— Но это так. Ва-а-ще я нашел бы тебе работу получше, чем рвать апельсины. Ты мне только свистни...
Сразу догадавшись, на что он намекает, Шерри густо покраснела и обернулась к Майку. У того лицо исказилось от отчаяния: оружия никакого нет, и совсем ни к чему доводить до того, чтобы на них с Шерри спустили сторожевых собак. Он смолчал, только обнял ее за плечи.
— Я не хотел затевать драку, — объяснил Майк, когда Керли удалился. — Если бы он позвал на помощь или натравил на нас псов, я не поручился бы за нашу жизнь.
Напуганная и оскорбленная наглыми намеками надсмотрщика, Шерри начала понимать, каково приходится в этих лагерях женщинам-работницам.
— Я согласна с тобой, — сказала она, — постараюсь быть тише воды, ниже травы.
— Вот и хорошо. — Майк снова обнял и слегка прижал ее к себе. — Что ты скажешь насчет наших опросов, — может, примемся? Чем скорее мы покончим с ними, тем скорее уберемся отсюда.
Несмотря на свое храброе выступление на правлении, теперь Шерри колебалась, стесняясь общения с совершенно незнакомыми людьми. Но, конечно же, ей хотелось поскорее покинуть лагерь.
— Давай начнем прямо сейчас, — сказала она.
Сборщики фруктов, несомненно измотанные долгим рабочим днем в апельсиновой роще, все же предпочли вечером быть на воздухе, а не в грязных жилищах. Одни женщины с удовольствием сплетничали, сидя на ободранных плетеных креслах у входа в хижины, другие бродили босиком по тропинкам, протоптанным в высоком бурьяне, буйно разросшемся между трейлерами и домиками. Дети играли, молодежь флиртовала, мужчины сидели за картами и выпивали. Все были чем-то заняты. Разделившись, чтобы охватить побольше народа, Майк и Шерри стали подходить к разным группам людей. Представившись как вновь прибывшие, они спрашивали, каковы здесь условия — хотя ясно было, что условия ужасны, — и как обращаются с людьми надсмотрщики. Ни Майка, ни Шерри не удивило то, что рабочие внимательно их слушали и отвечали. И хотя муж и жена не могли открыто записывать услышанное, они запоминали мужчин и женщин, готовых в будущем свидетельствовать в суде.
Благодаря ее заботе о племяннике, у Шерри был наметанный глаз, что касается детей, и она довольно скоро заметила, что многие из них здесь нуждаются в медицинской помощи. Было ясно, что они получают ее очень редко или не получают совсем. Они не были избалованы даже вниманием собственных родителей: слишком изматывала тех работа на плантации.
Образование было роскошью, о которой лучше бы и не вспоминать. Шерри поняла, что формально оно существует: ежедневно школьный автобус ждет у ворот лагеря детей, посещающих местную школу. Однако чаще всего дети десяти-одиннадцати лет от роду работают на сборе фруктов рядом с родителями. За что получают гораздо меньше, чем взрослые. Есть и такие дети, которые не хотят посещать школу, потому что слишком плохо говорят по-английски, а взрослых, способных в этом помочь, здесь не найти.
Сексуальные домогательства со стороны надсмотрщиков оказались обычным явлением на фоне всеобщего бесчеловечного отношения к рабочим. К сожалению, хоть несколько женщин и сознались в том, что пострадали от какого-то босса, ни одна не решилась назвать его имени и фамилии или обвинить в чем-то конкретном. Если я пожалуюсь, говорили эти женщины, то над моим мужем (отцом, женихом) будут издеваться. Тех, с кем компания рассчитывается через местную лавку (как с Майком и Шерри), просто-напросто увольняют. Тех же, кто не пользуется услугами этого «магазина», просто бьют или штрафуют за каждую безделицу.
Шерри переходила от группы к группе, говорила то по-английски, то по-испански, что ей давалось без труда, и выслушивала любую женщину, готовую с ней беседовать. Несколько раз, однако, Шерри отвлекло общение Майка с другими работницами: она поняла, что незамужние и «незанятые» предпочитают вертеться возле ее мужа.
Шерри не заметила, что за ней пристально наблюдает Керли. И когда она вышла из трейлера, расположенного недалеко от их с Майком жилища, он внезапно преградил ей дорогу.
— При-и-ятно провела вечер? — спросил он, стоя так близко, что она невольно дышала застарелым потом, которым от него несло, да еще и спиртным перегаром. Он пьяно заикался.
Шерри невольно отступила назад.
— Неплохо.
— Я смотрю, ты по-к-ка-лякала со многими.
Девушка в ужасе оглянулась, ища глазами Майка: он бы наверняка выручил ее из беды.
— Хочу знать, с кем я работаю.
— Но я тоже один из них, ц-цы-поч-ка.
Вокруг сгущалась темнота. Керли легко мог бы затащить ее в заросли бурьяна между трейлерами. Если кто-то попробует за нее заступиться — приобретет себе врага в лице надсмотрщика. Что же делать?
— Прошу вас, не говорите со мной так. Я замужем, — попросила Шерри.
Упрек, таящийся в ее словах, вызвал у Керли только презрительный смех.
— Много тут есть таких... з-за-мужних. Я вот тоже женат. Моя половина целый день смотрит тел-л-лек, а ночью храпит как паровоз. У тебя есть муж, «мокрая спина». Ну и дальше что? Хочу знать: ты думала про то, что я пред-д-лагал? Не так часто сюда залетает птичка в-р-ро-де тебя. Хочешь вернуть потерянные деньги? Тогда я у тебя пер-р-р-вый клиент.
Лицо Шерри пылало, она попыталась пройти мимо него. В ответ надсмотрщик заулыбался во всю физиономию и стал похож на фонарь из тыквы, с прорезями для глаз.
Майк, беседовавший с группой мужчин невдалеке от Шерри, моментально понял, в чем дело. Извинившись, он оставил собеседников и подошел к жене.
— Что происходит, Керли? — спросил он с сильным испанским акцентом.
На лице надсмотрщика широкая улыбка сменилась хмурой гримасой. Он как бы измерял на глаз силу этого мужчины и нашел ее достаточной.
— Я для тебя мистер Керли Таннер, шваль, — угрюмо ответил он. — Просто я объясняю твоей прекрасной половине, что ей лучше подтянуться, или ты сам будешь работать за нее по вечерам. На днях как раз уволился парень, который чистил уборные. И мы ищем ему замену.
Хотя Шерри очень обрадовалась присутствию Майка, поставившего надсмотрщика на место, однако ей показалось, что муж слишком вежлив с ним. Их разговора не услышал бы никто из лагерной своры — зачем же миндальничать?
У Майка тоже мелькнула похожая мысль: Шерри думает, что я не могу за нее заступиться, но это не так. Возникни необходимость, я быстро положил бы Керли на обе лопатки. Но дело в том, что нас со всех сторон окружает опасность, и нужно играть свою роль осторожно. И еще: если я позволю Шерри всегда искать у меня защиты, это снизит ее «боевой дух» в борьбе с Керли. Надо воспитать в ней уверенность в себе, чтобы она могла отбрить этого негодяя, даже если меня не будет поблизости.
— Ты хочешь, чтобы нас... отсюда вышвырнули? — тихо спросил он у жены, когда Керли удалился.
Шерри покусывала губу. Ты никогда бы не разговаривал так с Лайзой, мысленно упрекнула она мужа, и не позволил бы какому-то Керли обращаться с ней подобным образом. Поскольку нервы у Шерри были натянуты из-за переживаний, выпавших на ее долю за последние недели, она решила, что поведение Майка подтверждает то, что она и раньше о нем думала.
Волдыри на ее руках саднили, усталость была такой, что хотелось умереть. Продолжая держать дистанцию, установленную ею в первую брачную ночь, Шерри умылась, почистила зубы и легла спать, не сказав Майку даже «спокойной ночи».
Боже, как бы мне сейчас хотелось оказаться дома, рядом с Джейми, думала она, прижать к себе это теплое тельце. Мне так мало нужно: быть рядом, чтобы праздновать его успехи, утирать слезы обиды, ну хотя бы до тех пор, пока ему не исполнится лет двадцать. В таком случае совместная жизнь с Майком оправдала бы себя. А полюбит он меня в конце концов или нет — не так уж и важно.
Майк не размышлял о том, какие мысли бродят в голове Шерри, он записывал разговоры с рабочими при свете голой лампочки, свисавшей с потолка на ободранном шнуре. Выясним отношения позже, вернувшись в Тампу, решил он, а сейчас займемся делом, это важнее.
Ему вдруг страшно захотелось курить, хотя он бросил эту привычку лет десять тому назад. Откуда же взялась эта пытка? — удивился он. Он получил ответ, что называется, из самого нутра, словно высказалось его внутреннее «я». Курение вознаградило бы его за нечто такое, что отнимают. Он просто возжелал свою жену. Но ты не можешь получить ее пока что, сказал он себе. Ты слишком благороден, чтобы овладеть ею в таком хлеву.