- Нормальная ванная тебя уже не устраивает, заскучала по тому гадюшнику? – он вышел из комнаты, чтобы через минуту вернуться уже без её пижамы. – Как только сможешь сама передвигаться, так и отвезу. Кто за тобой там будет ухаживать?
- Девочки… - сонливость снова накатывала плотным туманом, который уже не пугал. Или просто сопротивляться не могла, вот и покорно закрыла глаза.
- Они, скорее, сами с тобой заболеют, так что лежи и не выступай.
Это она и сделала, поскольку альтернативы все равно не было – и в туалет-то смогла дойти только по стеночке, отвергнув помощь Андрея. Ещё чего не хватало, чтобы он её до горшка сопровождал.
Полностью уснуть не получилось, из-за вновь поднимающейся температуры дрема была, как дырявое сито – Уля то выпадала из реальности на пару минут, то снова приходила в себя, но сил встать или хотя бы открыть глаза не было. Она знала, что Андрей пару раз подходил к ней, касаясь холодными пальцами лба. Один раз даже шепотом выругался. Девушка хотела было сказать, что выражаться так не обязательно, а в женском присутствии и вовсе неуместно, но не стала, потому что именно в этот момент снова провалилась в теплое вязкое болото сна.
- … она у меня. Куда я её с температурой под сорок повезу?! И я о том же. Нет, позвонил, он мне рассказал, что с ней делать.
Говорил он где-то в коридоре, откуда на секунду потянуло холодом и запахом сигаретного дыма. Потом донесся стук закрываемого окна, а голос стал чуть дальше и глуше, но все равно был хорошо слышим.
- …посмотрит, как только освободится, но в больницу везти не хочу. Нет, к вам тоже не надо, если у неё какая-то инфекция, переболею я один, не хватает и вас заразить. Да знаю, мам. Даю. И это тоже. А его зачем? Да я не спорю, просто не знал…
Что именно он там не знал, Уля так и не поняла, но понадеялась, что речь идет не об уколах. Потому что не любила она их. Очень…
Врач пришел буквально через несколько минут. Ну, или так показалось только-только уснувшей Ульяне. Открывать глаза не хотелось, но пришлось, как и ответить на кое-какие вопросы.
Да и медик заслуживал отдельного внимания, поэтому при виде него у девушки даже появились силы приподняться.
Именно так Уля в детстве представляла гномов – маленький, весь какой-то кругленький, седая бородка и немного заросшие лохматые брови, тоже отливающие серебром. Только секиры через плечо и не хватает. Зато края воротника накрахмаленной рубашки угрожающе топорщились в сторону собеседника. Все это, в сочетании с немного старомодным парчовым жилетом, делало Марка Семеновича настолько интересным объектом для наблюдения, что у Ули даже немного отступила головная боль.
- Так, что у нас тут? – ладони потерлись друг о друга с шорохом, напомнившим звук сминаемого пергамента. – И что нас беспокоит, милая девушка?
Больше всего милую девушку беспокоил Андрей, стоящий в ногах кровати с таким видом, словно ему все это смертельно надоело. Может, и правда, устал уже человек – вчера отпаивал и согревал, от кошмаров защищал, а сегодня новый квест…
А потом Улю переворачивали, стучали по спине, заглядывали в глаза, рот и уши. И фонендоскопом послушали, холодная линза которого неприятно скользнула по горячей коже.
- Очень хорошо… Прекрасно…
Врач удивительно прытко и задорно пощупал её ребра, заставляя подрагивать от щекотки. А уж когда заглянул ей в горло, то и вовсе смотрел туда с таким восторгом, что Ульяне захотелось попросить зеркало. Интересно же, что там такого занимательного.
- Какие у нас тут гнойные пробочки… - цокнув напоследок языком от восхищения, Марк Семенович сделал знак, что рот можно закрывать. – Ну что, у вас замечательная острая катаральная ангина, мои поздравления.
Он с таким умилением посмотрел на Улю, что та ждала аплодисментов. Вместо этого врач закопался в захваченный с собой саквояж.
- А это заразно? – девушке припомнился невольно подслушанный разговор.
- Вообще-то да, но если соблюдать элементарные правила асептики, то переболеете в гордом одиночестве. Андрей, не оставишь нас с Ульяной наедине? – Марк Семенович, повернувшись спиной к болящей, чем-то зазвенел.
К удивлению девушки, Лебедев не стал спорить, разве что не очень довольно нахмурился. Но за дверь вышел. Чудеса просто…
- А зачем вы попросили его выйти? – желание узнать суть проблемы оказалось сильнее, чем боль в горле.
- А зачем ему слушать, как мы секретничаем? – закончив ворошить саквояж, Марк Семенович повернулся к Уле, сжимая что-то в руке. – Широко откройте рот и скажите «Ааа».
И ведь двадцать два года, а повелась, как первоклашка. Хотя, стоит признать, манипуляцию врач провел очень быстро, так что Ульяна от неожиданности не успела даже вякнуть. Но незабываемый вкус люголя тут же вернул в босоногое детство.
- Вот и молодец, - отбросив использованную ватку в предусмотрительно приготовленный пакет, Марк Семенович уже намного серьезнее и строже посмотрел на пациентку. – Беременны?
- Я?!
- Для меня это и вовсе крайне проблематично, - врач сдвинул в сторону приткнувшийся на самом краю тумбочки стакан с недопитым соком. – Я назначу антибиотики, а их нежелательно принимать, будучи в положении. Так что?
- Нет, - поняв, что продолжения осмотра не предвидится, Уля снова свернулась под одеялом. Колотило уже меньше, но нудная и противная слабость только усиливалась.
- Хорошо, тогда план лечения я вам распишу, Андрей проследит, - Марк Семенович нацепил на нос очки в металлической оправе, враз став похожим на Антон Палыча Чехова. – Полоскания… - ручка запорхала над линованным листом. – Таблеточки… Укольчики.
- А может, без них? – последний раз так лечили её несколько лет назад, но попа сразу заныла. Организм не обманешь…
- Можно, но нежелательно, поэтому нужно, - закончив писать, Марк Семенович пару секунд полюбовался выданным списком рекомендаций.
- Мне ещё нужно на занятия…
- Конечно, нужно. А вам хочется переболеть ещё и воспалением легких? – бутылочка темного стекла с так нелюбимым Улей раствором для обработки горла скрылась в саквояже. Следом отправился пинцет и ещё что-то, чего она рассмотреть не смогла.
- Нет… А это обязательно?
- Если правильно не пролечить ангину, можно получить много разных осложнений. И на суставы, и на сердце, и на слух. Так что, после того, как выздоровеете, нужно будет сдать кровь. На что именно – я там написал, - он кивнул на ещё один огрызок бумажки, уже примостившийся рядом с первым. – Так что постельный режим на ближайшие дней пять, потом можно гулять, но не замерзать. В конце недели позвоните мне, напишу справку по месту учебы. Всего доброго.
- Спасибо.
Врач с улыбкой едва заметно поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Не то, чтобы Уле так уж хотелось подслушать, что они там будут обсуждать, но раз дело касается её, то неплохо бы быть в курсе.
Уля зевнула, полностью прячась под одеялом, а потом все-таки задумалась – интересно, а кто будет ей делать уколы?
- Бросал бы ты курить, - Марк Семенович вытащил из кармана жилета портсигар темного металла.
- Как она? – Андрей, щелкнув зажигалкой, поднес крохотный язычок пламени к кончику сигареты и подвинул пепельницу гостю, который уже много лет был другом отца.
Косые лучи заходящего солнца легли на пол из мозаичной плитки аляповатыми пятнами, залив кухню красноватым светом, отчего белая шевелюра медика казалась вопиюще-рыжей.
- Ничего страшного, но поберечься надо. И температуру до таких значений не доводить, не больше тридцати восьми, в крайнем случае – тридцать восемь с половиной. Если больше, сразу давай жаропонижающее, значит, организм сам уже не справляется, - тряхнув сигаретой, чтобы серые хлопья легли поверх старого слоя пепла, Марк Семенович снял очки и с каким-то упреком посмотрел на Андрея. – Почему она такая худая?
- А я откуда знаю? – металл на зажигалке поймал один из лучиков и теперь отбрасывал кругляшек солнечного зайчика на пластиковый фасад шкафа. – Может, строение такое…
- В любом случае, это ненормально, пусть хорошо ест. Только пока ничего тяжелого не давай, но перед таблетками пусть хотя бы жидкий йогурт выпьет, а то доведешь девушку до язвы. И вообще – почему вчера не поберег после того, как привез?