Но с улицы послышался негромкий гудок, и Хезер ушла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Хезер всегда узнавала Бишопа по звукам, которые издавали его машины. Его отец когда-то владел гаражом, поэтому Бишоп был помешан на тачках. У него были золотые руки. Несколько лет назад он сделал для Хезер розу с лепестками из меди, стеблем из стали и шипами – из маленьких винтиков. Бишоп вечно возился с ржавыми кусками металла, которые он доставал черт знает где. Его последней находкой был «Бьюик Ле Сабре», двигатель которого издавал звуки, напоминающие старика, который свободно выдыхает, застегнув ремень.
Хезер взяла с собой дробовик. Натали сидела сзади. Странно, но Нэт всегда любила сидеть прямо посередине, даже если в машине не было других пассажиров, кроме нее. Она объясняла это тем, что ей не нравилось выбирать правую или левую сторону, потому что ей казалось, что тем самым она делает ставку на свою собственную жизнь. Хезер тысячу раз объясняла ей, что гораздо опаснее сидеть посередине, но Натали не слушала.
– Поверить не могу, что вы втянули меня в это, – сказал Бишоп, как только Хезер села в машину. Шел дождь – такой дождь, который не падал, а просто появлялся, будто бы выливаясь из огромного рта. Ни зонт, ни плащ не могли от него спасти – он лил со всех сторон сразу, заливаясь за воротник и в рукава, стекая затем по спине.
– Перестань. – Она затянула покрепче свою кофту с капюшоном. – Хватит этих лицемерных разглагольствований. Ты сам всегда смотрел Панику.
– Да, но это было до того, как две мои лучшие подруги совсем слетели с катушек и решили в ней участвовать.
– Мы поняли тебя, Бишоп, – ответила Натали. – Включи музыку, а?
– Это невозможно, миледи. – Бишоп дотянулся до подстаканника и протянул Хезер фруктовый снег[3]. Синий. Ее любимый. Она сделала глоток и почувствовала в голове приятный холод. – Радио сломано. Нужно заняться проводкой…
Нэт прервала его, преувеличенно вздохнув:
– Только не это.
– Что поделать? Я люблю все ремонтировать.
Он похлопал руль, ускоряясь на шоссе. Будто в ответ, «Бьюик» издал пронзительный вой в знак протеста, за которым последовало несколько сильных ударов и страшное бряцание, как будто двигатель разваливался на части.
– А я уверена, что эта любовь не взаимная, – ответила Нэт. Хезер засмеялась, немного успокоившись.
Бишоп свернул с шоссе и въехал на узкую грунтовую дорогу с односторонним движением, которая вела к задворкам парка. Таблички «Посторонним вход воспрещен» мерцали в тумане фар. На парковке стояло уже несколько десятков машин, большинство из которых были припаркованы по возможности близко к лесу. Некоторых из них было практически не видно под ветками.
Хезер сразу заметила машину Мэтта – старый подержанный джип, который он унаследовал от дяди. Его задний бампер был облеплен полуободранными наклейками. Мэтт отчаянно пытался выключить зажигание, будто он застрял в огромной паутине, сдав немного назад.
Хезер вспомнила их первую совместную поездку – они поехали отпраздновать его права, которые он наконец получил после трех заваленных экзаменов в автошколе. Он тормозил и двигался с места так резко, что Хезер боялась, как бы ее не стошнило купленными им же пончиками. Но Мэтт был так счастлив, и Хезер была счастлива вместе с ним.
Всю неделю она отчаянно надеялась увидеть его и одновременно молилась, чтобы никогда не видеть его больше.
Если Делайна здесь, то Хезер и правда стошнит. Не стоило пить фруктовый снег.
– Ты в порядке? – тихо спросил ее Бишоп, когда они вышли из машины. Он всегда очень хорошо ее понимал. Она одновременно любила и ненавидела эту его способность.
– Все отлично, – ответила она слишком резко.
– Почему ты это сделала, Хезер? – спросил он, потянув ее за локоть, чтобы остановить. – Почему, по правде, ты это сделала?
Хезер заметила, что на нем была та же одежда, что и в последний раз, когда они виделись на пляже, – выцветшая голубая футболка, джинсы, которые были настолько длинные, что подгибались под подошвы его кедов. Почему-то ее это раздражало. Его грязные светлые волосы торчали в разные стороны из-под его древней бейсболки. От него вкусно пахло, но это был специфический запах, напоминающий запах ящика, наполненного старыми монетами и драже «Тик-Так».
Какое-то мгновение она подумывала о том, чтобы рассказать ему правду – что, когда Мэтт бросил ее, она впервые поняла, что ничего из себя не представляет.
Но Бишоп все испортил.
– Только не говори, что это из-за Мэттью Хэпли, – сказал он.
И вот опять – закатил глаза.
– Перестань, Бишоп. – Она чуть было не ударила его. У нее в горле встал ком, стоило ей только услышать одно только имя Мэтта.
– Тогда объясни мне. Ты миллион раз говорила, что Паника – это глупость.
– Нэт ведь тоже участвует. Почему ты не читаешь нотации ей?
– Нэт – дурочка, – ответил Бишоп. Он снял свою бейсболку и потер голову, от чего его волосы тут же выпрямились, будто они были наэлектризованы. Бишоп утверждал, что в его электромагнитных волосах заключается его суперсила. А единственная суперсила Хезер, похоже, заключалась в том, что каким-то удивительным образом на ее лице всегда был один покрасневший прыщ.
– Она одна из твоих лучших подруг, – отметила Хезер.
– И что с того? Это не отменяет факта, что она дурочка. Я веду открытую политику по отношению к своим подругам-дурочкам.
Хезер не могла не засмеяться. Бишоп улыбнулся тоже – так широко, что небольшая кривизна его двух передних зубов стала заметна.
Бишоп снова напялил бейсболку, закрывая свою кошмарную прическу. Среди всех парней, которых знала Хезер, он был одним из немногих, кто выше ее ростом. Даже Мэтт был одного с ней роста – пять футов одиннадцать дюймов. Иногда ей это нравилось, иногда она обижалась на него из-за этого, как будто он пытался этим что-то доказать. До двенадцати лет они были одного роста, вплоть до сантиметра. В подтверждение этому факту на стене в комнате Бишопа были старые, сделанные карандашом отметки с обозначением их роста.
– Я болею за тебя, Нилл, – сказал он тихо. – Хочу, чтоб ты это знала. Я не хочу, чтобы ты играла в Панику, это абсолютно идиотская затея. Но я ставлю на тебя. – Он положил руку на ее плечо и слегка сжал его. Что-то в его голосе напомнило ей о том, что когда-то давно, казалось, тысячу лет назад, она была по уши в него влюблена.
В первый год старшей школы у них был один неловкий поцелуй на заднем ряду в кинокомплексе Гудзон, случившийся, несмотря на попкорн, застрявший в зубах Хезер. Следующие два дня они свободно держались за руки, внезапно обнаружив, что им не о чем разговаривать, несмотря на то, что они дружили с начальной школы. А потом Бишоп порвал с ней, и Хезер сказала, что все понимает. Хотя на самом деле нет.
Она не знала, что заставило ее вспомнить об этом. Теперь она не могла даже представить, чтобы ей нравился Бишоп. Он был для нее как брат – раздражающий брат, который считал своим долгом указать на ее прыщ. Который у нее был. Всегда. Но только один.
Сквозь деревья уже доносилась приглушенная музыка и треск голоса Диггина, усиленный мегафоном. Водонапорные вышки, исписанные граффити, за которыми едва виднелась надпись «Округ Колумбия», были ярко подсвечены снизу. Из-за своих тонких ножек они были похожи на насекомых-переростков.
Нет, скорее на одного насекомого с двумя закругленными стальными конечностями. Даже с большого расстояния Хезер видела узкую деревянную доску, установленную между ними на высоте пятидесяти футов.
На этот раз суть испытания была ясна.
Когда Хезер, Нэт и Бишоп добрались до башен, где собралась толпа, лицо Хезер блестело. Как всегда, вокруг царила праздничная атмосфера – толпа была возбуждена и беспокойна, хотя все говорили шепотом. Кому-то удалось завести в лес грузовик. Прожектор, подключенный к его двигателю, подсвечивал башни и деревянную доску между ними. В его свете была видна дождевая дымка. Время от времени зажигались сигареты, а по радио из грузовика спокойно громыхала старая рок-песня под ритм разговоров. Сегодня нужно было быть потише – они были недалеко от шоссе.
– Обещаешь, что не бросишь меня? – спросила Нэт. Хезер была рада это слышать – несмотря на то, что все эти люди были ее одноклассниками, которых она давно знала, она вдруг испугалась потеряться в толпе.
– Конечно, – ответила Хезер. Она старалась не смотреть вверх и вдруг поняла, что бессознательно высматривает в толпе Мэтта. Она разглядела компанию второкурсниц, которые стояли неподалеку и хихикали, а также Шейну Лэмберт, завернутую в одеяло и держащую в руках термос с чем-то горячим. Она выглядела так, будто пришла на футбольный матч.