ответ.
- Просто я знаю, чего хочу, - пожимает плечами Казанский на мой удивлённый вид, после чего проходит в гостевую комнату. И это тоже ответ на вопрос, где он будет спать сегодня.
Я не намерена сдаваться прямо сейчас, а Алексей - не собирается настаивать на большем.
-Ты мне дашь бельё? Или ложиться прямо так? - кивает он на кровать, заваленную всякой всячиной.
- Отправить бы тебя домой, да рука не поднимается, - ворчу я, застывая в дверях и складывая руки на груди. - Надо было папе поведать о том, что именно я о тебе думаю.
- А что ты обо мне думаешь?
Казанский садится на край постели и стягивает через голову джемпер. Даже в полумраке вижу, насколько его тело стало худым и измождённым.
- Я думаю, что ты - самый невыносимый из всех возможных мужчин, которые встречались мне в жизни.
- И тебе с этим существовать.
- Звучит как приговор...
- Это он и был.
Засыпая в эту ночь, ловлю себя на том, что каждую минуту задерживаю дыхание не несколько секунд. Прислушиваюсь к тому, что происходит в гостевой комнате, словно боюсь спугнуть нежданное счастье. Алексей рядом, в нескольких метрах. Но сейчас мне не хочется большего. Мы уже сделали многое - пришли к тому, с чего начали. И я хотела наслаждаться каждым мгновением вместе.
Утром меня будит звук осторожно открываемой входной двери, что заставляет испуганно подскочить в постели от отчаянно колотящегося о рёбра сердца. Страх, что ко мне в квартиру пытается вломиться вор, такой огромный, что я не сразу вспоминаю, что уснула не одна. Это успокаивает - если что. Казанский, как я надеюсь, сможет меня защитить.
Когда осторожно выглядываю в прихожую, мне хочется ругаться. Это Алексей собственной персоной, который сидит на банкетке и стаскивает кроссовки. Рядом, на полу, стоит объёмная сумка. Он что - собирается переезжать ко мне?
- Разбудил? - спрашивает он, заметив меня.
- Нет, я всё ещё сплю, - даже не собираюсь сдерживать сарказм. - Ты что, уже успел куда-то съездить? Вопрос из разряда «женская логика - такая женская», но мне очень хочется понять, что происходит.
- Да. Уезжал, ты спала. Ключи взял на полке.
- А это что? Ты решил ко мне переехать?
-Аты против?
Нет, с ним совершенно невозможно взаимодействовать. Потому что слова, сопровождающиеся наглосамоуверенной ухмылкой, совсем не вызывают у меня желания протестовать.
- Ну, вообще это странно, не находишь?
- Почему?
- Потому что ты забыл меня спросить.
- И это всё, что может заставить тебя выгнать меня на улицу?
-Лёша...
-М?
- Не передёргивай. Ты прекрасно понимаешь, о чём я.
- Понимаю. И нет - я к тебе пока не переезжаю. Это инструменты. Буду доделывать у тебя ремонт. Тяжело вздыхаю и иду в ванную чистить зубы.
- Лучше бы в сумке были твои вещи, - шепчу тихо.
И слышу за спиной приглушённый смех Казанского.
Эта суббота больше похожа на выходной день семейной пары, которая только-только переехала в новое жильё. Я занимаюсь тем, что готовлю выпечку по рецептам диетолога, Алексей - что-то сверлит, прибивает, шпатлюет и делает бог знает какие манипуляции, о которых даже не собираюсь расспрашивать. В крайнем случае, приглашу мастера, чтобы он исправил все огрехи Казанского, если выяснится, что из босса столяр-маляр-штукатур сильно так себе.