— Понятно.
— Какой пистолет был у Хартли?
Я рассказал про навороченный «Дезерт Игл» и почему он застрелил Лохлина, и как Барретт напугал его, после чего Хартли выстрелил в него. Затем я начал все сначала, ничего не упуская. Когда я рассказывал, как целовал Хартли под дулом пистолета, и как он в равной мере хотел сделать мне больно и трахнуть меня, они все немного поежились — за исключением Яна и Кейджа, и, что интересно, Адера. Я объяснил, почему и по какой причине Лохлин решился на убийство из мести и почему Барретт Ван Аллен помогал ему.
— Хартли спас вам жизнь, — прокомментировал Адер, и я понял, что никогда раньше не встречал таких людей — с черными как смоль волосами и такими же глазами. Он был очень привлекательным мужчиной, хотя я не стал бы называть его «красавчиком».
— Да, это так.
— Насколько я понимаю, Хартли хотел убить вас в Финиксе.
— Да, но он не хочет при этом спешить. Он хочет убить меня по своему личному расписанию, а не чьему-то еще.
Адер кивнул.
— Вы боитесь за свою жизнь, маршал?
— Теперь уже нет.
— Думаете, если бы Лохлин и Ван Аллен не убили агентов, они все равно были бы убиты?
— Нет.
— И что привело вас к такому заключению?
— Хартли все продумывает. Он никогда ничего просто так не делает. Агенты открыли бы огонь по Хартли, как только увидели его, но они не стали стрелять в Лохлина или Ван Аллена, что, вероятно, и стало причиной их гибели. Они подпустили их слишком близко, потому что не понимали, что Лохлин и Ван Аллен представляют собой серьезную угрозу.
Барретт кивнул.
— Соглашусь. Они оба были хорошо обучены. Просто не ожидали, что их застигнут врасплох.
— Нет, откуда им было знать.
Сеанс «вопросы—ответы» длился пару часов, и я удивился, когда Адер позволил войти бригаде по уборке мест преступлений, пока все еще разговаривал со мной, но затем я заметил, что у всех них были шумоподавляющие наушники, как у рабочих на взлетных полосах в аэропортах. Ковальски с его предусмотрительностью, которую большинство людей принимали как должное, предупредил их, и они пришли подготовленными.
— Мы, конечно, не будем упоминать ваше имя в новостях, но уверен, что найдутся репортеры, которые сведут события воедино.
— Мы справимся с этим, агент, — заверил его Макаллистер. — Мы сами о себе позаботимся.
— Специальный агент, — поправил его Адер.
— Главный заместитель федерального маршала, — добавил Кейдж, и поскольку было ясно, что у него самый большой член в этом помещении, все остальные заткнулись. — Это все, специальный агент?
— На данный момент — да.
Я понятия не имел, почему федералам понадобилось еще полчаса, но когда они наконец ушли, Макаллистер резко обернулся и сказал, что лично свяжется с полицейским управлением и пошлет к моему дому полицейских в форме, которые будут круглосуточно осуществлять слежку.
Я тряхнул головой.
— Если я понадоблюсь Хартли, он достанет меня. Но, если честно, думаю, он отправился в Париж, как и сказал, и станет там какой-нибудь подпольной сенсацией.
— Он говорил что-нибудь о последователях?
— Нет, для него это слишком претенциозно. Но думаю, что в данный момент у него другие планы, которые не включают меня. И сомневаюсь, что он включит меня когда-нибудь в свои планы снова.
— Почему вы так думаете?
— Я просто… Динамика наших отношений изменилась. И я не имею в виду, что мы теперь друзья, потому что это было бы чистым безумием… но он сам так сказал. Он больше не хочет меня убивать. Сделать больно — да, если представится такая возможность, но убить — нет. Так что теперь я больше не реквизит, который он может таскать за собой. Теперь в его общение со мной принуждение не входит. Это проблема, которую ему предстоит решить, и на ее решение у него уйдет какое-то время, возможно, даже вечность.
— Итак, если я правильно понял, вы полагаете, что он будет держаться от вас подальше, пока не найдет способ заставить добровольно пойти с ним?
— Да, именно так.
— Не уверен, что вы достаточно квалифицированы, чтобы делать подобные заключения, маршал.
— К сожалению, никто не знает Хартли лучше меня, — ответил я. — Так что, пожалуйста, не тратьте время людей для слежки за моим домом, которая не нужна.
Он посмотрел на Кейджа в поисках поддержки.
— Я согласен с Макаллистером, — сказал Кейдж, что было удивительно. — Каждую ночь у этого дома будут дежурить люди, но мы справимся собственными силами. Я уже связался с судебной службой безопасности, и помощник директора пообещал, что с понедельника я получу людей для охраны.
— А с этого момента и до тех пор? — поинтересовался Макаллистер.
— Маршал Джонс находится под домашним арестом, и его будут проверять каждые четыре часа, и, как вы знаете, он живет с маршалом Дойлом, а тот как бывший «зеленый берет» более чем квалифицирован, чтобы обеспечить защиту.
— Бывший? — прошептал я.
— С кем живет? — переспросил Макаллистер.
Ян самодовольно ухмыльнулся.
— Да. Мы собираемся пожениться.
Повисла пауза, и я забеспокоился за некоторых присутствующих, потому что Макаллистер выглядел настолько потрясенным, что я подумал, он сейчас либо разрыдается, либо разразится потоком бранных слов. Но ни того, ни другого не случилось. Вместо этого он улыбнулся. Огромной широкой улыбкой, что было удивительно, потому что я не ожидал от него подобного.
— Я не знал, но это замечательно. Поздравляю.
— Да, — сказал Кейдж, вставая, что дало сигнал Макаллистеру и остальным четырем юристам, которых Кейдж не представил, тоже встать.
Я выяснил, что если ему не нравится человек, он никому не называл его имени. Стало ясно, что он находил их надоедливыми и выказывал тем самым свое презрение. Это также означало, кем бы эти парни ни были, для Кейджа они являлись всего лишь звеньями пищевой цепочки. Кейдж никогда не обращался плохо ни с одним подчиненным; это был не его способ вымещать раздражение.
— Вы просто мечта любого пиарщика, маршал Джонс.
— Я всего лишь маршал в команде Сэма Кейджа, сэр.
Макаллистер кивнул.
— Должен сказать, что после встречи с маршалами Беккером и Чингом, а затем и с вами, я подозреваю, что главный помощник строит вполне приличную команду.
— Как бы это ни было весело… — Кейдж заскрипел зубами, затем схватил меня за локоть и потащил к входной двери, открыл ее и некоторое время смотрел на дождь, прежде чем обратил мое внимание на крыльцо. — Если ты сделаешь сюда хоть один шаг до утра понедельника — когда соберешься на работу, — я лишу тебя статуса следователя и одолжу навсегда в отдел финансирования или управленческой поддержки или, — и я знал, что он скажет дальше еще до того, как он это произнес, потому что да, Кейдж был таким злым, — в отдел конфискации активов.
Я вздрогнул.
— В противном случае мне придется найти Дойлу нового напарника, точно так же, как я собирался найти тебе.
— Мне, сэр?
— Его слишком часто отсылали в командировки. Я вынужден был заменить его в качестве твоего напарника. Он остался бы в команде, но тебе нужен кто-то здесь на постоянной основе. В этом весь смысл партнерства.
Я откашлялся, потому что у меня было ужасное чувство, будто я проваливаюсь в сон.
— Так вот о чем вы говорили с ним вчера в вашем кабинете, сэр?
Ян был моим напарником, самым главным, что мне нравилось в работе. Без него лучшая часть моего рабочего дня будет утрачена. Я даже представить себе не мог, что это будет за потеря.
— Нет, — сказал Кейдж почти раздраженно. — Я хотел поговорить с Яном о расследовании дела Лохлина, но так как он мало что мог мне рассказать, это не заняло много времени. И, конечно же, я ввел его в курс дела Кокрана, на случай если кто-то из копов, знакомых Кокрану, захочет отомстить. Оказывается, мне не стоило беспокоиться.
— Да, он никому не нравится.
— Он никому не нравится, это точно.
— Сэр, почему вы не рассказали Яну… Дойлу о Хартли?
— Потому что предполагал, что ты уже это сделал. Я никогда больше не буду делать предположений, когда дело касается тебя, Джонс.