Наш друг, пробивая нам дорогу к бару, по пути здоровался с разными знакомыми. Казалось, он знал здесь всех.
– Тут все друг друга знают. О, привет, Рафаэль, – сказал он красивому брюнету у барной стойки.
– Это что за прекрасные девушки с тобой?
– Они русские, знакомьтесь.
Мы завязали разговор с Рафаэлем, и я даже не заметила, как Полина куда-то ушла, оставив нас вдвоем. Он оказался бразильцем. В Париже жил уже десять лет. Мы болтали о том и о сем – в основном, как каждый из нас оказался во Франции, и о перипетиях иммигрантской жизни. Я поразилась, насколько мне было легко и весело с ним, и насколько улетучилась вся моя усталость. Рафаэлю даже удалось найти небольшой столик, и на нашем маленьком уединенном островке перестала ощущаться и духота, и давка, и вся эта безумная толпа вокруг, и как будто не существовало никого, кроме нас.
Оказалось, что у Рафаэля – свой дизайнерский бизнес, что живет он в самом Марэ, что, как любой бразилец, обожает футбол и сам всегда мечтал стать футболистом. Он был уверен, что у бразильцев и русских есть, несомненно, что-то общее, не зря же мы страны развивающегося мира.
Полина уехала в отель, а мы с Рафаэлем проболтали до самого утра. Как человек, любящий искать во всем разные знаки, я сразу интерпретировала как знак судьбы тот факт, что он делал свою огромную татуировку на груди в том же салоне, что и я сегодня, и что это была переведенная на английский фраза из Маяковского (откуда он вообще узнал ее?). У меня даже промелькнула мысль, что это уже вот так быстро сбылось загаданное мною днем желание, касающееся, конечно же, любви, но отогнала ее, памятуя слова Саши, что я слишком быстро привязываюсь к мужчинам.
Поймав мне такси, он все же взял меня за руку и поцеловал, плюс предложил обязательно встретиться еще раз. Добравшись до отеля, я тихонько устроилась под боком спящей Полины и заснула счастливым сном.
Отъезд Полины на следующий день был как жесткое отрезвление, возвращение в реальность. Я плелась к своему дому, роняя слезы на нашу с ней фотку из фото-будки на Елисейских полях.
– А ты знаешь, почему они называются Елисейскими? – пыталась я продемонстрировать Полине свои скудные знания экскурсовода. – Поля Элизэ, или поля Элизиума, в греческой мифологии олицетворяли рай.
– А я-то думала, это в честь какого-то Елисея, – рассмеялась она.
Я уже, наверное, месяца три так не веселилась, как за эти два дня. Эх, если бы Полина осталась здесь со мной, мы бы горы свернули вместе. Но мне снова надо было продолжать этот путь одной. Дома мне стало настолько невмоготу, что я решила немного подсластить горькую пилюлю, написав Рафаэлю:
Привет, месье Рональдо! Ты не хочешь вечером поужинать?
Нажав «Отправить» я сразу пожалела о содеянном, памятуя о том, что инициатива наказуема. Однако ответ пришел почти сразу.
Привет, мадам Горбачева! У меня сегодня вечером ужин, я бы рад на него не пойти, но я уже договорился. Встретимся обязательно на неделе.
Я расплылась в улыбке. Даже несмотря на то, что вечер сулил неутешительные перспективы, хотя бы он поддержал мою глупую шутку.
А мой «Старичок» тем временем уже второй раз нетерпеливо окрикивал меня в ожидании ужина. Да уж, тоска тоскою, а обязанности есть обязанности. Пусть я проведу этот ужин хоть и не с мужчиной моей мечты, но хотя бы не в одиночестве.
А завтра будет новый день. И новая неделя. Я вновь вольюсь в привычный ритм жизни, буду учиться, разглядывать людей в метро, покупать «американо» с молоком, просить разогреть мне сэндвич, любоваться Парижем, а, возможно, даже и пойду на первое парижское свидание. И, конечно же, буду перечитывать сообщение моей Поли и греть душу светлыми воспоминаниями о нашем маленьком приключении в большом городе:
Я плачу, потому что моя дорогая далеко. Я буду скучать по нашему полутораместному номеру, пиву с лимоном, виски на вынос, по карте, а не меню, по нашему плавному оживлению после того, как казалось уже ничего не поможет, байку без шлема, по воспоминаниям о Линче и по Рам Па Па Пам… Я люблю тебя!
10
С понедельника меня вновь засосала парижская рутина. «Бразилец», как я стала называть про себя Рафаэля, пропал, не успев появиться. Да еще и «Старичок» начал проявлять все больше и больше странностей.
Кроме того, что мне было ужасно неуютно спать в проходной комнате, вздрагивать по ночам от каждого шороха, просыпаться ни свет ни заря, «Старичок» еще взял моду постоянно лезть с объятиями и говорить, как он рад, что я появилась в его жизни. При этом эти приступы любви легко сменялись приступами злости, когда меня долго не было дома.
Вот и теперь, после нескольких дней моего отсутствия, он обрушился на меня с обвинениями, что он, якобы, так волновался за меня, что у него болело сердце, и что он больше этого не потерпит. Я не на шутку испугалась, и чтобы хоть как-то сгладить ситуацию начала причитать, какая я несчастная, и как мне некуда податься. Причем мне даже не нужно было особо притворяться – я действительно была подавлена, и глаза и так все время были на мокром месте.
Мне даже показалось, что посредством объятий или скандалов он подпитывается моей энергией. И как я докатилась до такой жизни?
С каждым безуспешным взглядом в сумку в надежде увидеть мигающий красный огонек моего «BlackBerry», возвещающий входящие сообщения, моя радость улетучивалась. Какое-то странное поведение после столь оглушительного знакомства. Что-то мне подсказывало, что эти отношения обречены на подобное ожидание. Но все же хотелось верить в лучшее.
В итоге, после четырех дней упорных занятий и еще более упорного ожидания, я свалилась с гриппом. Не имея ни медстраховки, ни какого-либо понятия, как во Франции лечатся от гриппа, ведь многие лекарства выдаются в аптеке только по рецепту врача, я пролежала два дня в безуспешной попытке вылечиться парацетомолом.
«Старичок» был весьма озабочен моим состоянием и договорился со знакомым врачом, что тот примет меня без очереди и выпишет рецепт на антибиотики. Так, несмотря на все его странности, я все же была очень ему благодарна и пообещала сама себе, что постараюсь больше его не огорчать, ведь он практически заменил мне заботливого родственника, который не только предоставил мне крышу над головой и все необходимые документы по проживанию, но еще и помог справиться с болезнью.
В субботу вечером, когда я еще лежала в кровати с температурой, мой телефон неожиданно замигал.
Привет, моя Гагарина. Как дела? Наша встреча еще в силе?
Кажется, что я жила всю неделю ради этих слов. Все эти дни были наполнены сплошным ожиданием. Да еще эта болезнь. Ну почему именно сейчас?
Привет, мой Пеле! Я бы с удовольствием, но я заболела. Может, в понедельник?
Бедная моя Ельцына. ОК. Давай, в понедельник.
Посылаю тебе healing kisses11.
Не знаю, виртуальные поцелуи помогли или антибиотики, но в понедельник я уже была, «как огурчик». И, конечно же, весь день провела в ожидании свидания. К концу занятий в школе за окном уже смеркалось, а эсэмэски так и не поступило. Наверное, еще рано. Наверное, он еще работает. Но почему бы не договориться заранее? Мне ехать домой целый час, чтобы потом опять перемещаться в центр? У них тут в Париже что, так принято? В общем, я опять решила написать сама.
Привет, мой Коэльо. Как насчет нового Brad Pitt movie12?
Привет, моя Калашникова! Давай. Мы можем поужинать сначала в одном из моих любимых ресторанов в Марэ. Ты любишь итальянскую кухню?
Как же я люблю Марэ. Именно там началось мое близкое знакомство с этим городом, и именно там живет Рафаэль, и знает этот район наизусть, и может мне показать эти прекрасные французские кафе на маленьких живописных улочках, с обогреваемыми террасами и прекрасным красным вином. А еще и научить быстро забираться на скутер даже в платье и на каблуках, чтобы прокатиться с ветерком. Кажется, я именно для этого и приехала в Париж.
В сицилийском ресторане напротив одного из так полюбившихся мне парижских скверов Le square du Temple мы заказали по пасте и бутылочку красного. Мы болтали и шутили, с ним было так легко, и все проблемы растворились сами собой. Мы не расспрашивали друг друга о прошлой жизни, хотя я поняла, что так же, как и я, он пережил большое разочарование в любви.