Элизабет Хой - Пейзаж с незнакомцем

Ее совершенно не касается, думала она, что Глен Харни часто проводит более часа в мастерской с ее отцом, составляя план будущей телевизионной передачи. Прежде чем записывать пояснения, требовалось все тщательно отрепетировать. Дважды Эдриэн приглашал Глена и операторов выпить кофе и кое-что покрепче. Но каждый раз Дженни из предосторожности отсутствовала, а при мимолетных, редких встречах с Гленом холодно здоровалась с ним, и он принимал это как само собой разумеющееся. Ведь к ней приехал жених, и ни на кого другого у нее и не должно оставаться времени. В первые дни своего пребывания на острове он получил от нее то, что хотел, с горечью напоминала себе Дженни. Что она делает теперь, его не касается!

Во всяком случае, именно так она объясняла его отчужденность, убеждая себя, что ей это совершенно безразлично. С того вечера в «Славонии», когда она узнала его истинное лицо, он перестал для нее существовать. А теперь уговаривала себя, что Глен Харни не только перестал существовать для нее… он никогда и не существовал. Человек, которого она видела, был плодом ее воображения. Итак, она одержала полную победу над временным наваждением! Но не слишком ли легко эта победа была достигнута? Этого вопроса Дженни себе не задавала. Она наслаждалась жизнью и благодарила судьбу за тихое счастье и безмятежный покой. Джон любит ее. Джон надежен. С Джоном она в безопасности.

Но его отдых на Зелене неумолимо близился к завершению. Через два дня они с Дженни сядут на пароход и отправятся в Лондон… Это приближающееся событие, казалось, застало ее врасплох.

«Я, как всегда, витаю в облаках», – думала Дженни, наслаждаюсь сиюминутным моментом, не заглядывая в будущее. Она с грустью признавала, что никогда не умела смотреть в лицо реальности. Расстаться с отцом будет нелегко. Но она как можно скорее вернется к нему. Какую бы квартиру ни показал ей Джон, каковы бы ни были его планы относительно свадьбы, она сделает свое пребывание в Лондоне как можно более коротким. Ей совсем немного времени осталось провести с отцом. С октября Джон станет ее главной заботой днем и ночью, ее любовью… ее долгом.

Когда Дженни говорила об этом Эдриэну, тот отвечал, что брак никоим образом не отдалит ее от него, по крайней мере в географическом смысле слова.

– Мы будем жить в паре миль друг от друга, – со свойственным ему здравым смыслом напомнил он. – Ты хоть каждый день сможешь приходить домой, если захочешь пообщаться со своим нудным отцом.

Услышав эти слова, она, как он и ожидал, бросилась ему в объятия.

– Ничто никогда не разлучит нас, моя Дженни, – гладя ее волосы, сказал он. – Твоя поездка в Лондон с Джоном ничего не меняет. Ты скоро снова будешь здесь, а до октября еще много недель, и мы проведем их по-прежнему счастливо. Мне очень повезло с младшей дочерью, Дженни, дорогая! Я не знаю, что бы делал без тебя на склоне лет, чем бы заполнил пустоту в своем изношенном сердце?

Дженни подумала о своей блестящей, умной, интеллектуальной матери, поглощенной собственными делами и часто отлучающейся из дома.

Она встала и разгладила смятое одеяло. Очень скоро сестра Тереза принесет больному стакан горячего молока на ночь.

– Дорогой папа, я не знаю, как буду жить без тебя, – прошептала она.

– Тебе не придется жить без меня, – весело ответил он. – Я всегда буду надоедать тебе.

– Это уже не то.

– Не то, – согласился он. – Но меня утешает мысль о том, что с Джоном ты будешь как за каменной стеной.

– Как за каменной стеной? – переспросила Дженни, но он не ответил.

– Все меняется, – сказал он. – Меняются и отношения. Ничто не вечно в этом изменчивом мире. Мы должны учиться принимать это.

Что он хочет сказать? От его печального тона у Дженни защемило сердце. Она смотрела на заострившиеся черты его лица.

– Между нами ничего не изменится, папа, я не допущу, чтобы что-то изменилось! – отгоняя от себя это чувство, воскликнула она. – Никогда, никогда!

– Я хочу только одного: чтобы ты была бесконечно счастлива с твоим Джоном. Ты ведь счастлива с ним, правда? – несколько тревожно спросил он.

В последнее время Эдриэн иногда замечал, как затуманивались ее глаза. А ведь это неправильно… первые дни помолвки должны быть счастливейшими днями ее жизни.

– Разумеется, я счастлива с Джоном… моим дорогим Джоном. Я его обожаю! – воскликнула Дженни таким убедительным тоном, что отец успокоился.

– Давайте в последний вечер перед отъездом Дженни и Джона устроим вечеринку в «Славонии»! – предложила Клэр на следующее утро за завтраком. – Проводим их по-королевски. Нам не удалось должным образом отпраздновать их помолвку, так воспользуемся возможностью!

– Как ты думаешь, а папа сможет поехать с нами? – спросила Дженни.

Она решила, что если не сможет, то никакой вечеринки не будет. Она не собиралась последний вечер на Зелене танцевать в «Славонии», оставив отца одного дома.

– Что скажет доктор Джон? – спросила Клэр, улыбнувшись ему через столик, словно не сомневалась в благоприятном ответе.

Тот немного засомневался.

– Лично я за. Смена обстановки и веселье пойдут ему на пользу. Но прежде нужно узнать, как он сам к этому относится… и посоветоваться с доктором Синьёком. Я переговорю с ним по телефону, когда осмотрю вашего отца.

Разумеется, Эдриэн счел вечеринку превосходной идеей. Доктор Синьёк несколько заколебался, но Джону все же удалось убедить его, что мистеру Роумейну можно разрешить провести пару часов в «Славонии». Но он обязательно должен в половине одиннадцатого вернуться домой и лечь спать. Сестра Тереза увезет его на такси… чтобы не пришлось прерывать вечеринку.

Итак, все было устроено достаточно быстро. Клэр связалась со «Славонией» и заказала изысканный обед, подходящий для празднования помолвки. Она попросила зарезервировать им отдельный стол и украсить его цветами.

Эдриэн, предварительно поворчав по поводу ограничений, наложенных доктором Синьёком, настолько обрадовался, что заразил Дженни своим энтузиазмом. Единственной ее просьбой было не сообщать администрации причину праздника… Узнав о помолвке, метрдотель расстарается. Дженни не раз видела, как суетятся служащие отелей, обслуживая столь романтичный заказ. Они с Джоном будут в центре внимания, их посадят во главу стола, украшенного цветами. Она должна выглядеть бесподобно, надеть свой самый роскошный наряд. Дженни выбрала тонкое, плотно облегающее белое шелковое платье. Посмотрев на себя в зеркало, ей показалось, что она в свадебном наряде. А почему бы нет? Сегодня как раз подходящий случай.

Джон, ожидавший ее в холле, раскрыл рот от удивления, увидев, как она, вся в белом и золотистом, спускается по лестнице. Для них с Джоном был подан двухместный открытый автомобиль, а для остальных членов семьи более вместительная машина.

– Ты настолько красива, что я боюсь к тебе прикасаться! – заметил он.

– А я не боюсь, – засмеялась Дженни и, обняв его за шею, крепко поцеловала.

Спускаясь по крутой дороге к городу, Джон сообщил Дженни, что Эдриэн, принимавший сегодня днем у себя в мастерской Глена Харни, в свойственном ему порыве гостеприимства пригласил того присоединиться к ним в «Славонии». Ему и в голову не пришло, что эта вечеринка – чисто семейный праздник.

– Как будто мы не насмотрелись на этого типа, – с негодованием проворчала Клэр сестре, наводя последние штрихи в шикарной дамской комнате «Славонии».

– Да уж, на праздновании своей помолвки я, безусловно, могла бы обойтись без мистера Харни, – холодно произнесла Дженни, удивительно твердой рукой накладывая губную помаду.

За ее внешним хладнокровием кипел гнев. Если бы только она знала, какую шутку сыграет с ней папа… если бы она могла его остановить! Но сейчас уже поздно. Ей ничего не остается, как только игнорировать Глена, не позволить ему испортить такой вечер.

Когда они с Клэр вошли в комнату отдыха, трое мужчин встали, чтобы приветствовать их.

– А вот и невеста! – весело воскликнул Эдриэн, и Дженни пожалела, что не оделась поскромнее.

– Примите мои поздравления, мисс Дженни! – Глен Харни протянул руку, которую пришлось пожать, и ей показалось, будто он полунасмешливо поклонился.

Она подняла глаза и встретила его взгляд. Но в его темно-голубых глазах не было и намека на насмешку. На какое-то мгновение Дженни показалось, будто в них читались все те чувства к ней, которые она сочла плодом своего воображения. Она быстро опустила взор. Нет, больше она не поддастся на изысканные манеры и нежные взгляды этого ничтожества! Их отношения с Джоном зашли слишком далеко, чтобы волноваться из-за презренного Глена Харни! Он этого не достоин!