Сюзанна Кэри - Папа, мама и Джейми

Зная старую Лилиан, Шерри могла предугадать ее мнение о новом знакомом. Оно было не очень лестным.

— Так вот он какой, этот мистер Руис, — проворчала Лилиан, — человек, испортивший жизнь моей Лайзе. — Его имя она произнесла с гримасой, с которой пьют горькое лекарство. — Послушала бы ты меня, девочка: с ним лучше не иметь никаких дел. Нам не нужны подачки. А свяжешься с ним — будет одно горе. Потом не говори, что я не предупреждала.

Когда на следующее утро, после бесконечной езды на автобусе, Шерри вошла в офис ССФ, она увидела, что босс уже в своем кабинете и совещается с членами правления. Заметив ее сквозь открытую дверь, он улыбнулся и сделал рукой знак: присоединяйтесь.

— Захватите блокнот, — сказал он.

Шерри уже научилась понимать оттенки его настроения — не зря же вчерашний вечер она провела в раздумьях. Сначала она с восторгом повторяла себе, что лучистые глаза Джейми совсем такие же, как глаза его отца. Потом явилась горькая мысль, что, играя с ребенком, Майк довольно быстро догадается об их родстве. Она сознавала, что они с Майком перешли своего рода Рубикон в отношениях — об этом говорили его дружелюбие, отсутствие всякой официальности. Пригласив его в дом, показав ему Джейми и познакомив с бабушкой, Шерри волей-неволей перенесла их отношения совсем в другую плоскость. Если раньше ее задачей было «раскусить» его, то теперь ей придется стать к нему ближе, а значит, и страдать от этой близости.

Присоединившись к заседающим, Шерри сразу разобралась, о чем шла речь: они планировали провести на следующий день, после обеда, пикетирование фабрики по обработке фруктов в Лейкленде. Эта фабрика регулярно получала цитрусовые от нескольких мелких плантаторов, известных своим безобразным отношением к рабочим-иммигрантам: законы для них не существовали. Майк уже несколько раз призывал руководство фабрики к тому, чтобы оно отказалось принимать фрукты у этих производителей, но безрезультатно. Теперь Майк решил перейти к делу. То есть прежде всего связаться со средствами массовой информации, а потом повести к стенам фабрики демонстрантов с плакатами и транспарантами. Демонстранты также будут разбрасывать листовки, призывающие рабочих фабрики к участию в движении протеста. Майк надеялся, что к месту демонстрации подъедут репортеры с телевидения или из газет.

— Ты не хуже меня знаешь обстановку на этой фабрике, — заметил седой мужчина в очках, — автостоянка для персонала находится на ее территории, значит, чтобы раздать рабочим листовки, нам придется как бы проникнуть в частное владение. Ведь, проезжая в машине мимо нас, никто не остановится, чтобы взять листовку.

— Оскар прав, — поддержала его коренастая женщина, которую Шерри уже видела на других собраниях. — Тебя почти наверняка арестуют, вот увидишь.

Майк только пожал плечами:

— Ну что ж, не впервой. — Видимо, он не услышал ничего нового.

Стенографируя выступления с опущенными глазами, Шерри думала о том, как это трудно — любить такого человека. Даже если отвлечься от его отношения к женщинам, напоминающего игру в «салочки» — прикоснулся и убежал, — та, которая его полюбит, будет в вечной тревоге за него — из-за его привычки влезать в самые трудные, опасные ситуации.

Хладнокровие Майка было явно не по вкусу седовласому мужчине.

— Кто с тобой поедет? — допытывался он. — Обычные твои люди?

Судя по ответу Майка, список был коротким: Эктор, Фрэнк Суарес, брат механика Джерри, сестра Майка Сандра, если сможет уйти с работы.

— Как всегда, я постараюсь держать Сандру вне опасности, — пояснил Майк, — в данном случае за воротами фабрики. Если администрация вызовет полицию и нас заберут, Сандра сможет за нас поручиться.

Наступило короткое молчание — видимо, члены правления обдумывали его слова. Потом седовласый подвел итог:

— Ну что ж, Мигуэлито, делай как знаешь. Ты ведь всегда поступаешь именно так.

Остальные члены правления быстро с ним согласились.

Когда они пожимали руку Майку и расходились, он кивком головы попросил Шерри задержаться.

— Как чувствует себя бабушка? — спросил он с неподдельной заботой, кладя свою красивую загорелую руку Шерри на плечо. — Надеюсь, она сегодня будет лучше смотреть за вашим парнишкой.

Шерри могла бы возразить против этого жеста, но не стала. Нельзя было счесть это фамильярностью, впрочем, от прикосновения его руки мурашки пробежали по ее спине, а щеки покрылись румянцем. Она успела заметить, однако, что Майк Руис прикасался ко всем, с кем разговаривал. Да и слова были настолько добрыми, что вызвали у Шерри лишь чувство вины и жалости к себе.

Девушке не хотелось сознаваться в том, что Лилиан уже не сможет ухаживать за Джейми, как раньше. Вчера, когда Майк заходил к ним, бабушка не была способна ни на что, и он, конечно, это заметил. А у Шерри нет денег, чтобы кого-то нанять. Где же выход?

Проблема заставляла Шерри еще острее чувствовать свое одиночество. С тех пор как родился ребенок, а Лайза умерла спустя всего лишь два месяца после родов, никто не пожалел Шерри и не сказал: «Какая ноша свалилась на твои плечи!» Как-то само собой подразумевалось, что Шерри ее выдержит. Никто не выразил сочувствия по поводу забот и тревог, выпавших на ее долю.

Первые слова сочувствия она услышала от отца, бросившего этого ребенка, — какая горькая ирония! Осознай он свою ответственность, она не билась бы как рыба об лед. А ведь именно у него придется искать помощи: фигурально выражаясь — положить ему голову на грудь и рыдать так, что промокнет его рубашка. Тоже парадокс.

— По правде говоря, — сказала Шерри, — бабуля чувствует себя так же. Я знаю, что ей не следует засыпать, когда она остается с Джейми, — это опасно... и понимаю, что она совсем не сможет за ним смотреть, когда он начнет ходить и бегать. Но я не могу оплачивать няню. Или отдать его в платные ясли. В общем, я... просто не знаю... что делать.

Всем сердцем жалея девушку, Майк снова подумал: а кто же отец? Почему он не предлагает алименты? Может, она не обратилась в суд, чтобы получить их легально? Непробивная особа, насколько он успел заметить. Она борется в одиночку, значит, на это есть серьезная причина.

— Давайте посоветуемся, — предложил Майк, слегка пожав ей руку. — Вы хоть и работаете у нас меньше недели, проявили себя ценным работником. И если мы начнем думать вместе, может, и найдем какой-то выход.

Он вел себя настолько благородно, что ей было трудно справиться со своими чувствами. Она колебалась, закусив губу. Какое-то время спустя появился механик Джерри Суарес (она увидела его в окно) и с помощью тягача потащил ее машину в ремонт — Шерри не пришлось даже пальцем шевельнуть.

— Он хоть сказал, сколько будет стоить ремонт? — спросила Шерри.

Майк широко улыбнулся:

— Запросил двадцать долларов плюс кое-какой хлам, накопленный моим отцом в сарае. Если вам трудно отдать деньги сразу — выплачивайте постепенно.

Лихорадочно подсчитав, что эти деньги она кое-как сможет вырвать из бюджета, Шерри ответила, что цена ее устраивает.

А что за хлам?

С большой неохотой Майк пояснил, что это не совсем уж хлам, а доски, совсем новые, полученные Майком в качестве платы за адвокатскую помощь.

Невероятно, подумала Шерри. Наглец, бросивший своего ребенка, разбивший сердце любовницы, ведет себя как деревенский доктор, берущий плату натурой с бедняков, не имеющих денег.

— Я не могу позволить вам оплачивать мои долги, — запротестовала Шерри.

Он отмахнулся от ее слов.

— Это же временно! И потом — Джерри строит игровой домик для своего сынишки, а мой отец давно уже ворчит, что эти доски занимают весь его сарай. Так что всем хорошо.

Теперь в душе у Шерри воцарилась еще большая сумятица, чем раньше. Вопреки ее ожиданиям Майк не только неотразимый мужчина, но еще и просто хороший человек. Или кажется таким... Он готов поддержать любого, попавшего в беду. Должность адвоката, такую выгодную, он обратил на помощь сельхозрабочим, основав для них свой союз.

На следующее утро Шерри приехала на работу раньше босса. Едва открыв дверь, она услышала, как верещит его личный телефон.

— Союз сельхозрабочих Флориды, — ответила Шерри, едва переведя дыхание. — Доброе утро.