Анна Мулен - Париж. Город любви, город разбитых сердец

7

Зима закончилась, экзамен был успешно сдан, все документы собраны и отправлены в школу. Вместе с весенним теплом пришел и ответ от школы о моем зачислении. Занятия начинались в середине сентября. У меня есть еще пара месяцев перед отъездом, чтобы насладиться летней Москвой.

В эту весну я особенно сильно любила Москву. Светило солнце, жизнь на улицах бурлила, кругом мелькали довольные лица, короткие юбки. У меня была любимая работа, друзья, квартира, деньги. Дух разочарования, до этого как будто вдыхаемый мной из московского воздуха, куда-то улетучился. Воздух стал свежим и теплым.

Может быть, самое время было остановиться и бросить свою затею. А может – именно перспектива скорого отъезда как-то расслабила меня и позволила наслаждаться жизнью. Меня больше не тяготили ни стресс на работе, ни отсутствие личной жизни, ни всевозможные фантомы прошлого. Я просто наслаждалась Москвой.

В любом случае, я руководствовалась принципом – лучше жалеть o сделанном, чем о не сделанном. Даже если все мои представления о новой жизни разлетятся в пух и прах, я просто обязана подчиниться зову сердца и следовать знакам Судьбы.

В одну из пятниц, которую, как манну небесную, ждали все офисные работники и я в том числе, чтобы сбросить стресс недели и пуститься в отрыв, мы с подружками по традиции отправились на «Красный Октябрь». Мы расположились на одной из многочисленных летних террас с прекрасным видом на канал Москвы-реки.

Вдруг ко мне подошел голубоглазый блондин.

– Привет! – сказал он. – Меня зовут Андрей. Я работаю в фирме, откуда ты ушла несколько лет назад. У меня как раз был первый день, когда у тебя был последний, и ты ходила по офису и со всеми прощалась. Но ты меня, наверное, не помнишь.

Я его не помнила, но почему бы не поболтать. Мы соединились столами с его друзьями. И только когда все уже собрались расходиться, я поняла, что провела несколько часов в болтовне с моим новым знакомым, не замечая ни времени, ни остальных людей. Меня покорило его чувство юмора, к тому же у нас полностью совпадал литературно-кинематографический вкус. Позже меня покорила его настойчивость, с которой он каждый вечер забирал меня с работы и возил ужинать в различные рестораны. Путь к моему сердцу абсолютно точно лежит через желудок.

В конце концов, я уже не могла дождаться конца рабочего дня, чтобы насладиться нашим маленьким ежедневным ритуалом. Для меня, как человека свято верящего в знаки, никакого труда не составило сделать вывод, что мы – половинки одного целого, настолько наши мысли и вкусы были похожи. Я даже думала, что Судьба не зря свела нас в тот самый единственный день на фирме между его приходом и моим уходом.

Казалось, что моих планов больше не существует. Получив студенческую визу, которую я ждала почти год, а может быть и всю жизнь, я не почувствовала никакой радости. Наоборот, мне хотелось плакать. Я совершенно не представляла себе разлуку с Андреем. Мне казалось, что если я уеду, то мое сердце будет вырвано и оставлено рядом с ним.

Вечером я с радостным видом показала ему свой паспорт с новенькой долгожданной наклейкой, но внутри меня все кричало: «Останови же меня!» Но он лишь покачал головой и ушел на кухню. Почему он не говорит о своих чувствах, ведь еще не поздно все изменить? Может быть, он не хочет брать на себя ответственность за такое важное решение в моей жизни? Но время шло, и ничего не менялось, мы говорили обо всем на свете, только не о моем отъезде. Так и пролетело лето. Когда до отъезда оставалось только два дня, я все-таки решилась взять инициативу на себя и задать тот самый вопрос, который так пугает всех мужчин: «Что же дальше?»

– Дальше – ничего. Ты уедешь. Я останусь. У каждого своя жизнь.

Шок… Когда-то в прошлой жизни я уже получала подобный хладнокровный отказ. И знала, что изменить что бы то ни было невозможно. Он уже принял решение.

– Зачем тогда все это было?

– Я думал, ты уедешь, и все как-то рассосется само.

Я не знаю, как реагировать, что думать, что сказать. В спешке вызываю такси, собираю вещи. Такси подъезжает через десять минут. Выбегаю из дома, отключаю телефон, еду в машине в каком-то полном бреду… Это все неправда… Это не может быть правдой… Только не снова…

Организм включает защитный механизм, изо всех сил блокируя нарастающий вулкан эмоций, и, лишь доведя меня до родной кровати, он моментально вырубается.

8

Просыпаюсь с тяжелой головой. Какое-то время не могу понять, где я, и что происходит. Я у себя дома, за окном светло. Неужели это все правда… Бросаюсь к телефону… Включаю… Жду загрузки… Сердце бешено колотится…

Никаких уведомлений. Пустота.

В отчаянии я пишу подруге Саше, понимая, что просто не могу сейчас быть одна:

Мы расстались. Можно к тебе приехать?

С Сашей мы дружили уже десять лет. Она влюбила меня в себя с того самого первого дня в университете, когда она влетела в аудиторию с приличным опозданием. Яркая, веселая, непосредственная, она вошла без тени стеснения, с широкой улыбкой, заставив всех окружающих студенток поблекнуть на своем фоне. В той же манере на перемене в курилке она заключила меня в дружеские объятия, узнав, что я тоже Водолей (а я-то всю голову сломала, как же к ней подступиться). С тех пор мы были неразлучны. Мы вместе поехали на все лето в Америку по программе «Работа и путешествие», мы вместе начали работать уже с четвертого курса, и, несмотря на всеобщую нелюбовь к нам преподавателей как к злостным прогульщицам, мы единственные из группы к окончанию учебы уже имели хороший стабильный заработок – я как маркетолог, Саша – как журналист.

К двадцати семи годам Саша не только была широко известна в журналистских кругах и занимала отличный пост на радио, но уже и успела выйти замуж и родить малыша. Меня всегда восхищала ее неиссякаемая жизненная энергия, неисправимая вера в красоту этого мира и людей, поразительная жизненная мудрость. Казалось, она знала ответ на любой вопрос, и ее любящее сердце могло вместить в себя весь мир со всей его красотой и уродством. Отсюда, наверное, исходило небывалое терпение к моим «холостяцким» историям и невероятная способность всегда поддержать. Саша была моим фарватером в бушующем море жизни. В ее уютном загородном семейном гнезде мы целый день предавались радостям дачного отдыха – тем, что всегда останутся в моем сердце олицетворением России. Чего нет нигде в мире. Ведро с вениками, досчатый стол с клеенчатой скатертью в клетку, окрошка, водочка – все это отогнало мою грусть и вдохнуло новую жизнь и надежду.

– Он не хотел лишать тебя твоей мечты. Он отпустил тебя. Скажи ему спасибо, – в очередной раз нашла нужные слова моя мудрая подруга.

Как будто в подтверждение ее слов вечером мне пришла эсэмэска:

У меня в машине остался твой чемодан, тебе его привезти?

А я и забыла про него. А между тем вещи еще не собраны.

На улице уже стемнело, когда я вышла из электрички и вся разморенная плелась по перрону к выходу, где в машине меня ждал Андрей. Мне казалось, что в тот день я сильно похудела, и мои до этого обтягивающие джинсовые шорты теперь еле держатся на бедрах. Мы почти не говорили. Наверное, потому, что все было понятно без слов. Наше последнее объятие было очень крепким и очень безысходным.

По дороге от машины до квартиры, таща за собой домой свой огромный чемодан, я пыталась собрать остатки моральных и физических сил, чтобы подготовиться к завтрашнему отъезду. Ехать никуда не хотелось. Но пути назад уже не было – все мосты были сожжены.

1

В таком спонтанном, неподготовленном заранее переезде, как мой, с самого начала был заложен подвох. Так, например, тот факт, что я не позаботилась заранее о жилье, а лишь в последний момент через дальних знакомых договорилась о съеме комнаты на сентябрь месяц в 10-м округе Парижа, преподнес мне приятный сюрприз в лице хозяев моей новой квартиры, но и неприятный одновременно – место ее расположения. Как человек, не имеющий никакого представления о специфике парижских округов, я была так счастлива жить практически в самом центре Парижа, да еще и на берегу канала Сен-Мартен, что не ожидала очутиться в «мини-Африке». Оказалось, район между Северным и Восточным вокзалами с недорогим социальным жильем в свое время сосредоточил иммигрантов из бывших французских колоний, которые придали району национальный колорит. Несмотря на традиционную парижскую архитектуру, всюду были разбросаны этнические магазины, салоны красоты и закусочные.