И оставался Тадж-аль-Мулук в таком состоянии до той поры, пока его отец не вошел к нему и не увидел, что царевич изменился в лице, стал худ телом и глаза его плачут. Тогда царь понял, что его сын огорчен из-за причины серьезной, и сказал: «О дитя мое, расскажи, что с тобою? Что такое случилось, что изменился цвет твоего лица и ты похудел телом?». И царевич рассказал ему обо всем, что случилось и что он услышал из повести Азиза о его испытаниях и о Ситт Дунье, сказав, что полюбил ее понаслышке, не видав ее глазами.
Тогда отец его молвил: «О дитя мое, она дочь царя, и страна его далеко от нас! Брось же это и войди во дворец твоей матери — там пятьсот невольниц, подобных лунам! Какая из них тебе понравится, ту и бери. Или же возьмем и сосватаем за тебя какую-нибудь из царских дочерей, которая будет лучше невольницы».
«О батюшка, — отвечал Тадж-аль-Мулук, — не хочу другую! Совсем не хочу! Эта вышила газель, которую я видел, и мне не обойтись без нее, а иначе пойду блуждать по степям и пустыням и убью себя из-за нее». И ответил отец: «Дай срок, пока я пошлю к ее отцу и посватаю ее у него. Я исполню твое желание, как сделал для себя с твоей матерью. Быть может, Аллах приведет тебя к желаемому! Если же ее отец не согласится, я потрясу его царство войском, конец которого будет у меня, когда начало достигнет его».
Потом царь позвал юношу Азиза и спросил: «О дитя мое, ты знаешь дорогу?». И тот отвечал, что знает, и повелел ему царь: «Хочу, чтобы ты поехал туда с моим визирем». И Азиз молвил: «Слушаю и повинуюсь, о царь времени!».
Царь же призвал своего визиря и приказал: «Придумай план для моего сына, и пусть он будет хорош. Отправляйся на Камфарные острова и сосватай дочь их царя за моего сына». И визирь отвечал: «Слушаю я повинуюсь!».
А Тадж-аль-Мулук вернулся в свое жилище, и страсть его увеличилась еще больше, а состояние ухудшилось оттого, что отсрочка показалась ему долгой. Когда же спустилась ночь, он стал плакать, стонать и жаловаться и произнес:
Ночной уж спустился мрак, и слез велики войска,
И ярок огонь любви, горящий в душе моей.
Коль ночи вы спросите, они вам поведают,
Другим ли я занят был — не грустью тоскливою.
Ночами я звезд стада пасу от любви моей,
А слезы с ланит моих бегут, как градинок ряд.
Один ведь остался я, и нет никого со мной!
Подобен я любящим без близких и родичей.
Окончив свои стихи, он лежал некоторое время без чувств и очнулся только к утру. Тогда пришел слуга его отца и встал у его изголовья, и позвал его к родителю. Тадж-аль-Мулук пошел с ним, и, увидав своего сына, отец юноши нашел, что цвет лица его изменился. Он принялся уговаривать свое чадо быть стойким и обещал свести его с царевной, а потом он снарядил своего визиря в сопровождении Азиза, приготовив подарки для царя Камфарных островов. И они ехали дни и ночи, пока не приблизились к тем землям, а тогда остановились на берегу реки, и визирь послал от себя гонца к царю, чтобы сообщить ему об их прибытии. И гонец отправился, и прошло не более часу, как придворные царя и его эмиры выехали навстречу на расстояние одного фарсаха и, встретив их, ехали впереди их, пока не ввели их к царю.
Прибывшие поднесли властителю подарки и пробыли у него как гости три дня. А когда настал четвертый день, визирь вошел к царю островов и, встав перед ним, рассказал о деле, по которому он прибыл. Царь же задумался, какой же дать ответ, ведь его дочь не любила мужчин и не желала брака. Он посидел некоторое время, опустив голову к земле, а потом поднял свой взор и, призвав одного из евнухов, велел: «Пойди к твоей госпоже Дунье и повтори ей то, что ты слышал, и расскажи, зачем прибыл этот визирь». И евнух поднялся и отправился к своей госпоже, а потом вернулся к царю и сказал: «О царь времени, когда я пришел и рассказал Ситт Дунье, что слышал, она сильно рассердилась и, поднявшись на меня с палкой, хотела разбить мне голову! Я бегом убежал от нее. Она же сказала мне: “Если мой отец заставит меня выйти замуж, я убью того, за кого выйду”».
«Вы все слышали и знаете, — ответил царь визирю, — расскажите же это царю и передайте ему мои благословенные пожелания. Моя дочь не любит мужчин и не желает брака».
И послы уехали назад без всякого проку. И длилось их путешествие, до тех пор пока они не прибыли к своему царю и не рассказали, что случилось.
Тогда он велел военачальникам кликнуть клич войскам о выступлении на бой и на войну, но визирь советовал: «О царь, не делай этого, ведь за царем Камфарных островов нет вины. Когда его дочь узнала о деле, она сказала: “Если мой отец заставит меня выйти замуж, я убью того, за кого выйду”. Отказ исходит только от нее».
И, услышав слова визиря, царь испугался за Тадж-аль-Мулука и сказал: «Если я стану воевать с ее отцом и захвачу царевну, а она убьет моего сына, мне не будет от этого никакой пользы». Когда же Тадж-аль-Мулук узнал о том, что Ситт Дунья отказывается выходить замуж, то сказал своему отцу: «О батюшка, мне нет мочи терпеть без нее! Я пойду к ней и буду стараться сблизиться с ней, даже если это будет стоить мне жизни. И не стану делать ничего другого». А родитель спросил: «Как же ты пойдешь к ней?» — и сын ответил: «Пойду в обличье купца».
Тогда царь молвил: «Если это неизбежно, то возьми с собою визиря и Азиза» — и вынул для сына кое-что из своей казны и приготовил ему товара на сто тысяч динаров. Царевич сговорился с визирем и Азизом, а когда наступила ночь, Тадж-аль-Мулук отправился в дом Азиза и переночевали эту ночь там. Сердце же его было похищено, и не мог он думать ни о пище, ни о сне. Напротив, на него налетели думы, и его потрясло томление по любимой. Тогда он прибег с молитвами к творцу, чтобы тот послал ему встречу с любимой, и стал плакать, стонать и произнес:
Посмотрим, удастся ли сойтись после дали —
На страсть я вам жалуюсь, и вам говорю я:
«Тогда вы мне вспомнились, когда беззаботна ночь,
И отняли сон вы мой, а люди все спали».
А окончив свои стихи, разразился сильным плачем, и Азиз заплакал вместе с ним, вспоминая дочь своего дяди, и плакали они, пока не настало утро. А потом Тадж-аль-Мулук поднялся и пошел к своей матери, одетый в дорожные одежды. Мать спросила сына, в какую страну он собрался, и тот повторил ей весь рассказ. Тогда она дала ему пятьдесят тысяч динаров и простилась с ним, пожелав сыну благополучия и встречи с любимой.
Когда же царь позволил Тадж-аль-Мулуку выезжать, подарив ему еще пятьдесят тысяч динаров, тогда царевич приказал поставить себе шатер за городом, в котором пробыл два дня, а потом уехал.
И Тадж-аль-Мулук подружился с Азизом и говорил ему: «О брат мой, я не могу больше расстаться с тобою». И Азиз отвечал: «И я так же! И я хотел бы умереть у твоих ног, но только, о брат мой, мое сердце занято мыслью о матери». И Тадж-аль-Мулук ответил: «Когда мы достигнем желаемого, будет одно лишь добро». И они поехали, и визирь наставлял царевича быть стойким, а Азиз развлекал его сказками, говорил стихи и рассказывал летописи и истории. И шли они быстрым ходом ночью и днем в течение двух полных месяцев. Путь показался Тадж-аль-Мулуку долгим, и огни любви разгорелись в нем сильнее. Тогда он произнес:
Путь долог, и велики волненья и горести,
И в сердце моем любовь великим огнем горит.
Клянусь, о мечта моя, желаний предел моих,
Клянусь сотворившим нас из крови сгустившейся,
Я бремя любви к тебе несу, о желанная,
И горы высокие снести не могли б его.
О жизни владычица, убила любовь меня,
И мертвым я сделался — дыханья уж нет во мне.
Когда б не влекла меня надежда познать тебя,
Не мог бы спешить теперь в пути я, стремясь к тебе.
Окончив свои стихи, Тадж-аль-Мулук заплакал, и Азиз заплакал вместе с ним, ведь и у него было ранено сердце, а душа визиря размягчилась из-за их плача. «О господин, — сказал он, — успокой свою душу и прохлади глаза, и будет тебе только одно добро». А Тадж-аль-Мулук воскликнул: «О визирь, время пути продлилось! Скажи мне, сколько между нами и городом?». Азиз же ответил: «Осталось лишь немного». И они ехали, пересекая долины и кручи, степи и пустыни.