Девушка устремила вдаль мечтательный взгляд, и неприязнь в душе Чармиан сменилась сочувствием. Алтея была похожа на дикого необъезженного жеребенка, волнующегося в ожидании уздечки. «Алекс не знает своей сестры, — подумала Чармиан, — если считает, что роскошные тряпки и золотая клетка удовлетворят эту необузданную натуру».
— Теперь у вас будет много гостей, — заметила Чармиан. — Среди них наверняка найдутся интересные люди.
— Большинство из них — уже старички; только у таких есть деньги, — пожаловалась Алтея: — Хотя, возможно, среди гостей окажутся американцы, — оживилась она. — Больше всего на свете мне бы хотелось поехать в Нью-Йорк. Это, должно быть, удивительный город. В Штатах умеют жить; это молодая страна. Там нет никаких древних руин, на которые здесь разве что не молятся. А ты хотела бы туда поехать?
— Я никогда об этом не думала, — призналась Чармиан.
— Это страна женщин, — с воодушевлением продолжала Алтея. — Там они равны с мужчинами, там на них не смотрят как на бесплатную прислугу, как у нас. Они сами выбирают себе мужей и выходят замуж столько раз, сколько захотят… И никаких тебе браков по сговору, как в Греции.
Чармиан была немного озадачена. Буквально в несколько минут она узнала о детстве Алтеи, о ее воспитании, о ее любовных делах и преклонении перед Соединенными Штатами, а теперь еще и о ее взглядах на брак!
Она осторожно спросила:
— А вам уже выбрали мужа?
— Пока нет, но, насколько я знаю Алекса, он найдет мне какого-нибудь толстого преуспевающего бизнесмена, который обеспечит мне подобающее положение в обществе. Нужно мне это положение! Мне хочется приключений! — Она в сердцах хлопнула по подушке. — Ты сама не знаешь, как тебе повезло, что ты англичанка.
— Теперь знаю, — ответила Чармиан, которая раньше никогда об этом не думала. — Но ведь брат не выдаст вас силком за человека, который вам неприятен?
— Он может попытаться, — заявила Алтея. — И может сделать мою жизнь невыносимой, если я буду противиться его воле. Наши родители поженились по любви, и когда мама умерла от лихорадки, отец в буквальном смысле умер от горя. Он даже ничем не болел. Но Алекс совсем другой. Ты видела его шведскую овцу?
— Кого?
— Эту Петерсен. У нее есть шанс выскочить за Алекса. Он, конечно, не любит ее, но уж больно она ему подходит.
— Но не можете же вы знать… — начала Чармиан, полагая, что Алтея делает безосновательные выводы. Сама она никогда не сомневалась в чувствах Алекса к вдове.
— Думаешь, я ошибаюсь? — спросила Алтея. — Алекс никогда не женится по любви, просто не позволит чувству одержать верх над рассудком. К тому же, большинство его возлюбленных не подходят на роль жены.
От ответа на это замечание Чармиан спас стук в дверь, который Алтея сразу узнала. Она бросилась к двери с радостным возгласом:
— Это ты, Алекс?! Входи, дорогой!
Она распахнула дверь перед братом и, встав на цыпочки, чмокнула его в щеку. То ли она была незаурядной актрисой, то ли любила своего брата гораздо больше, чем говорила.
— Я не помешал? — спросил он, поцеловав ее в ответ. — У вас тут, наверное, задушевное обсуждение фасонов?
— Мы уже закончили. Проходи и присаживайся.
Алекс подошел к дивану, с неодобрением оглядываясь вокруг.
— Что сказала Чармиан о твоей обстановке?
— Она в восторге, конечно, — быстро ответила Алтея. — Чармиан вполне современная девушка. А ты, значит, зовешь ее просто по имени?
Алекс уселся на диван, раскидав подушки и вытянул ноги.
— Я все время забываю ее фамилию. Леон зовет своих девушек по именам, а Чармиан — прекрасное имя для манекенщицы, — беззаботно ответил он.
Чармиан почувствовала, что ей пора уходить. Она встала.
— Если вы больше ничего не хотите мне сказать, мадемуазель… — начала она, но Алтея остановила ее.
— Сядь, Чармиан. Я сейчас велю принести кофе… и пожалуйста, перестань называть меня мадемуазель. Меня зовут Алтея, и ты отлично это знаешь.
— Моя сестрица сторонница демократии, — усмехнулся Алекс.
— А ты — диктатуры, — парировала она. — Ты способен снизойти до двух юных особ и выпить с нами кофе?
Когда Алекс кивнул, Алтея взяла телефонную трубку и заказала кофе для троих.
Алекс поудобнее расположился на диване. На нем были обычные брюки и пуловер; Чармиан еще никогда не видела его таким доступным и простым.
— Как вам нравится Гераклея? — спросил он.
— Если вы имеете в виду отель, а я пока видела только его, то он великолепен, — ответила Чармиан, как всегда смущаясь под его пристальным взглядом.
— Но вы видели причал и горные склоны за ним, а это и есть вся Гераклея.
— Ты забыл деревню, — вмешалась Алтея. — Она возникла здесь задолго до причала, но ты предпочитаешь забывать об этом, потому что тамошние жители недолюбливают тебя.
— Что весьма недальновидно с их стороны — ведь это я нанес остров на карту, — не спеша произнес он.
— А может они не хотели, чтобы их накосили на карту? — предположила Алтея. — Их вполне устраивала прежняя спокойная жизнь. Ясно, им не понравилось, когда сложившийся веками уклад жизни был разрушен твоими новшествами.
— Так считают только старики, — возразил Алекс. — Молодежь охотно работает на меня.
— И прощается со своей свободой? — не сдавалась Алтея.
— Глупости! — воскликнул Алекс. — Свобода — это миф.
Алтея ничего не ответила, но ясно было, что брат ее не переубедил. Разговор прервался с появлением официанта. Кофе был приготовлен по-турецки: черный, густой и сладкий.
Алекс начал расспрашивать Чармиан о дневной демонстрации моделей.
— Алтея сможет выбрать все, что ей понравится, — сказал он. — Теперь мы наверняка знаем, что это непременно ей подойдет.
— Но есть еще две манекенщицы, — напомнила ему Чармиан.
— Ах да, я и забыл: жирафа и липучка.
«Бедняжка Дезире! — подумала Чармиан. — Какую убийственную характеристику она заработала за то, что неустанно строила ему глазки!»
— Значит, Хельге там ничего не подойдет, — воскликнула Алтея. — А когда помолвка, Алекс?
Чармиан вздрогнула; она не предполагала, что их отношения зашли так далеко.
Алекс бросил на сестру загадочный взгляд.
— А тебе это так интересно? — спросил он.
— Естественно. Ты ведь уже давно встречаешься с ней, разве нет? — с невинным видом спросила Алтея. — И вчера на террасе…
— Мы просто любовались природой, — невозмутимо ответил Алекс. — По крайней мере, она… а я любовался ею. Пракситель непременно выбрал бы ее в свои модели — такие совершенные формы! — В его голосе чувствовалась ирония.
— Вот видишь, — сказала Алтея. — Кроме того, она богата. Все возможные достоинства.
— Нет, не все, — многозначительно сказал Алекс.
— Тебе невозможно угодить, — пожаловалась Алтея, но Чармиан почему-то была рада услышать его последнее замечание. — Если ты ищешь совершенство, то, скорее всего, никогда не найдешь его, а ведь тебе уже за тридцать.
— Значит, ты считаешь, что мне пора обзавестись семьей и завести наследника? — спросил он. — Я уже давно серьезно думаю об этом, но мне не нужна совершенная женщина: она может оказаться невыносимо скучной. — Он пристально посмотрел на Чармиан, и девушке пришлось поднять на него глаза. Напряженное внимание в золотисто-карих глазах никак не вязалось с его улыбкой. — Вы не согласны, Чармиан?
Вздрогнув от неожиданности, она воскликнула:
— Откуда мне знать?! — и добавила: — Я полагала, что миссис Петерсен идеально вам подходит.
— Несмотря на то, что случилось в Париже?
Чармиан покраснела.
— Разве урок не пошел ей на пользу? — храбро спросила она, ощущая на себе удивленный взгляд Алтеи.
— Пошел. Впредь она не станет так поступать, — сдержанно ответил Алекс.
И тут Чармиан снова рассердилась на него: он не считался с чувствами Хельги так же, как с чувствами Чармиан или Алтеи. От всех трех женщин он требовал одного: полного подчинения малейшим его желаниям.
Алекс потянулся и встал.
— Пожалуй, мне пора идти. Спасибо за кофе и за приятную компанию, юные леди.
Он посмотрел на Чармиан холодным оценивающим взглядом, кивнул и вышел из комнаты.
— Он очень милый, — покровительственным тоном заявила Алтея. Она задумчиво посмотрела на Чармиан. — Что бы ты ни говорила, я все-таки думаю, что Алекс к тебе неравнодушен.