– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Голос Макбрайда был полон сочувствия.
Иден попыталась вытереть глаза тыльной стороной ладони, и он услужливо протянул ей салфетку.
– Спасибо, – пробормотала она.
– Ты разговаривала с дочерью?
– Да. – Иден высморкалась. – Это была моя дочь… взрослая дочь, которая уверена теперь, что я ее бросила. А я… а я подлая и неразборчивая.
– Ты? Да по сравнению с тобой и монахини кажутся распущенными.
– Ты смеешься надо мной.
– Ничего подобного! Вчера вечером я сделал тебе свой фирменный коктейль. Если бы ты только знала, скольких женщин мне удаюсь соблазнить с помощью этого пойла! А с тобой вышла осечка.
Иден рассмеялась сквозь слезы. Но потом вспомнила разговор с Мелиссой, и улыбка растаяла на ее губах.
– А вдруг она обидится и не захочет со мной разговаривать? Вдруг она отвернется от меня?
– Ты про дочь? Ну, у меня детей нет, поэтому я не могу утверждать, но я не думаю, что ваша ссора так уж серьезна. И сказала ты ей абсолютно правильные вещи. Ну что ты так смотришь? Я не подслушивал, а просто прислушивался. Профессиональная привычка. И ты была права. Если она будет бегать к мамочке всякий раз, как поругается со своим благоверным, то никогда не научится жить в семье.
– Но Стюарт, ее муж… Знаешь, я его терпеть не могу.
– А ты поставь себя на его место. Он молод и амбициозен, а ему приходится жить с тещей – весьма успешной дамой, которая добилась материального благополучия и всего остального вопреки сложной жизни и тяжелым обстоятельствам. Ты ведь знаешь, что обычно случается с девочками, которые становятся мамами в семнадцать?
– Знаю, конечно, но мне помогли. У меня была миссис Фаррингтон.
– И ты серьезно думаешь, что старуха оставила бы тебя в этом доме, если бы ты не работала на нее день и ночь? Успех, которого ты добилась в жизни, – заслуга целиком твоя, а не миссис Фаррингтон.
– Может, и так. – Иден улыбнулась.
– Ладно, я сделал все, что мог, чтобы подбодрить тебя и вернуть боевой дух в это красивое тело. И хотя в этой рубашечке ты выглядишь очень завлекательно, я, как честный человек, предлагаю тебе спуститься и позавтракать.
– Я… – Первым порывом Иден было схватить одеяло и закутаться в него, скрываясь от нескромных мужских глаз. Но Иден не сделала этого. Она задумчиво посмотрела на Джареда большими влажными глазами.
– Нет-нет! – Макбрайд попятился к двери. – Я не хочу, чтобы ты таким образом расплачивалась со мной за житейскую мудрость и добрые слова. Одевайся и приходи завтракать. Слышишь? Это приказ! Я уже позвонил Гренвиллу и предупредил его, что тебе нездоровится и поэтому сегодня ты останешься дома. Тебе не придется встречаться с этими самовлюбленными болванами, его клиентами, и проектировать сады, которые они даже не смогут оценить.
– Ты не имел никакого права это делать! – Иден вскочила и сердито уставилась на него.
Несколько секунд Макбрайд смотрел на нее остановившимся взглядом. Иден стояла против окна, и рубашка – явно любимая и много раз стиранная – стала полупрозрачной, потому что солнце било в спину. Иден увидела, как Джаред побледнел; губы его сжались. Он повернулся и быстро пошел к двери, бросив через плечо:
– У тебя десять минут. Если не спустишься через пятнадцать, я вернусь, и тогда за себя не отвечаю.
Иден улыбалась, когда закрывала дверь и собиралась в душ. Мужики вообще – и Макбрайд в частности – всегда являются источником головной боли и всяческих неприятностей. Но иногда только они позволяют женщине почувствовать себя счастливой. Осознать свою власть, вот как сейчас. Иден включила воду погорячее, вымыла волосы и протерла лицо очищающим гелем. Мылом она не пользовалась, потому что оно сушит кожу, а именно сейчас ей совсем не хотелось разгуливать по Арунделу с шелушащимся носом.
Стоя под упругими струями воды, Иден вновь и вновь прокручивала в голове свой разговор с Мелиссой. Все-таки надо было выслушать девочку как следует, серьезно отнестись к ее жалобам. Но, с другой стороны, радость Мелиссы, узнавшей, что мать уезжает, была столь очевидна, что Иден до сих пор переживала боль и обиду, которую почувствовала тогда. Да и что Иден знала о замужней жизни? Да ровным счетом ничего, поскольку никогда не была замужем. Всякий раз, когда ее отношения с мужчиной заходили достаточно далеко, Иден порывала с ним, опасаясь, что ее личная жизнь отдалит их с Мелиссой друг от друга.
Но так было прежде. Теперь же она свободна. Нанося кондиционер на волосы, Иден думала о Гренвилле. Несмотря на все намеки и обвинения Макбрайда, адвокат ей очень нравился. Он оказался добрым, понимающим и разумным – разве можно требовать от мужчины большего? Им нравятся одни и те же вещи. А взять хоть «Королеву Анну» – этот проект вызывает настоящее восхищение. Как там сказал Дрейк Хотон? Мол, он нарисовал то, что нафантазировал Гренвилл. Фантазии Брэддона, воплощенные в жизнь, оказались прекрасны. И самое главное – Иден видела, что очень нравится ему.
«Да, все получится, – сказала она себе и улыбнулась, на время забыв даже о ссоре с дочерью. – Интересно, а где мы будем жить? Здесь или в его доме? Конечно, здесь, в поместье. Кому нужен дом викторианской эпохи, если имеется настоящий подлинник восемнадцатого века!» Они будут жить в ее доме, а свой Брэддон сможет отдать дочери. Минни же переедет в домик надсмотрщика. Да, все так и будет, и ее жизнь станет чудесной, потому что все будут счастливы. Иден уже представляла себя в роли хозяйки – вот они с Брэдом, с бокалами коктейля в руках, показывают сад неизменно восхищенным гостям.
Иден выбралась из душа и отметила, что прошло намного больше пятнадцати минут. Но и что с того? Как ни горели глаза агента – его угроз можно было не бояться. К тому же Макбрайд ведь большой шутник. Похоже, вся жизнь – как своя, так и чужая – представляется ему сплошной забавой.
Иден накрутила волосы на бигуди, высушила их феном и сняла бигуди. В общем-то она была даже рада, что сегодня ей не придется встречаться с клиентами. С момента приезда в Арундел у нее не было возможности передохнуть – так быстро события сменялись одно другим. Рассказать бы Мелиссе, сколько всего случилось, то-то она будет ахать и делать круглые глаза.
Иден представила себе, что дочь сидит рядом и смотрит на нее, а она излагает ей необыкновенные перипетии.
«Видишь ли, милая… – И Иден, обращаясь к дочери, рассказала ей обо всех событиях последних дней. – А теперь я поделюсь с тобой секретом, – закончила она, – конечно, я не уверена, но мне кажется, что ожерелье – подделка. Нет, я, конечно, не ювелир, но все же… Оно, несомненно, старое, но вот настоящие ли камни? Впрочем, зачем нам беспокоиться? Наверняка найдутся люди, которые смогут провести экспертизу. Ой, милая, мне пора – меня зовут завтракать. Впрочем, наверное, это уже ленч. Целую твой животик».
Закончив разыгрывать свою мысленную пьесу, Иден сбежала вниз по лестнице. Макбрайд стоял у плиты и недовольно взирал на нее.
– Ни кусочка не получишь, пока не скажешь, что именно тебя так развеселило. Я слышал, как ты хихикала, спускаясь по лестнице.
– Да ничего особенного. Просто я думала о том, что должна была бы рассказать своей дочери.
– И?..
– И все.
Иден заметила, что дверь на улицу открыта. Она выглянула в сад. Было весьма прохладно, но вообще-то погода стояла самая подходящая для того, чтобы приняться за сад. Как жаль, что у нее нечего сажать! Да и нечем.
– Кексы с клубникой, омлет с луком и сладким перцем, молоко, кофе, чай, клюквенный сок… без джина. Ничего не получишь, пока не скажешь, почему смеялась.
– Ладно. – Иден улыбнулась, глядя на его преувеличенно свирепую физиономию, сделала вид, что подносит к уху телефонную трубку, и еще раз разыграла свой маленький спектакль.
Макбрайд был отличным слушателем, он хохотал, и это заставляло Иден вкладывать все больше чувства в представление. И вдруг его лицо вытянулось.
– Что ты сказала?
Иден удивилась было такой реакции, но потом вспомнила, что не успела еще поделиться с ним своими подозрениями относительно ожерелья.
– Где оно? – резко спросил Макбрайд.
– На подоконнике. – Иден направилась к двери.
– Садись, ешь, а то совсем остынет. Я сам схожу за ним и постараюсь, чтобы контора как можно скорее нашла кого-то, кто разбирается в камнях.
Иден вытащила из-под салфетки кекс, откусила кусочек и застонала от удовольствия. Затем, положив себе изрядную порцию омлета, села за стол. «Интересно, – думала она, – что будет дальше? Наверняка судьба еще не исчерпала запас удивительных и значительных событий, припасенных на мою долю».