— Нет, не решена. Ты злишься, потому что я расспрашивал тебя и потому что у меня есть сомнения насчет того, как Ян относится к тебе.
— Не беспокойся о Яне, — предупредил я. — У нас с ним все просто прекрасно.
— С тобой точно не все прекрасно хотя бы потому, что его вечно нет рядом.
— Он проводит со мной времени более чем достаточно, — сказал я, вставляя ключ в нижний замок, открыл его и принялся за второй.
— А чего ты ожидал от меня? — спросил он коротко. — Ты ночь за ночью проводишь в одиночестве. Красивый, сексуальный, опасный мужчина, нуждающийся в том, чтобы за ним присматривали больше, чем кто-либо, кого я встречал за всю свою жизнь, и что, по-твоему, я должен делать? Молчать и держать все в себе? И не пытаться донести до тебя, что существуют другие варианты и ты заслуживаешь большего?
— Да пошел ты, Барретт! — с отвращением сплюнул я. — Я же считал тебя своим гребаным другом! Ты не имеешь никакого права осуждать Яна, особенно за его спиной. Это дерьмово с твоей стороны!
Он толкнул меня спиной к двери… ну, или попытался толкнуть. Я понятия не имел, что у него было на уме, но благодаря своей натренированности и накачанным мышцам я не сдвинулся ни на дюйм.
— Иди домой — сказал я, отталкивая его от себя.
— Миро, просто выслушай меня…
Но тут дверь распахнулась, и я вздрогнул, увидев в дверном проеме очень красивого и очень разозленного мужчину.
— Да, — сказал ему Ян ровным, спокойным голосом. — Иди домой.
Баррет вытаращил глаза, когда увидел человека, которого я люблю, и ему очень повезло, что Ян в этот момент был сосредоточен исключительно на мне. Он ухватил меня за мокрую рубашку и потащил в дом. Напоследок Ян хлопнул дверью с такой силой, что в раме задребезжали стекла.
— Ты дома, — выдохнул я.
То, как он смотрел на меня хищным и голодным взглядом, должно было по-настоящему напугать, но вместо этого дрожь предвкушения пробежала по всему телу.
— Где тебя черти носили? — Первое, что он произнес.
В голосе не были ни капли тепла или заботы, но это не имело никакого значения. И мне было абсолютно все равно. Главное — он был дома.
ГЛАВА 14
Я СТОЯЛ В ГОСТИНОЙ, промокший до нитки, с идиотской улыбкой на лице, попутно вытирая слезы:
— Я так рад тебя видеть!
Он сердито посмотрел на меня.
— И? Если ты так счастлив, то какого черта не обнимешь меня?
— Но я же насквозь промок, — произнес я, дрожа не столько от холода, сколько от счастья.
— И? Мне плевать, — пробормотал он и раскинул руки.
Я бросился в его объятия и прижался к нему так сильно, как только мог, а он так же крепко обнял меня в ответ. Со стороны выглядело, будто мы пытались раствориться друг в друге.
— Я от счастья сейчас взорвусь.
В ответ он проворчал очень по-яновски, самодовольно и крайне сексуально:
— Не стоит. Ты мне нужен в целости и сохранности.
Я поцеловал его в изгиб шеи, пробежался губами по подбородку и, наконец, прижался к его губам, давая понять, насколько сильно я по нему скучаю, ценю, и как отчаянно в нем нуждаюсь.
— Ты на вкус как скотч, — заметил он, прерывая поцелуй, чтобы сделать вдох, — и соль.
— Картофельные чипсы, — ответил я, улыбаясь и окидывая взглядом его лицо, волосы и глаза. Боже, как же он все-таки хорош!
— Что за хрень на тебе надета?
— А что не так с моей одеждой? Разве я выгляжу странно? — удивился я, отступив назад и осматривая свою мокрую рубашку и брюки, пытаясь понять, что именно он имеет в виду.
— Нет, — хриплым голосом произнес Ян и жадным взглядом окинул меня с головы до ног, прежде чем снова заглянуть в глаза. — Я бы не назвал это «странным».
— Нет? Как же тогда? — я сделал шаг вперед и почти уперся ему в грудь, ощущая, как жар, исходящий от его крепкого мускулистого тела, обжигал меня. Казалось, как только мы коснемся друг друга, наружу вырвутся клубы пара, ведь я весь был холодный и мокрый, а он был горяч, словно бушующее пламя.
— Порочный, — прошептал он, тяжело дыша. — И ты всю ночь ходил в таком виде?
Он хотел меня.
Это чувствовалось по тому, как низко и глубоко зазвучал его голос, как соблазнительно и опасно заблестели глаза и как он облизал губы, словно у него пересохло во рту.
— Ага, — промурлыкал я, ухмыльнувшись, и толкнул его обратно к двери, прижав одной рукой и удерживая, чтобы он не мог пошевелиться. — Весь вчерашний и сегодняшний день я хотел рассказать тебе о сотне разных вещей, но прямо сейчас мне в голову ничего не приходит.
— И в чем причина?
Я невольно всхлипнул:
— Наконец-то ты дома!
У него перехватило дыхание. Ян поднял руки и дотронулся до моего лица, скользнул по синякам и ссадинам; едва задев кожу, разгладил брови. Он прикасался ко мне не только кончиками пальцев, но и взглядом.
— И где же ты был?
Это был провокационный вопрос, но я знал, о чем он хотел спросить меня на самом деле.
— А как ты думаешь, где я был?
— Нет, — прорычал он и я увидел, как напряглась его мощная квадратная челюсть, пока он внимательно наблюдал за моей реакцией, не упуская ни одной детали. — Это ты мне, блядь, скажи!
— Ну, сначала я был с ребятами, затем позвонила Дженет, а потом я уже почти добрался до дома, но забежал к Барретту.
— И почему ты забежал к нему? — он почти допрашивал меня, а сам тем временем просунул руку под ворот моей рубашки, чтобы добраться до кожи и провести пальцами по ключице к основанию горла.
— Я не знал, что ты дома. И не мог дозвониться до тебя.
— Я знаю. Нам не разрешены были звонки, а потом… я просто хотел поскорее вернуться сюда.
— Правда? — сердце забилось как сумасшедшее, горло сдавило, а во рту пересохло. И всему виной был Ян. Такая простая фраза о том, что он хотел вернуться ко мне, вызвала внутри чувство всепоглощающего, безумного счастья. Меня почти разрывало от нахлынувших эмоций.
Он немного помолчал, а потом просто сказал:
— Я испытываю боль каждый раз, когда ухожу.
— Да? — переспросил я, потому что, черт возьми, Ян никогда не говорил ничего подобного. От него так редко можно было услышать признание, и когда наконец это произошло, мне захотелось вцепиться в него.
— Ты же знаешь, что так оно и есть, — проворчал он. — И знаешь, что я ненавижу уезжать от тебя.
— От меня?
— Конечно, от тебя, от кого же еще… Ты что, пьян?
Я покачал головой, пока он расстегивал на мне промокшую рубашку.
— Теперь уже нет. Может, несколько часов назад я был слегка навеселе, но сейчас — нет. Скорее выдохся.
— И почему ты был навеселе?
Я пожал плечами, глядя на щетину на его лице, морщинки в уголках глаз и на его пухлую нижнюю губу. От прикосновений Яна кожа, казалось, натянулась и пылала огнем. Я глубоко вздохнул, когда ощущения пронзили меня, искрясь и шипя. Желание нарастало так быстро, что я готов был взмолиться.
— Ты не знаешь почему пил?
— Скучал по тебе, — произнес я, резко выдохнув, когда он стянул рубашку с моих плеч.
— Господи, да у тебя кровь идет.
— Совсем чуть-чуть, скоро остановится, — пообещал я, наклоняясь и целуя его в шею, втягивая ртом кожу и нежно покусывая. Останутся следы, но он сможет их спрятать.
— Тебя порезали?
— Вчера, — сказал я, прежде чем поднял голову и поцеловал его.
Он был так хорош на вкус, как зубная паста и немного бурбона. Его рот был горячим, а дыхание прерывистым, и это заставило меня улыбнуться.
Ян чертыхнулся, когда я прервался на секунду, чтобы дать ему отдышаться, хотя все, чего мне хотелось сейчас — это целовать его до потери сознания, пока он не начнет умолять меня трахнуть его.
— Мне нужно принять душ и переодеться, — прошептал я, уткнувшись в ложбинку у его шеи, касаясь языком кожи, вдыхая его запах, желая, чтобы этот запах был на мне, в нашей кровати, везде. — Я знаю, что от меня плохо пахнет. Я не спал и не мылся с самого утра воскресенья.