Лариса Шкатула - Пани колдунья

Оказывается, супружеская жизнь у Поплавских не задалась… из-за Лизы, оттого, что она неласковая, неуступчивая, нечуткая…

Ей представился клубок, в котором замотаны обрывки разных мыслей, высказываний, и из него Станислав дергает фразы для поддержания разговора, нисколько не заботясь об их связности и вообще соответствии действительности. И зря Лиза ищет какой-то смысл там, где его нет и не может быть. Равно как и причину такого его отношения к ней.

— А Ева Шиманская ласкова? — вдруг спросила она.

Станислав несколько смешался, но потом все тот же дьявольский огонек зажегся в его глазах — это означало, что он переставал говорить экивоками, переставал быть деликатным и собирался сделать ей больно.

— Ева чересчур ласкова. Мужчину она обмакивает в сосуд своих приторных нежностей, как муху в патоку, так что если он зазевается, то уже не сможет взлететь. С сахаром-то на крыльях! А значит, и покинуть ее не сможет.

— И ты зазевался, — сказала Лиза.

— Ну разве я похож на муху? — снисходительно улыбнулся он и налил ей в бокал вина.

— Я думала, ты сам скажешь мне это, — заговорила Лиза. — Подождала, но ты молчишь, потому я набралась смелости…

— А мне казалось, что тебе вовсе не нужно ее набираться. Ты и так смела, я бы сказал, не по-женски.

— Пусть будет так, — согласно кивнула Лиза. — Значит, ко всему прочему, тебя раздражает и моя смелость. Получается, у меня нет ни одного достоинства…

— Отчего же, у тебя неплохие корни. Если бы князь Николай Николаевич относился к обществу, в котором живет, с большим уважением…

— Давай не будем обсуждать моего отца, тем более что он не может защититься и защитить меня.

— Ничего, у тебя и самой это неплохо получается.

— Но ведь тебя и это раздражает?

— Раздражает. Женщина не должна быть сильнее мужчины. Ни в чем.

— Иными словами, наш с тобой брак неудачен…

— Я такого не говорил, — не согласился он.

— Разве так уж обязательно высказывать вслух то, что и так ясно нам обоим?

— Допустим. И у нас есть какой-то выход?

— Есть. Мы можем расстаться.

Глаза Станислава сузились, и в них полыхнула ярость. «Господи, — мысленно простонала Лиза, — у меня все холодеет внутри, будто я разговариваю не с мужем, а вошла в клетку к дикому зверю, который каждую минуту может на меня броситься!»

— Еще будучи в Петербурге, я слышал кое-что о твоей матери. Неужели ты пошла в нее?

— Не говори глупости, — отмахнулась она, отчего-то успокаиваясь: обычная ревность к предполагаемому сопернику — это хоть как-то объяснимо. — Обещай вначале выслушать меня, а потом уже делать какие-то выводы, — мягко попросила она.

Он тоже, посмотрев на ее лицо, успокоился:

— Ты права, я излишне возбужден. Обещаю выслушать тебя не перебивая.

— Помнишь ту Змеиную пустошь, на которую ты возил меня?

Голос у Лизы невольно дрогнул, а у Станислава затуманился взгляд.

— Помню, еще бы не помнить!

— Я хочу попросить, чтобы ты построил на этом месте дом для меня.

— Дом?! — Он недоверчиво посмотрел на нее, словно проверяя, не ослышался ли. — Тебе не хватает замка?

— Замок слишком велик для меня. Но ты обещал не перебивать.

— Прости, я ожидал услышать что угодно, но не такое… И кого ты собираешься принимать в этом доме?

— Никого. Я собираюсь удалиться туда, как женщины удаляются в монастырь. Ты бы только отпустил со мной Василису…

— Ты хоть представляешь себе, о чем просишь?

Хорошо, я выстрою дом, но как можно поселить тебя одну в глуши, пусть даже с Василисой? Двух беззащитных женщин!.. Знаю, знаю, ты надеешься на свои колдовские способности. Однако вспомни, скольких женщин, уличенных в ведьмачестве, сожгла на кострах в Средние века святая инквизиция! Они ничего не могли ей противопоставить…

— Я вовсе не надеюсь, как ты подумал, на колдовство. Ты же сам говорил, что путь к этому месту, кроме тебя, никто н? знает. Значит, жить там было бы вполне безопасно. Но это не все. Можно разыграть мою смерть…

— Что?! — Он опять не верил своим ушам.

— Например, объявить свету, что я умерла… при родах. Тогда ты, походив какое-то время вдовцом, сможешь опять жениться. На той же Еве.

— Клянусь, за всю жизнь я не слышал ничего более абсурдного! Вы великая выдумщица, ваше сиятельство! Надо же такое придумать — разыграть смерть! Обмануть святую церковь? Ты хочешь сделать меня двоеженцем?

— Ну, однажды мы ее уже обманули, — пожала плечами Лиза. — Что мешает нам это сделать во второй раз?

Станислав молчал, а она поспешно добавила:

— Я отдам тебе деньги, которые отец положил на мое имя в Кракове. Мне понадобится лишь малость…

— Я вижу, ты все уже продумала, — холодно сказал он. — Но я не услышал от тебя главного: ты собираешься умереть до рождения сына или после?

Она побледнела, поняв суть его вопроса.

— Неужели ты хочешь отнять у меня ребенка?

— А зачем он нужен мертвой? — презрительно поинтересовался он и, наблюдая за ее смятением, довольно захохотал.

Но на день рождения к Теодору они все-таки поехали. Примерно за час до того, как им нужно было выезжать, Станислав заглянул в комнату к Лизе, где она читала очередной учебник по психиатрии, и делано удивился:

— Как, ты все еще не готова? Бедный Теодор, он так надеялся, что мы приедем. Несколько раз повторил, что у него сегодня будут только самые близкие.

Может, ты не хочешь ехать? Тогда я скажу, что тебе нездоровится…

— Через полчаса я буду готова.

Она дернула за сонетку, и почти тут же в дверь постучала Марыля.

— Принеси две кремовые розы и позови Василису, — распорядилась княгиня. — Да побыстрее, я тороплюсь.

Горничная исчезла, а Лиза любовно посмотрела на бальные туфельки, которые стояли на самом видном месте. Их к платью тоже озаботилась прислать Милочка, как и бархатный ридикюль того же цвета.

Когда она спустилась в гостиную, Станислав сидел в кресле и курил сигару. Она так редко видела его курящим, что даже задержалась на ступеньке, вглядываясь в выражение его лица. Как всегда, новый или мало свойственный ему штрих в поведении мужа ее настораживал, и Лиза тут же невольно начинала гадать: к добру это или к худу?

— Если не возражаешь, дорогая, — проговорил он добродушным тоном любящего мужа, — мы поедем к Янковичам в нашей рабочей карете. Я распорядился застелить сиденье медвежьей шкурой, так что неудобств ты не будешь ощущать.

Она могла бы напомнить ему, что он давно обещал отремонтировать парадную карету, но промолчала. Кто знает, как Станислав ответит на ее замечание. Лизе не хотелось омрачать свое предчувствие праздника — не так уж много их было у нее в последнее время.

Она потому ждала от супруга неприятностей, что сегодня впервые отказала ему в супружеской близости. Почти месяц они спали раздельно, и Станислав не делал никаких попыток проникнуть в их спальню, которую сам же покинул безо всяких объяснений.

Лиза была настроена очень воинственно. Она дала себе слово использовать все средства, чтобы не допустить его на ложе.

Но Станислав даже развеселился. Посмотрел на нее с интересом и только уточнил:

— Уж не вздумала ли ты, женушка, воевать со мной?

— Вздумала! — дерзко ответила Лиза. — Ты хочешь доказать мне, что я твоя вещь, а я не хочу с этим соглашаться.

— Ты, несомненно, самая оригинальная супруга из всех прочих. И самое главное, не даешь мне скучать. Я не возражаю, воюй, до сих пор мало кому из женщин доставалась победа.

Теперь же, усаживаясь с нею вместе в карету, он проговорил:

— Думаю, что твою просьбу насчет Змеиной пустоши я смогу выполнить.

— Спасибо, Станислав! — Она с горячностью схватила его за руку.

— Все-таки странно это. — Он вырвал у нее свою руку и покачал головой. — Вряд ли сыщется еще один похожий случай, чтобы человек так горячо благодарил за согласие на ссылку. Может, ты честно расскажешь, что задумала на самом деле? Не хотелось бы мне чувствовать себя одураченным. Я даже сообщу тебе еще кое-что, хотя до срока говорить не хотел: сегодня я нанял двух рабочих, которые начали заготовку камня для будущего дома. Ну, смелее, к чему тебе отдельный дом, да еще в такой глуши?

Лиза помедлила, но у него был такой проникновенный голос, такой участливый, что на миг она потеряла бдительность.

— Я хотела оградить своего сына…

— От моего влияния, — злорадно докончил он. — И ты хочешь, чтобы я своими руками помогал тебе в этом?