В это время Чарлз тихо соскользнул со стула и направился к двери, но Сэмюел преградил ему дорогу.
– Я должен кое-что сделать, – начал неуверенным голосом Чарлз.
– Я тоже. – Произнеся эти слова, Сэмюел ударил его кулаком в челюсть с такой силой, что раздался треск.
Ошеломленный, Чарлз отпрянул, свалился на стул, а с него – на ковер, при этом голова его не переставала дергаться. Норман с ужасом смотрел на сына, затем повернулся к Майклу, который приближался к нему:
– Остановись, Стокфорд. Ты не посмеешь поднять руку на служителя Господа!
– Прочитай лучше молитву, преподобный отец, – ответил Майкл и с явным удовольствием ударил того по лицу, после чего преподобный Норман, зацепившись за решетку потухшего камина, очутился у ног Уолта.
Уолт, вскочив с кресла, расширенными от ужаса и удивления глазами смотрел на происходящее.
– Черт побери, в чем дело? Это же викарий из церкви Святого Эдмунда!
– И еще человек, который избивает свою жену. Он собственноручно сломал ей руку.
Уолт недоверчиво посмотрел на Майкла:
– Флору? Он избил Флору?
– Это случилось еще в прошлом году, – объяснил Сэмюел, сгибая и разгибая пальцы после удара. – И он согласился на договор о раздельном проживании в обмен на молчание Флоры. Только Кэсси знала об этом.
– И этому трусу никто не отомстил, – добавил Майкл. – Встаньте, преподобный отец, покажите, что вы можете сражаться не только с женщинами.
Пока Норман пытался как-то укрыться, Чарлз сделал осторожный шаг к двери, но Сэмюел схватил его за сюртук и еще раз так ударил по лицу, что затрещали зубы.
Чарлз решил использовать трюк, который, как он полагал, неизвестен джентльменам. Это был способ уличной борьбы, хорошо знакомый Сэмюелу с детства. Чарлз попытался пальцами проткнуть глаза противника, но Сэмюел опередил его, ударив кулаком в живот. Чарлз хотел поразить противника коленом, но, получив удар по носу, пошатнулся и сбил стоявший на подставке горшок с цветком, тот разбился на мелкие осколки, засыпав красивый ковер землей. Упав на черепки от горшка, Чарлз взвыл.
В другом конце комнаты Майкл расправлялся с Норманом.
Услышав женские голоса, Сэмюел повернулся и увидел стоявших в дверях кабинета Кэсси, Флору и Вивьен. Боль, которую он ощутил, увидев Кэсси, была не менее сильной, чем от удара кулаком. Взволнованный и возбужденный дракой, он шагнул к жене.
Однако, вспомнив о договоре, лежавшем у него в кармане, Сэмюел остановился. У него не было права обнять ее. Уже не было.
Вивьен подбежала к мужу.
– Что здесь происходит? – сердито спросила она. – Это же дом, а не боксерский ринг.
Сидевший на полу Норман, из носа которого капала кровь, прижимая к груди руку, пожаловался Вивьен:
– Он хотел убить меня, миледи. Он сломал мне руку. Надо немедленно пригласить врача.
– И это будет мой брат, Джошуа, – сказал Майкл, растирая костяшки пальцев. – К несчастью для вас, он, так же как и я, плохо относится к тем, кто жестоко обращается с женщинами.
Вивьен осмотрела руку Нормана, поворачивая ее в разные стороны. Она не скрывала своего недовольства происходящим.
– Вам следовало выяснять отношения в саду, а не в комнатах. А вас, преподобный отец, я попрошу покинуть мой дом немедленно.
– Подождите, – неожиданно вмешался Уолт. Во время драки он стоял в стороне, наблюдая за происходившим, но теперь подошел к служителю церкви. – Я являюсь попечителем церкви Святого Эдмунда. И требую, чтобы вы собрали свои вещи и покинули эту церковь навсегда. Я позабочусь также о том, чтобы вы больше никогда не смогли занять такой высокий пост.
Норман Вудрафф растерянно озирался по сторонам, хорошо понимая бесполезность спора с разъяренным молодым герцогом.
– Браво, – сказал Майкл, положив руку на плечо Уолта, – я постараюсь помочь вам в этом.
И пока оба Вудраффа поднимались на ноги, Сэмюел сделал инстинктивное движение, намереваясь отгородить Кэсси и Флору от отвратительного зрелища двух поверженных мерзавцев.
Он приблизился к дамам и встретил холодный и непроницаемый взгляд жены, явно свидетельствовавший о том, что она не желала с ним общаться. Затем она повернулась и вместе с Флорой вышла из кабинета.
Когда празднование дня рождения подходило к концу, Кэсси незаметно выскользнула из гостиной и направилась к лестнице. Щеки ее одеревенели от непрерывных усилий сохранять улыбку в течение многих часов. Голова болела от таких же непрерывных стараний выглядеть веселой и жизнерадостной. Теперь она мечтала только о том, чтобы укрыться у себя в спальне.
Несмотря на непрекращающуюся боль в груди, Кэсси не могла не признать, что празднование оказалось прекрасным – с пирогами, подарками. Дети устроили представление, в котором каждый показал свои способности. Четырнадцатилетняя Эми изумительно пела, пятилетняя. Сьюзен доказала, что знает алфавит, восьмилетний Уильям играл на флейте, а в это время из корзины вылезала змея, сделанная из папье-маше. Управляемая девочкой, сидевшей под столом, змея в самый ответственный момент случайно вывалилась из корзины, к всеобщему удовольствию зрителей.
И хотя Кэсси смеялась вместе со всеми, на душе у нее было совсем не радостно. Ощущение счастья, владевшее окружающими, только подчеркивало ее собственное неблагополучие. Она отдавала себе отчет в том, что так любимые ею Кеньоны в полной мере обладают тем, чего у нее не было и, как она теперь поняла, что было ей необходимо для счастья: настоящей семьей.
Неужели совсем недавно она могла думать, что может быть счастлива, живя в одиночестве в коттедже? Без Сэмюела будущее теперь выглядело холодно и серо.
Достигнув площадки лестницы, Кэсси положила руку на живот и сказала себе, что она не права, что будущее ее не так уж и безрадостно. У нее родится сын или дочь, и она будет очень любить этого ребе'нка. Ребенка Сэмюела.
Во время праздника она видела мужа лишь издали, когда он беседовал с братьями и их женами или играл на фортепиано, удивив всех присутствующих своим искусством. Даже на расстоянии она видела содранную в драке кожу на костяшках его пальцев. Как ей хотелось поблагодарить Сэмюела за то, что он защищал Флору, поцеловать его и обработать его рану!
Но Кэсси не могла этого сделать. Как не могла позволить себе надеяться, что Сэмюел избавится от ненависти, которую он лелеял в себе всю жизнь. Он остался здесь только потому, что обещал присутствовать на празднике, а, как порядочный человек, он выполнял данные обещания.
Завтра утром он отправится в Лондон. И наверное, больше никогда сюда не вернется.
Кэсси глубоко вздохнула. С ее стороны это было глупостью, но она надеялась получить от него какой-нибудь маленький подарок, какую-нибудь мелочь, которой она будет дорожить всю жизнь. Однако среди красиво упакованных книжек, шалей, ювелирных изделий она не обнаружила ничего от своего мужа. И это лишний раз свидетельствовало о том, как мало она значила для него.
Вероятно, она всегда была только средством для осуществления его мстительных планов.
Даже вчера, когда она призналась, что любит его, в ответе Сэмюела прозвучало только желание создать свою собственную династию.
«Благодаря твоему происхождению наши дети будут приняты в высших кругах общества. И нам не нужны никакие Кеньоны». Но Кэсси они были нужны. И они были нужны Сэмюелу, хотя честолюбие не позволяло ему признать, как важно иметь любовь и семью.
Лучи вечернего солнца проникали в ее спальню и создавали причудливые узоры на синем с золотом ковре. Голова Кэсси раскалывалась от невеселых мыслей, и она мечтала только о том, чтобы, зарывшись в подушки и закрыв глаза, хоть на время забыть обо всех своих бедах.
Подойдя к кровати, Кэсси заметила пакет, лежавший на подушке. Это был сложенный лист бумаги, перевязанный розовой лентой. Дрожащими руками она взяла его, опасаясь увидеть написанное печатными буквами «Леди Кассандре Грей». Но никакой надписи там не оказалось. Заинтригованная, она развернула бумагу и прочла текст.
Колени у нее подогнулись. Не веря своим глазам, Кэсси опустилась на край кровати. Это было не послание от ее таинственного поклонника. Это был договор о раздельном проживании. И внизу стояла четкая подпись Сэмюела.
Несколько минут спустя Кэсси остановила Уолта в коридоре, по которому тот шел в гостиную, чтобы присоединиться к игравшим в карты мужчинам. Детей к этому времени уже увели в детскую. Пригласив Уолта в маленькую комнату, Кэсси прикрыла дверь и, взволнованно глядя в глаза кузену, показала ему договор.