Он несколько секунд подождал — Лиза молчала, — пожал плечами и хмыкнул:
— Ты упряма. Покорилась бы мужу, глядишь, жизнь полегче пошла бы.
Значит, все-таки и он думал об их отношениях?
Станислав уже уходил, но у двери вдруг остановился и со всей силы ударил по косяку кулаком.
— У тебя никогда не бывает покорства в глазах, даже в те минуты, когда ты, против воли, чувствуешь наслаждение. Почему, а? Неужели ты надеешься укротить меня? А тебе не кажется, что, если ты будешь применять в войне между нами мужские методы, — он коснулся раны на голове, — мне придется отвечать тебе тем же?
Лиза не испугалась, но почувствовала некую усталость от внезапного осознания того, что она взялась за дело, заведомо обреченное на провал. А еще молодая княгиня ощутила в душе пустоту. Если что ее испугало, так именно это: она не чувствовала внутри себя даже бога. Неужели Поплавскому удалось сломать ее так быстро?
Она вышла из библиотеки и отправилась искать экономку. Оказалось, та была в оранжерее.
— Василиса, — спросила ее Лиза, — вы верующая?
— Верующая, — несколько удивленно подтвердила та. — А почему вы меня об этом спросили? Подозреваете в сатанизме?
— Мне не до шуток, Василиса Матвеевна, — взволнованно произнесла княгиня, — как ни странно, во всем замке я не видела ни одной иконы, креста, вообще ничего божественного!
— Ну почему же, в комнате Зоей — кухарки — есть распятие. Католическое.
— И вы ходите молиться к ней в комнату?
— Конечно, нет, я же православная.
Василиса посмотрела на лицо своей госпожи, на которое стали набегать тучи гнева, и поспешно добавила:
— Я хожу молиться в часовню.
— Здесь есть часовня? — обрадовалась Лиза.
— Есть. Старый князь Поплавский выстроил ее для своей жены. Игнац помогает мне содержать ее в порядке.
— Но он же наверняка католик!
— Католик. Но это не мешает ему относиться с уважением к православию… Пойдемте, я провожу вас туда.
В часовне было так тихо и уютно, словно этот уголок для души существовал отдельно от замка, поместья и вообще всего, что связывало Лизу с ее теперешней жизнью. Она зажгла свечу и поставила ее перед образом Девы Марии.
Божья Матерь со старинной иконы в серебряном окладе смотрела на нее так участливо, что Лиза не выдержала и расплакалась. Василиса деликатно удалилась, и потому княгиня могла беседовать с богом наедине, прося для себя в первую очередь… силы.
Господь, если он ее сейчас слышал, наверное, удивлялся, что молодая женщина просит не покоя, не жалости, не покровительства, а того, о чем мог попросить бы мужчина, которому предстояло участвовать в важной битве…
Она также попросила у всевышнего прощения за свои вольные и невольные грехи и, по-особому умиротворенная, вышла из часовни.
Когда она вошла в громадную гостиную, похожую на тронный зал, то увидела Станислава, читающего какое-то письмо.
— Твой бывший женишок объявился, — сказал он Лизе. — Требует тебя обратно.
— Как свою вещь? Наверное, он вряд ли пользуется такими словами.
— Хочешь сказать, он лучше воспитан?.. А ты согласилась бы вернуться к нему? — спросил он, хватая ее за руку и подтаскивая к себе. — Небось забилось сердечко-то? Ишь, Ланселот объявился! Решил сразиться с драконом в облике Поплавского. Однако это только в сказках рыцари побеждают драконов. В жизни такое происходит гораздо реже…
— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что твой Петр Жемчужников прислал мне вызов на дуэль и для меня это совершенно некстати.
— Насколько я могу судить, дуэль никогда не бывает кстати.
— Ты как будто рада?
— Чему же здесь радоваться?
— Как это — чему? Благородный рыцарь освободит королевну из плена коварного злодея. Прошу прощения, хочет освободить, но ведь наши желания не всегда осуществимы, не так ли?
Лиза снисходительно улыбнулась. В часовне она словно оставила некий груз, до того лежавший на ее душе и мешавший относиться к человеку, с которым свела ее судьба, так, как он того заслуживал. Станислав был физически ее сильнее, и прежде она боялась этой силы, от страха считая ее выше силы нравственной.
Теперь она не боялась. Он мог, конечно, причинить ей физическую боль, но лишить ее достоинства…
Станислав тоже почувствовал, что жена изменилась, и нашел этому лишь одно объяснение: в лице Жемчужникова она видит свое избавление.
Он небрежно отшвырнул письмо-вызов и взял следующее. И, распечатав его, скосил глаз на стоящую рядом Лизу:
— Граф Кромицкий приглашает нас на бал. Вернее, он приглашает меня — краковский свет не знает, что я женился. Придется мне как следует разориться на твой туалет — княгиня Поплавская должна затмить своим нарядом всех краковских дам. Думаю, дорогая, тебе это под силу.
Лиза не смогла так же быстро перейти от дуэли к балу и некоторое время смотрела на мужа в смятении.
— А когда состоится бал?
— Представь себе, через день после дуэли. Очень удачное совпадение, ты не находишь?
— Тогда постарайся до бала не грызть меня, как дикий зверь. Сейчас в моде открытые платья, — саркастически заметила Лиза.
— К счастью, на твоем теле есть места, которые находятся ниже декольте, — злорадно захохотал Станислав, и холодок, который она опять ощутила, убедил Лизу, что страх так просто не покидает свои жертвы.
Супруг так и не назвал дату, на которую была назначена дуэль, но Станислав вроде невзначай старался постоянно иметь Лизу перед глазами. Стоило ей шагнуть чуть в сторону от него, как тут же раздавался вопрос:
— Ваше сиятельство, далеко собрались?
Лиза утешала себя тем, что посмеивалась над супругом. Значит, никто не знал, что она встречалась с Петром и давно могла бы сбежать, появись у нее на то желание.
Погода наладилась. Выглянуло солнце, и сразу же покрылись белыми цветами вишни. Игнац объяснил Лизе, что до сих пор вишен в этих краях не выращивали — почвы для них неподходящие, но ему удалось вывести новый сорт, который хорошо прижился.
Словом, за пределами замка жизнь казалась цветущей и солнечной, а внутри по-прежнему было холодно и сумрачно.
Обманутая этим не сразу осознанным несоответствием, Лиза нашла Станислава в гостиной, где он примостился у стола и писал какое-то письмо, и предложила:
— На дворе стоит замечательная погода. Давай выйдем поиграем в мяч…
Он посмотрел на жену так, словно она сморозила несусветную глупость.
— Играть в мяч? Вот так, среди дня?
— Но вечером не поиграешь, темно, мяча не будет видно.
— Я занят, — буркнул он и опять склонился над письмом.
Уходя, Лиза все еще слышала, как он повторял:
«Играть в мяч! Это же надо такое придумать!»
Словом, все ее попытки перевести их отношения в русло дружеских Лизе не удавались. Так, наверное, ребенок, не осознавший своего одиночества, пытается привлечь к своим играм строгую, неулыбчивую гувернантку, которая считает, что дети не должны играть, а обязаны сидеть и учить уроки…
Недалеко от беседки, где Лиза едва не свалилась в пропасть, зацвел желтыми цветами какой-то кустарник, и молодая женщина направилась к нему, вспомнив, что нож, который она позаимствовала у кухарки, так и остался торчать в земле на краю обрыва.
Но едва Лиза сделала в направлении беседки несколько шагов, как услышала за спиной голос Станислава:
— Елизавета Николаевна, обождите, я с вами!
Теперь настал черед удивляться ей.
— Со мной? Но ты же занят.
— Дела подождут. Я подумал, что мы с тобой еще и месяца не живем вместе, так можно ли надолго оставлять тебя без внимания?
— Иными словами, ты согласен даже поиграть со мной в мяч?
— Нет, мяч — это чересчур. Навряд ли в замке найдется мяч, но вот пойти с тобой на прогулку — это, пожалуй, я смогу…
— Я иду вон к той беседке, — кивнула Лиза. — Во-первых, возле нее я забыла нож, который позаимствовала у Зоей, а во-вторых, мне хочется срезать несколько веток цветущего кустарника.
Она нарочно так подробно рассказывала обо всем Станиславу, в надежде, что он не станет ее туда сопровождать. Конечно, Лиза не думала, будто Жемчужников все еще прячется где-нибудь поблизости, но ей отчего-то не хотелось приводить Поплавского на место ее встречи с Петром.
— С удовольствием сопровожу вас туда, ваше сиятельство. — Он церемонно предложил ей руку, и Лиза подумала, что в присутствии мужа она всегда чувствует некое напряжение. Ждет, не придумает ли для себя ее супруг очередное представление с ней в главной роли? Не поставит ли ее в какое-нибудь дурацкое положение, отчего она станет сама искать выход, чтобы сгладить, свести на нет его грубость или нарочитую неловкость. Делать вид, что ничего не случилось, для нее было невыносимо.