- Какая ты у меня гуманная.

- Какая есть.

- Может потанцуем?

- А какой у меня номер в очереди?

Она вскинула бровь и залпом допила остатки вина.

- Никакого. Ты такая единственная.

- Какой же ты...

- Какой?

- Неважно.

- Ладно. Идём танцевать.

Они уехали из ресторанчика в числе первых. У Казанского больше не осталось сил терпеть, когда они танцевали вместе снова, и Вера вытворяла такое, от чего мгновенно кровь вскипела в венах. Гости тоже веселились рядом, не обращая на них ни капли внимания. И когда Алексей наклонился к уху Веры и выдохнул: «Уедем?» - получил кивок. Но даже если бы не получил, уже был готов поиграть в пещерного человека, взвалить свою женщину на плечо и уволочь в пещеру. Неважно, в чью.

Целовались на заднем сидении так, что кислорода не хватало на следующий вдох. С жадной потребностью друг в друге, от которой сносило все тормоза. Поймав в очередной раз взгляд таксиста в зеркало заднего вида и в ответном пообещав ему все кары мира, если этот нездоровый интерес не поутихнет, Казанский прикусил нижнюю губу Веры, провёл по ней языком и отстранился. Если они так продолжат, рискуют выгнать водилу ко всем чертям и заняться непотребством прямо в такси.

- Лёш, я такая сегодня... развратная, - хихикнула Вера, утыкаясь носом ему в шею, от чего по телу Казанского толпой побежали мурашки. - Хочется всякостей.

- М... Значит, сегодня сорву джек-пот.

- Угу. Сегодня ты счастливчик.

Он усмехнулся, с облегчением понимая, что они почти приехали. Он - долбаный счастливчик, который понял это пусть с запозданием, но ведь осознал же.

- Приехали, - хрипло выдохнул Казанский, протягивая таксисту крупную купюру, и добавил быстро, выходя из машины: - Сдачи не надо.

Коробка с кусками свадебного торта, врученная Василием на выходе из ресторана и упакованная в пакет, полетела на пол, когда Алексей прижал Веру к едва захлопнувшейся за ними двери. Впился в губы, теряя остатки самоконтроля. Голод был таким всеобъемлющим, что затмевал собой всё. Хотелось показать, насколько огромную потребность он испытывал сейчас в своей женщине.

- Лёш... - выдохнула Вера, когда Казанский сорвал корсаж её платья вниз, и он приподнял идеальную грудь с возбуждёнными сосками. О чём она молила, произнося его имя, Алексей не знал. Зато знал, что не остановится, даже если она будет просить об этом.

Наклонившись, втянул в рот напряжённую вершинку, с наслаждением слушая, как Вера стонет. Как притягивает его голову ещё ближе, собрав волосы в горсть на затылке. Прикусив сосок, перешёл к откровенной ласке второй груди, пока стоны Веры не стали похожи на громкие вскрики.

Как добрались до спальни, он не помнил. Знал лишь, что если не удовлетворит эту звериную жажду - просто сдохнет. Содрав с себя одежду, а с Веры - платье, развёл её ноги, всё ещё облачённые в чулки и туфли. В полумраке спальне, разбавленном лишь отсветами уличных фонарей, с растрёпанными волосами, такая открытая, принадлежащая лишь ему - Вера казалась принадлежащей другому миру.

Он нашёл в себе силы не вторгаться в готовое для него лоно сразу. Провёл по нему пальцами, чувствуя, насколько Вера влажная, и услышав её судорожный вздох, начал ласкать её рукой. Она заметалась на постели, комкая простынь в хрупких ладонях. Открываясь ему всё сильнее, и в этом тоже отзвуками звучало доверие.

- Не могу больше, - выдохнула она, и когда Казанский убрал пальцы, жалобно всхлипнула. Следом - всхлип сменился новым стоном, когда Алексей одним движением заполнил её собой.

В этом всём было что-то настолько порочное, что он чувствовал себя на грани сумасшествия.

Скрещенные на его пояснице ноги в чулках и туфлях, скрип кровати, когда входил в неё глубоко, до предела, этот полумрак и их хриплые выдохи. Всё это было сводящим с ума и единственно правильным.

Перевернув Веру на живот, Алексей потянул её к себе за бёдра, заставляя приподняться, нажал на спину ниже лопаток, и когда она прогнулась, подставляя ему всю себя, снова с рыком заполнил её собой, мгновением позже срываясь на бешеный дикий темп.

Эта ночь стирала все грани. Нет, они занимались такими же безумствами и до этого, только теперь всё казалось совсем другим. Даже в поскрипывании пружин чудилось что-то новое, будто звучали они как- то иначе, что уж говорить о хриплых стонах и мольбах продолжать?

До боли сжав бёдра Веры пальцами, чувствуя, что самоконтроль держится на тоненькой ниточке.

Казанский услышал знакомый горловой стон, и ощутил, как мышцы лона сжимают его член. Не в силах сдерживаться и дальше, кончил следом за Верой с хриплым рыком, наваливаясь сверху и прижимая хрупкое женское тело к матрасу всем своим весом.

Пытаясь отдышаться, думал только о том, что уже слишком немолод для таких упражнений, но знал, что не променял бы эту ночь ни на что другое.

- Надо будет чаще ходить на свадьбы к твоему отцу, - пошутил глупо, откатываясь в сторону и привлекая Веру к себе. И рассмеялся, услышав усталое:


Глава 24

В последнее время я часто ловила себя на мысли о том, что совершенно перестала чувствовать время. Кажется, моя первая встреча с невыносимым Казанским была так давно, что я уже и забыла, сколько месяцев с тех пор прошло. И в то же время, я испытывала ощущение, что он впервые вошёл в двери приёмной буквально на днях. Хотелось сберечь эти воспоминания, но они неизменно заменялись новыми, и я тонула в своих впечатлениях, которые мог подарить мне только один мужчина - Алексей.

Порой просыпалась раньше него на полчаса, поворачивалась набок, подпирала голову рукой и просто смотрела на то, как он спит. Чувствовала себя в этот момент круглой дурочкой, влюблённой по уши, но не испытывала ни грамма стыда.

Он был мой, настолько, насколько это вообще возможно. Теперь я это знала точно. И собиралась ценить эти скоротечные мгновения, потому что понимала - уже завтра всё может закончиться. Впрочем, совсем не желала думать об этом самом «завтра», наслаждаясь только тем, что у меня было здесь и сейчас.

- Паш! - кричу в спину Тупикина, который прибавляет шаг, когда слышит мой голос. - Паш, да подожди ты!

Оборачивается, и на лице его вижу бесстрастное выражение. А вот я совершенно не могу надеть точно такую же маску, как ни стараюсь. Потому что Павел Тупикин мне дорог, как бы то ни было.

- Что? - без приветствия уточняет, когда я всё же догоняю его.

- Ничего. Давай пообедаем вместе?

- Чтобы твой Казанский снова набил мне морду? Вот уж спасибо!

В его голосе, правда, совсем нет ни злости, ни обиды. Наверное, он и сам должен понимать, что у нас бы с ним ничего не получилось. А если не понимает этого сейчас, обязательно осознает потом.

- Глупости. Ничего он никому не набьёт. Он на совещании. Но даже если бы там не был... не набил бы и точка.

Выпалив свою тираду, смотрю на Пашу, а он делает вид что заинтересован разглядыванием светлой стены коридора. Не знаю, о чём он там себе думает, но мне совсем не стыдно за то, что случилось. Зато хочу наладить отношения, которые научилась ценить ещё больше за последние несколько месяцев.

- Ладно. Идём, - кивает Тупикин и продолжает путь в сторону кафе.

- Как отец? - задаёт он вопрос, листая изученное за годы работы в офисе вдоль и поперёк меню. Мы сидим за нашим столиком, и я размышляю, что бы такого заказать. Кажется, от нервов кусок в горло не полезет.

- Отлично. С женой заграницу улетели. Ой, я же не рассказывала тебе, что папа женился.

- Я видел фотки на твоей странице.

-Ага. Ясно.

Значит, в курсе, что я была там с Казанским. Тем лучше.

- А у тебя как дела?

-Тоже отлично. Возможно, переведусь в Москву.

- Из-за меня?

-Нет.

Он откладывает меню, растирает лицо ладонью и вдруг перестаёт быть таким серьёзным, каким был всё это время. Будто снова возвращается тот Паша, которого знала несколько лет.

- Я с девушкой познакомился. По сети. Она из Москвы. Мы общаемся сейчас активно.

Подаёт знак официанту, диктует заказ, а я опять чувствую прилив какой-то невероятной эйфории. Вроде и верится, что всё наладилось, а радовать этому страшно.

- Здорово. Я бы тебя пару месяцев назад отговаривать стала, а сейчас скажу, что нужно обязательно пробовать. Даже если боишься, что не получится.