Анна Шульгина - Пересекающиеся параллели

Лебедев потыкал в кнопки мобильника, но тот оставался тих и безмолвен. Да и экраном не посветлел. Вот блин, совсем забыл с этим шпионским маразмом, что нужно было поставить телефон на зарядку. Естественно, батарее хана, если и была почти разряжена, а потом ещё пару часов пыталась поймать сеть.

Сразу же пришло около десятка сообщений о пытавшихся дозвониться, но это нормально. Даже Уля отметилась. Три раза. А вот это уже намного хуже. Перестав копаться в почте, Андрей сразу набрал телефон Ульяны, но тот оказался недоступен. Прямо поменялись ролями. Ещё две попытки успехом тоже не увенчались.

Значит, нужно ехать к ней и проверять, все ли в порядке. Она не станет названивать просто так, из желания поболтать, только в случае необходимости.

Хорошо, что хватило ума посмотреть остальные сообщения. Смс от Ульянки была лаконичной и четкой, как квитанция за квартиру. То есть, вроде, все правильно, но хрен поймешь, почему такие цифры, а не другие.

Дочитав до конца, Андрей матерно выругался и кинулся вниз по лестнице, одновременно вызванивая Сашку.

- Чего тебе?

- Разворачивайся, потерпят твои бумажки. Похоже, Ульяна нашла, кто выкрал Игоря.

Секундная тишина смешилась удивленным выдохом:

- Шутишь?!

- Пока не знаю, она мне кое-что прислала, нужно проверить. Я сейчас за ней, сразу дуй к моим, на месте разберемся, - его внедорожник завелся с пол-оборота, словно чувствуя настроение хозяина.

- Ладно, сейчас буду. Можешь сказать хоть, кто это?

- Я сейчас перешлю тебе её сообщение, сразу напряги ребят, - перед светофором он затормозил настолько резко, что стоящие на тротуаре пешеходы шарахнулись от проезжей части.

- Сделаю.

Господи, если Уля права, они смогут вернуть брата уже через несколько часов. Остается надеяться, что она не ошиблась.

Как ни гнал от себя последние пару дней плохие мысли, но если рассуждать реально, с каждым прошедшим часом вероятность того, что Игоря можно вернуть если не здоровым, то хотя бы живым, уменьшалась. И не стоит впадать в эйфорию, пока не нашли того парня, всё остается на уровне догадок, но изложенные Улей, они выглядели вполне весомо и логично.

Вот только тот факт, что она ещё не ответила, как-то настораживал…

К общежитию он доехал за рекордное для города время. Наверное, несмотря на плохую погоду, большинство дачников ещё не закончили сезон, слишком уж пусто на улицах даже для выходного дня. И к спору с цербершей на вахте приготовился, вот только та не особо заинтересовалась причиной визита, вяло махнув, чтобы проходил. Даже номер комнаты любезно буркнула. Не общежитие, а проходной двор какой-то…

Хорошо, что хоть нумерация на дверях есть, а то в таких коридорах вполне можно бесследно сгинуть. Не то, чтобы раньше он не бывал в общагах – в бурной юности чего только не случалось, но Андрей был не готов к тому, что все окажется абсолютно точно так же, как во время его студенчества. Словно не больше десяти лет прошло, а несколько минут.

Дверь с заветным номером от соседок ничем не отличалась, разве что смотрелась чуть прочнее. На стук отреагировали протяжным женским:

- Чегоооо?

- Мне нужна Ульяна, она здесь? – стоять посреди коридора было как-то неудобно, тем более, что мимо постоянно сновали какие-то девицы разной степени раздетости и обремененности кастрюльками.

- А кто это?

- Андрей Лебедев.

Через пару секунд дверь распахнулась, явив пред очи невысокую плотную девушку, рассеянно переплетающую роскошную темную косу.

- А разве она не с вами?

- В смысле? Она поехала ко мне? – происходящее нравилось уже намного меньше. Если её нет ни здесь, ни с ним, то куда могла деться Уля?

- Ну, да… Во всяком случае, мы так подумали. Она ушла ещё часа три назад, вроде, к вам. Я пыталась ей дозвониться, но она вне зоны.

- Ясно, - он развернулся, чтобы уйти, но потом все-таки вернулся. – Зовут как?

- Лиза, - девушка теперь смотрела на него с таким выражением, словно Андрея собирался кинуться на неё и растерзать. – Где Ульяна?

- Не знаю, но обязательно это исправлю. Слушай, Лиза, панику не поднимай, если вдруг тебе позвонит кто-то из её родных или близких, просто скажи, что отошла, а телефон… - он попытался придумать, что могло случиться с мобильником.

- … уронила в воду?

- Можно и так. Поняла?

Она переступила с ноги на ногу, но неуверенности в глазах уменьшилось:

- Если к полуночи Улька не вернётся, я начну всех обзванивать.

- Идет, - в куртке было жарковато, но Лебедев не особо обращал на это внимание. – Она точно не говорила, куда пойдет?

- Нет…

Очень хотелось спросить про одного известного обеим барышням парня, но Андрей прикусил язык. Вряд ли он действовал в одиночку, так что лучше пока не трепать это имя.

- Значит, договорились.

Хотя её отсутствие пока и не было совсем уж пугающим – мало ли куда могла пойти, может, в магазин забежала, но спокойнее не становилось. И вряд ли она могла застрять в этом магазине на несколько часов.

Только бы она сама не поехала выяснять, причастен этот их с Игорем знакомый или нет… Потому что если да – он, Андрей, после того, как найдет, выпорет её собственноручно.

«Одиночество и ощущение, что ты никому не нужен – самый страшный вид нищеты»

Мать Тереза

Кровь шумела в ушах так, что было больно от одного только этого звука. Как будто что-то мерно и неотвратимо накатывает. И эти красные всполохи под веками… Но поднять их было неимоверно сложно. Это как открыть ржавые гаражные ворота, настолько изъеденные коррозией, что на петли страшно и смотреть, не то, что касаться.

Под щекой было что-то мохнатое и колючее, неприятно натирающее кожу. Почему-то первой ассоциацией были паучьи лапки…

Именно это и заставило Улю если не очнуться окончательно, то хотя бы частично прийти в себя. Она лежала навзничь на старом продавленном диване. Уж это она могла понять даже в таком состоянии – прикрытые только вытертой обивкой пружины неприятно впивались в тело, но это было минимальным неудобством.

Та самая шершавая ерунда оказалась старым и колючим от времени и собственной природы пледом. Яркие красно-зеленые нити ткани вызывали ещё большее головокружение и тошноту. Девушка судорожно сглотнула, пытаясь согнать противный горько-кислый привкус с языка, но помогало слабо. А когда зажмурилась, дурнота накатила с новой силой, заставив сдавленно застонать и попытаться подняться.

Руки, которых она почти не чувствовала, оказались чем-то связаны за спиной. Ноги, правда, свободны, но слабость была такой, что Уля при всем желании вряд ли смогла бы доползти до порога комнаты. Самой обычной, немного обшарпанной и какой-то неуютной, но сейчас она казалась огромной, а противоположная стена с темнеющим проемом в коридор – недостижимой.

Глаза сами собой закрывались, хотя Ульяна упорно пыталась проснуться. Если не получалось приподняться, значит, нужно попробовать скатиться. Может, усевшись на пол, сможет понять, что вообще происходит.

Странно, почему она не помнит, как попала сюда? Воспоминания вообще были похожи на стопку отсыревшей бумаги – когда Уля пыталась отделить одно и сосредоточиться на нем, слипшиеся листы тянулись один за другим, расползаясь под пальцами, мешая понять и путая мысли.

Почему-то ярче всего она помнила Андрея. Неужели это он привез её сюда? Зачем? и что это вообще за место? И почему связал её?

Язык казался шершавым и распухшим настолько, что почти не помещался во рту, мешая позвать на помощь. Да и стоит ли звать? Вряд ли тот, кто связал её, хотел, чтобы она привлекала внимание.

От удара бедром о жесткий пол Ульяна снова вскрикнула, не сдержав слез. Это оказалось больно, да и просто неожиданно. И от самого удара, и от того, что именно в этот момент почувствовала свои руки. Запястья горели огнем, словно были связаны каким-то раскаленным прутом, а при малейшем повороте головы начинала болеть шея.

Нет, она тут точно ни разу не была, но тогда откуда ей знакома эта комната? Вялая заторможенность отступала очень медленно, а не прошедшая до конца тошнота заставляла медленно дышать через нос и стискивать зубы. Несмотря на сонную одурь и накатывающую волнами головную боль, Уля прекрасно понимала, что происходит что-то очень нехорошее. Потому что ничего позитивного в таком состоянии не могла найти при всем желании. И все равно самым страшным почему-то виделось, что её сейчас стошнит. Глупость, наверное, но это позволяло концентрироваться хоть на чем-то.