Она была идеалом женственности — олицетворением упорства и хрупкости, о котором я мечтал и фантазировал в течение долгого времени.
Множество вещей, которые я хотел сделать с ней. Которые были долгое время скрыты под поверхностью, в данный момент неистово пытались выбраться наружу.
Я не замечал этого ранее, но у нее был свой исключительный аромат свежести — самый подходящий запах, чтобы одновременно опьянять от желания и отравлять, заставляя еще больше влюбляться в нее.
Я хотел сказать ей, насколько она красива.
Я хотел признаться ей, что она делает со мной.
Но не мог.
Сжав грубо ее грудь, я ущипнул ее сосок, перекатывая между пальцами, прежде чем склонить голову и втянуть сладкую жемчужину в рот.
Она протяжно застонала, притягивая мою голову к своей груди. Каждая ласка моего языка, которая предназначалась ее соску, отдавалась ноющим подрагиванием моего члена от неистового желания.
Ее руки были жадными, когда они скользили по моей разгоряченной коже плеч, разминая, поглаживая, одновременно успокаивая и доводя до безумия.
Я склонился над ней.
Ее глаза пытливо всматривались в мои, сияя всеми теми словами, которые не были произнесены вслух, но одновременно были полны силой и причиняли боль. Эта боль пронзила мое сердце, и оно разлетелось на кусочки, утрачивая свою способность правильно функционировать.
Я поцеловал ее страстно, отчаянно пытаясь уцепиться за остатки льда в моем сердце.
Это предполагалось, как простой поцелуй, но у ее рта была загадочная власть над моим чувством контроля. Ее безмолвная мольба о большем легко витала вокруг нас; ее тело вздрагивало и отчаянно умоляло меня о действиях, подводя все ближе к пропасти, из которой не выбраться, и где мне будет наплевать на все вокруг.
— Я так хочу почувствовать твой член внутри, — прошептала она, и ее горячее дыхание согрело мою кожу.
Моя рука легла на ее шею, усиливая захват на горле.
— Я еще никогда и никого не хотел настолько сильно, как тебя.
Она захныкала.
— Тогда прекрати тянуть.
— Нет, мне нравится наблюдать за тем, как ты изнываешь от желания. — Я опустил лицо и уткнулся носом в ее шею, где удерживал ее за горло.— В конце концов, ты вновь одержала победу, мисс Уивер...
— Нила. Пожалуйста… Ты можешь называть меня «мисс Уивер», но не тогда, когда мы находимся в паре шагов от твоего обладания мной.
Я покачал головой.
— Как я и говорил, пока ты грубо не прервала меня, — я прикусил ее нижнюю губу, втянув ее в свой рот. — Ты выиграла, потому что я трахнул тебя.
— Думаю, от этого выиграл и ты.
Я облизнул ее губу, провел кончиком языка по ее челюсти, заставив ее дрожать.
— Хотя ты не умоляла, ага?
Она вздрогнула, тихий стон покинул ее губы.
— Не... не заставляй меня.
Легкая улыбка украсила мои губы.
— Ох, я заставлю тебя, мисс Уивер. — Опустив голову к ее шее, я поцеловал холодные бриллианты ее ожерелья. — Начнем, да?
Она зашипела.
— Просто засунь его в меня.
Я захихикал.
— «Просто засунь его в меня»? Это едва ли романтично.
— Нет и никакой романтики. Если бы у нас были свечи и лепестки роз, и играла приглушенная музыка. А у нас только средство подойти к краю.
Я приподнялся на локтях.
— Средство подойти к краю? — мне не должно быть больно, но, черт подери, это так.
Нила приподнялась ко мне.
— Я хочу кончить, ты хочешь кончить. Прекрати продлевать это.
Нила буквально лишилась рассудка, сильнее возбуждая меня этим, и на моем члене выступила капля смазки. Я хотел сдаться, как же я хотел этого, но еще хотел хоть разок выиграть. Она каким-то образом выигрывала наши споры. Из этого я собирался выйти победителем.
Положив руку на грудную клетку, я прижал ее к матрасу и исследовал ее тело. Каждый дюйм, что исследовал, я прикусывал и всасывал: соски, каждое ребро.
— Джетро, — выдохнула она, ее пальцы вновь запутались в моих волосах. Мое сердце проделывало странные вещи, когда она вот так держала меня — ее ногти впились в мою кожу головы, а ее едва сдерживаемая страсть порождала покалывающую боль, которая ощущалась лучше любого удовольствия.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, мисс Уивер. И я дам тебе то, что ты хочешь.
— Я не буду. Не буду молить. Ты сломаешься вперед меня.
Я засмеялся, проводя вокруг ее пупка кончиком языка.
— Ты уверена в этом?
Она права.
Мой член не прекращал пульсировать, а влажность на кончике говорила о том, что мне не удалось усмирить свою нужду.
Она дернула меня за волосы, пытаясь поднять выше. Прикусив ее плоский животик, я поймал ее запястья и прижал их к матрасу.
— Больше никаких прикосновений, мисс Уивер. Помнишь контроль, который я упоминал. Так вот, он нужен мне. — Подув на ее киску, которая была на одном уровне с моим ртом и блестела, я пробормотал: — У тебя самая узенькая, влажная, ненасытная вагина, которую мне приходилось вкушать. И я планирую сделать это вновь. Не торопись и порешай, готова ли ты умолять.
— Ублюдок, — проворчала она, борясь с моей хваткой на ее запястьях.
— Я ублюдок? — я провел языком по ее входу. Она выгнула спину, а ее дыхание дрогнуло. — Я ублюдок, потому что хочу даровать тебе наслаждение вместо боли?
«Притормози».
Я не собирался говорить это. Еще один срыв. Еще раз так чертовски глупо проговорился.
Нила не заметила, когда я вновь провел языком, опускаясь ниже, и быстро и резко вошел в нее.
— Ах!
Сильная дрожь от желания сковала мои мышцы. В ушах ревела кровь от нужды забыть о том, чтобы помучить ее и просто трахнуть грязно и жестко.
— Джетро... пожалуйста...
— Практически умоляешь, мисс Уивер, — не останавливаясь, я прижался ртом к ее киске.
Она попыталась двигаться, но я крепко держал ее запястья, и не дал свободы для движений, пока трахал ее языком.
Я посмотрел вверх, проследив взглядом восхитительный контур ее живота. Она смотрела на меня, в ее глазах пылало черное пламя.
Я улыбнулся, усилив свои ласки.
— Я не сделаю это.
Я не ответил, а всосал ее клитор в рот.
Она дернулась, неудержимо дрожа.
— Все может кончиться одним маленьким словом, мисс Уивер.
— Неа. Только если ты назовешь меня Нила.
Мой язык проник в ее узкую киску, ее мышцы сжались вокруг меня.
— Как насчет пер-перемирия? — ее голос дрогнул, когда ее ноги дернулись, а пальчики ног поджались.
— Перемирия?
— Оба выиграют.
Я выдохнул, осушая ее бедра своим горячим дыханием.
—Ладно.
— Ты первый.
Я засмеялся, чертовски заведенный от желания. Я потерял навыки полноценного разговора.
— Ни за что. Умоляй, — я прижал рот и нос к ней, пока мои легкие не заполнились ее ароматом.
— Джетро!
Мое сердце бешено заколотилось. Каждое слово выходило на выдохе.
— Скажи это... вытащи нас обоих из этого мучения.
Она повернула голову, прижав щеку к матрасу.
— Сделай это и я сделаю всё, что хочешь. Я использую твое имя. Я заберусь на тебя. Разведу твои ножки и войду в тебя так быстро и глубоко, что ты не сможешь ходить неделю.
Мы оба застонали, вообразив эту картинку. Черт, лучше ей начать умолять. Или она вновь выиграет. Я был в двух секундах от того, чтобы взять ее.
Мое впечатляющее самообладание — то самое, что защищало меня всю мою жизнь — испарилось.
Она приподняла бедра, когда я просунул язык в ее пульсирующую киску.
— Моли. Уивер. Умоляй. — Ее бархатистая кожа под моим языком послала все мысли о семье и последствиях куда-то в стратосферу.
Я вновь всосал ее клитор, мои уши ждали, что она сдастся, но она по-прежнему упрямствовала.
Я глубже погрузил язык, подводя ее к оргазму. Ее киска сжалась от моих проникновений.
Я застонал. Пот выступил на висках, а моя спина выгнулась от напряжения. Мои бедра толкались в матрас, вбивая член в поверхность, в поисках облегчения моей боли-удовольствия.
— Умоляй, чтоб тебя! — прошипел я напротив ее клитора. Я больше не мог терпеть.
— Используй мое имя, и я буду умолять.
Черт, так мы ничего не решим. Мы оба слишком сильные. Слишком упрямые.
Тяжело дыша, я посмотрел прямо в ее глаза, которые блестели от опьяняющего желания.
— Вместе, — это был первый раз, когда я согласился на перемирие. Мне не нравилось это, но если это поможет мне очутиться внутри нее, то так тому и быть.