Пенелопа Дуглас - Панк 57

– Там только дурацкие пивнушки, ярмарки и фестивали.

Я залезаю на нее, сажусь сверху и задираю ее руки к голове.

– Но звучит очень круто.

Я высовываю язык и наклоняюсь, пытаясь дотронуться до ее носа.

– Тебе что, пять лет? – визжит она, дрыгаясь и пытаясь меня сбросить.

Я резко наклоняюсь и лижу кончик ее носа. Она морщится и вертит головой, не дает мне повторить это.

Я со смехом отпускаю ее руки.

– Честно говоря, не знаю, почему Дейн до сих пор не вычеркнул меня. Я говорил ему, что не поеду.

– Нет, поедешь.

Я слезаю с нее.

– Райен, я…

– Перестань, – говорит она. – Это не навсегда. Ты должен поехать. Просто плыви по течению и смотри, куда оно тебя вынесет.

Сейчас я хочу этого меньше всего. Сама мысль о том, чтобы оставить ее, делает меня несчастным.

– Мы с тобой поддерживали отношения на расстоянии семь долгих лет, – продолжает Райен. – Думаю, испытание временем и расстоянием мы выдержали. Никто из знакомых никогда не значил для меня столько, сколько ты. Ведь мы так долго переписывались. А теперь, когда встретились и я люблю тебя, – говорит она, забираясь мне на колени и обвивая ногами, – не сомневаюсь: ты должен поехать.

– Но у меня только что появилась ты.

– И я не хочу тянуть тебя назад.

Я засовываю руки ей под футболку со спины и наслаждаюсь теплой и нежной кожей.

– Все будет так, как мы захотим, – уверенно заявляет она. – У нас будет так и только так. Если ты поедешь и тебе не понравится, возвращайся домой. Но если понравится, я буду ждать, когда ты закончишь.

Чувствую, как кровь закипает от этих мыслей, и не знаю, что с этим делать. Пожалуй, сегодня лучше об этом не думать.

Хотел бы я покататься на старом арендованном автобусе и поиграть музыку этим летом? Может быть.

До февраля таким и был план.

Но теперь у меня есть Райен, и я дня без нее прожить не могу. Я не стану счастливее только потому, что у меня есть моя музыка.

Но она права. Она уедет в колледж. Я тоже могу поступить, но это будут разные колледжи. Можно, конечно, пойти туда же, куда она, но… не могу же я вечно следовать за ней. В один прекрасный день нам обоим понадобится работа, и эта работа должна нравиться.

– Если ты не попытаешься, – говорит она, – то будешь потом жалеть, что ничего не сделал. И не надо винить в этом меня.

Я слабо усмехаюсь. Почему ты до сих пор меня не придушила?

– Согласен, но только если ты выполнишь одно мое условие, – говорю я, глядя ей прямо в глаза. – Хочу, чтобы ты написала одно письмо.

Она расплывается в широченной улыбке.

– Письмо? Когда ты уедешь, я напишу тебе гораздо больше, чем одно.

– Не мне. – Я качаю головой. – Далиле.

– Она уехала из Фэлконс Уэлл в шестом классе. Я понятия не имею, где она сейчас.

– Уверен, что не дальше, чем на расстоянии одного запроса в «Гугл».

Райен и так это знает. Просто ищет оправдание, чтобы не бередить старые раны.

Она отворачивается, тянет время, но я беру ее за подбородок и снова поворачиваю к себе.

– А что если Далила даже не вспомнит меня? – спрашивает она. – Вдруг для нее та история почти ничего не значила, и она решит, что я идиотка, раз до сих пор переживаю из-за этого?

Я закрываю глаза.

– Будут еще отмазки или ты закончила?

– Ладно, – злобно отвечает Райен, насупившись как ребенок. – Я сделаю это. Ты прав.

– Хорошо. – Я переворачиваю ее на спину и снова прижимаю к кровати. – А теперь раздевайся. Мне нужно возместить то, чего будет так не хватать во время разлуки.

– Что? – пытается спорить она, пока я стягиваю с нее футболку. – Будешь возмещать упущенное, когда вернешься!

– Да. И тогда тоже.

Пять лет спустя…

– Райен! – зовет меня кто-то по имени. – Райен, ну давай же!

Я улыбаюсь и качаю головой, ступая на дорожку около дома. Швейцар заранее держит дверь открытой, чтобы я могла беспрепятственно войти в подъезд жилого комплекса «Делькур».

– Нет, Билл, – отвечаю я репортеру «Таймс». Он и несколько фотографов бросаются ко мне, беспардонно вторгаясь в личное пространство.

Я пытаюсь обойти их, но они повсюду. Пробиваюсь сквозь толпу журналистов.

– Номинация на «Оскар» за лучшую песню к фильму? – Билл Уинтроп тычет диктофоном мне в лицо. – Ты должна быть довольна. Ему наверняка есть что сказать. Не томи.

– Он весь в работе, пишет новые песни, – говорю я, проталкиваясь к дверям. – Я вам уже говорила.

Оглядываясь, «одариваю» его и еще нескольких ребят, что караулят меня уже который день, скучающим взглядом.

– Ну серьезно, вы тут уже несколько месяцев торчите. Возьмите выходной. Сходите на свидание.

Репортеры и фотографы смеются, щелкая камерами со всех сторон.

– Да его уже несколько месяцев никто не видел, – сетует Билл. – Откуда нам знать, что он вообще жив?

Я склоняю голову набок, помещаю руки на пояс и выпячиваю уже заметный беременный животик. Конечно, с Миши станется.

И снова слышу всплески смеха.

– Вы же знаете, как трепетно Миша относится к личному пространству, – напоминаю я.

– Он появится на церемонии?

– Если удастся отвертеться, то нет. – Я поворачиваюсь и направляюсь ко входу в здание.

– Ты невозможная! – вскрикивает Билл в отчаянии, а я даже не пытаюсь скрыть улыбку.

– Я тоже тебя люблю! – бросаю я через плечо.

Действительно, это, наверно, самая утомительная работа: торчать у дома и караулить, не выйдет ли Миша за кофе или парой новых ботинок. Так будет не всегда, но мой муж сделает все, чтобы избежать внимания. Наверное, от этого он им кажется еще более притягательным и загадочным. Не удивлюсь, если уже придумано приложение «Поймай Мишу Лейр» наподобие этого дурацкого «Pokemon Go».

Хотя я могу понять их желание его увидеть. В конечном счете он поступил вместе со мной в Корнелл после летнего тура. Под предлогом, что его желания подождут. «У нас только одна жизнь», поэтому он отказался что-либо делать, если меня нет рядом. Ждал, пока я закончу учебу.

Я боялась, что он упустит лучший шанс в своей жизни, но Миша всегда знает, кто он такой и чего хочет.

Он оказался прав. Почти сразу после окончания колледжа он воссоздал Cipher Core и собрал всех участников начального состава. Они начали получать всевозможные награды и поехали в турне.

Поездочка вышла адская, но это было только начало.

Проходя через вестибюль, я замечаю у стойки регистрации Эрику.

– Привет, как ты? – спрашивает она, придерживая спортивную сумку.

Она одета в легинсы, сапоги до колен и безразмерный свитер. Рядом с ней я чувствую себя колобком. Когда она уже забеременеет, как я?

Мы с женой Майкла Крайста – который, кстати, тоже из Тандер-Бей – сильно сблизились в последнее время. А поскольку ее мать и Мишин отец сблизились еще сильнее, возможно, мы скоро станем родственниками.

Но мне не на что жаловаться. Все их друзья – интересные люди, а еще настоящие, верные друзья.

Глядя на нее с виноватым видом, я указываю на журналистов у себя за спиной.

– Прости за это.

Но она только отмахивается.

– С Майклом тоже такое случается, когда он играет в плей-офф, только не так масштабно. – Она смеется. – Честно говоря, мне кажется, он завидует. Но баскетболист есть баскетболист, а рок-звезда есть рок-звезда.

– Не напоминай.

Поправив сумку, она собирается уходить.

– Я сначала в додзе[14], а потом в Тандер-Бей на выходные. Увидимся в понедельник, и передавай привет моему будущему брату, – улыбается она, уходя.

– Хорошо.

Я иду к лифтам и поднимаюсь на двадцать первый этаж. Наверху два пентхауса: наш, а над ним – Крайстов. Мне нравится вид, и я рада, что Миша решил перебраться в большой город. Мы часто проводим время с его отцом в Тандер-Бей, но вся ночная жизнь, шоу и концерты происходят в городе, а это слишком заманчиво, чтобы оставаться жить в пригороде. Нам нравится шумная жизнь.

Вхожу в пентхаус. Пахнет едой, и живот у меня сводит. В здании есть спортивный зал, но мне больше нравятся занятия Рики в додзе, поэтому сегодня я отвязалась от журналистов. Хотя сначала нужно поесть и принять ванну.

Кто-то приобнимает меня со спины и поглаживает живот. Я моментально расслабляюсь и отклоняюсь назад. Его пьянящий аромат обволакивает меня, хочется скорее прижаться к мужу.