Вернее, мыслей пока не было – в голове кружился хаос из обрывочных фраз. «Динка влюбилась в приезжего… Динка? А вдруг Вика что-то напутала? Трудно поверить, что Динка влюбилась в кого-то… Кольцо еще. Ну да, я своими глазами видела кольцо сначала на Динке, а потом на Таисии. Динка, по словам Вики, заявила: «Я купила жизнь гонщика!» Купила? Да это прямая обязанность Курбатова – людей спасать! Как будто он сам не хотел гонщику операцию делать, его заставили… Да если бы гонщик умер, позор был бы Курбатову! Ну вот, по второму кругу уже пошла. Ничего не понимаю. Хотя… Один гонщик сразу погиб, второй был жив. Курбатов не верил, что спасти его можно, этого, второго, и отказался от операции. Он именно позора и боялся, он же тщеславный, как Наполеон. А Динка ему пообещала кольцо с рубином, если тот рискнет… Да, похоже на правду! Только вот почему она вцепилась в этого гонщика? Тут две версии. Или влюбилась, или, правда, решила рискнуть, вырваться из Серхета, убежать от мужа – как я Вике и сказала. Но… как можно добровольно убежать от Руслана?.. И, главное, как Фидель наш на все это согласился?»

Лиля представила Курбатова – этого одутловатого, немолодого, с выпученными глазами и мясистыми губищами, бровастого, пузатого человека. Как женщины могли по нему сохнуть? Он же отвратителен, он неинтересен! Да, талант, но, по сути своей, Курбатов – просто животное. Не мужчина – самец!

«Динка была единственной женщиной в больнице, которая не поддалась на чары Курбатова. Она его заставила делать операцию, а он – согласился… Именно Динка и может вертеть Курбатовым, куда до нее дурочке Вике… Это не больница, а сумасшедший дом! Но я все не о том думаю. А о чем надо? Ах, да какая мне от всего этого выгода?»

Лиля прошла в комнату. Аришка спала на ковре, в развале из игрушек. Женщина выключила работающий телевизор и осторожно перенесла дочь в кроватку, стоявшую тут же, возле стены.

Кажется, скрипнула калитка.

Потом хлопнула входная дверь. «Пришел!» – догадалась Лиля, торопливо расправила волосы на плечах, улыбнулась. Она должна улыбаться – всегда. Быть независимой, никогда ничего не просить. Он, ее король, не любит слабых, неуверенных в себе женщин. Нет, не король – Тигр, так она его зовет…

Потому что сам – настоящий мужчина. Красивый, сильный, уверенный в себе. Пустым кокетством его не возьмешь. На него все эти женские штучки не действуют!

– Привет, Лилия! – усмехнувшись, сказал он, стоя на пороге комнаты.

– Привет, Тигр, – отозвалась она. – Давно не заходил…

Девочка в кроватке заерзала от голосов в комнате, приоткрыла глаза, уставилась на гостя. И произнесла отчетливо:

– Папа…

А потом опять зажмурилась сладко, задремала.

Сквозь Лилю словно ток пропустили. В первый раз дочь сказала это слово!

– Дождался наконец. Не прошло и вечности! – сказал он.

Намекает, что девочка заговорила так поздно… ну ничего, он получит достойный ответ!

– Тигр, а тебя ведь никто и никогда еще не называл папой, да? – заметила Лиля – с насмешкой, со свирепой радостью. Она всегда старалась его поддеть, уколоть – потому что ее Тигр любил борьбу, любил противостояние.

– Никогда, – согласился он. А у самого крылья носа дрогнули – вспомнил, конечно, что от другой дочери этих слов вообще не дождался. Та умерла, не дожив и до года.

– Идем, покормлю тебя…

Лиля угощала его бараниной на ребрышках. Приготовила днем, сейчас, конечно, разогревать пришлось… Но все из-за того, что портниха отказалась время перенести.

– Дыню хочешь? На, сам режь… Я тебе сейчас кое-что покажу. – Лиля убежала, переоделась в новое платье, вернулась на кухню, повертелась…

– Красное. Как у моей жены. Ты что, нарочно? – покосился он на Лилю недовольно.

– Ты невнимательный, Руслан! – рассердилась Лиля. – У твоей жены просто красное платье, а у меня черные цветы на красном, и вот кружева тут черные у выреза, и пояс… Хорошо?

– Без платья лучше! – оскалил он зубы.

– Гадкий ты… – она стукнула его кулачком по плечу. – Никогда от тебя комплимента не дождешься!

– Зато я деньги тебе даю. Что лучше?

– И то, и то. Мне все надо. Я жадная.

– Смотри зубы не обломай.

– А они у меня крепкие! – парировала Лиля.

– У жены колечко есть, под красное платье. Хочешь, я у нее возьму?

– Для меня? – У Лили холодок пробежал между лопаток. Надо же, как удачно, разговор сам в нужную сторону поворачивает… Если просто так на Руслана все новости вывалить – некрасиво получится. Будто она, Лиля, специально его на Динку натравливает. А они с самого начала договорились, чтобы без интриг и козней, честно общаться…

– Нет, не отдаст она, конечно. Да и я не возьму. Пошутил я. Лучше тебе новое подарю!

– Ловлю на слове! – Лиля прикоснулась губами к его щеке – твердой, колючей. И одновременно теплой и родной. – Только колечко твоей жены у Таисии теперь.

– В каком смысле? – напрягся Руслан.

– В прямом.

– А зачем Динка Таисии его продала? Или Таисия его уперла? – засмеялся Руслан.

– Таисии колечко подарил Курбатов.

Улыбка моментально исчезла с лица Руслана. Он ненавидел Курбатова. Ревновал к нему жену…

– Лилька, выкладывай, что знаешь.

– Не буду. Могу, но не буду, – хладнокровно произнесла она. – Зачем? Ты подумаешь, что я с женой хочу тебя разлучить, специально на твою Динку наговариваю.

– Она не Динка, а Дина. Динкой собаку кличут.

– Прости, – ослепительно улыбнулась Лиля, хотя в сердце иглой вошла ревность.

– Ты ей завидуешь.

– Я? Твоей жене?

– Да. Ты. Моей жене, – хладнокровно произнес Руслан и откинулся назад, на спинку стула. При этом он смотрел на Лилю оценивающе, с интересом – а как та отреагирует на эти слова?

– С какой стати? – с презрением произнесла Лиля. – Да, она твоя жена. Но меня не волнует штамп в паспорте. Меня не волнует, что ты каждый день возвращаешься к ней, домой. Меня не волнует, чем вы там с ней занимаетесь. Да ради бога! Главное – ты потом приходишь ко мне!

Руслан усмехнулся:

– Я не об этом. Ты завидуешь Дине, потому что она что-то из себя представляет. У нее есть дар, есть талант.

– Какой у нее еще дар? – Лиля мгновенно пришла в бешенство.

– Она великолепно играет на скрипке.

– О-ой! Удивил! На скрипке… В свободное от плиты время… Ванесса Мэй, тоже мне!

– Не ори. Аришку разбудишь.

– Русланчик, милый, я тоже в детстве на фортепьяно играть училась, у меня тоже, выходит, талант!

– Нет, у нее – действительно талант. Если бы она занималась собой, то она была бы звездой. Уметь на скрипочке пиликать и обладать даром – это разные вещи. Да, Динка не стала делать карьеру, но у нее есть дар, – упрямо повторил он. – Да, она его погубила, потому что со мной связалась, но он у нее, по крайней мере, точно был, понимаешь? А у тебя – ничего нет. Ты просто женщина. Ты одна из тысяч и сотен тысяч.

– Я – как все? – От возмущения у Лили даже голос стал прерываться. – Тогда чего ты ко мне ходишь? Зачем? А ну, убирайся отсюда… Убирайся! Вон!!!

– Ты меня выгоняешь?

– Убирайся! – Лилю трясло от ненависти. Она подскочила к Руслану и попыталась его ударить. Но тот перехватил ее руки, потом ловким движением повернул, прижал к себе. Губами нашел ее губы.

Лиля попыталась вырваться, но не тут-то было. Еще мгновение – и ненависть в ней моментально превратилась в безумную любовь, в обожание – даже голова закружилась. И на глазах выступили слезы…

Руслан целовал ее. Потом разжал руки и принялся гладить – так ласково, так нежно, с такой неистовой страстью, что Лиля уже забыла о ссоре.

– Разве так можно? – прошептала она между поцелуями.

– Что?

– Вот так… Когда любишь и ненавидишь одновременно?

– Можно все. Погоди, я дверь на кухню закрою, а то вдруг Аришка…

Он приподнялся, протянул руку, щелкнул замком. Лиля засмеялась, села ему на колени, принялась расстегивать рубашку. Он стянул с нее платье, отбросил в сторону.

Их близость была бурной, стремительной, со сдавленными стонами, с поцелуями до крови и объятиями, после которых у Лили обычно оставались синяки. Все закончилось взаимными содроганиями и рычанием Руслана.

Некоторое время они сидели сцепившись, потом Лиля отлепила щеку от его плеча и произнесла с тоской, тихо:

– Тигр. Значит, ты ее любишь, не меня…

– Я люблю тебя.

– Но ее, ее – ты не любишь?

– Лиля, перестань. Не порть момент.