– Вы говорите про мистера Доббса? Ну, мистер Доббс – это шикарный мужчина. Он всегда говорил что-нибудь смешное и уверял нас, что это сказал какой-то Шейк Пирс.
– Шекспир? – подсказал Бред.
– Да. Я не знаю, кто он, но говорит он здорово. Смешно. Никогда не встречал такого остряка.
– Это потому, что Шекспир давно умер.
– Тогда наш мистер Доббс уж точно не в себе: вспоминать все время, что говорил умерший. Да, потешный человек мистер Доббс.
– Но он тебе все же понравился?
__ В общем, да. Он дал мне книжки и сказал, что нужно больше читать. Бред улыбнулся:
– К его совету стоит прислушаться. Спасибо, Тэд. Ты заработал доллар.
По довольной улыбке парнишки было ясно, что он считает плату справедливой.
Бред устроился под повозкой, завернулся в шерстяное одеяло и, заложив руки за голову, вновь задумался об истории очаровательной Уинтер Степлтон. Юная леди путешествует в столь занятном обществе, к тому же совершенно очевидно, она опасается погони. Все оборачивалось куда сложнее, чем казалось поначалу, но Бред не терял уверенности в себе. Чуть-чуть смекалки, думал он, и Уинтер Степлтон будет в его руках. Неожиданно Бред ощутил неясный укол сомнения. Все же почему она сбежала из дома?
Солнце еще не встало, и лишь появление светлой полоски на горизонте возвещало о приближении нового дня, когда позвякивание упряжи, приглушенные голоса и запах жареного бекона разбудили Бреда. Лагерь уже пришел в движение.
К тому времени, когда Бред завершил свой нехитрый утренний туалет, все собрались к завтраку. У костра бойко хозяйничала невысокая плотная женщина. Ее волосы были аккуратно собраны в пучок, глаза искрились веселыми огоньками. Она встретила Бреда улыбкой.
– Доброе утро. Вы вчера приехали очень поздно и сейчас, должно быть, сильно голодны. Вам причитается хорошая порция. Меня зовут Хэтти.
– Доброе утро, Хэтти, а я Бред Коул, и я в самом деле очень хочу есть. Этот бекон пахнет божественно.
– Сколько для вас жарить яиц? Шесть или семь?
– Достаточно трех, – со смехом ответил Бред, наливая в кружку кофе.
– Так мало? Мой малыш Тэд может съесть больше. Вы малоежка или просто стесняетесь?
– Ни то, ни другое – просто очень спешу. Огастес ваш муж? – спросил Бред, желая сменить тему разговора.
– Да. Муж сказал, вы разыскиваете ту девушку, которая путешествовала с нами, – явно не из простого любопытства спросила женщина. – Силы небесные! Вам что, больше нечем заняться, чем гоняться по всей стране за невинной девушкой, чтобы притащить ее туда, где ей не нравится?
– Родители очень беспокоятся и хотят вернуть ее домой, – невольно пасуя перед напором Хэтти, оправдался Бред.
– Почему же это она сбежала от таких любящих родителей? – все больше распалялась Хэтти.
– Вот я и спрошу ее об этом, когда найду.
– Вы действительно собираетесь сделать это, мистер преследователь?
В вопросе женщины слышался вызов. Неожиданно Бред вспомнил свои ночные сомнения и уже другим тоном повторил:
– Я спрошу у нее.
– А потом?
– А потом отвезу домой.
– Упрямый ты парень, – усмехнулась Хэтти, подавая Бреду тарелку. Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Но, я думаю, ты не такой суровый, каким хочешь казаться, и поступишь так, как должен поступить справедливый человек.
– Как же это?
– Ты ее выслушаешь. – И прежде чем Бред успел ответить, Хэтти отошла.
Окончив завтрак, Бред оседлал лошадь и, пожелав всем удачи, тронулся в путь, провожаемый лукавой и доброй улыбкой Хэтти.
Беннет Бред знал хорошо. Он знал каждую тропинку на этой земле, каждую затерянную в лесах ферму. До городка оставалось больше двух дней пути, и Бред почти не останавливался, загнав вконец и себя, и коня.
Был еще ранний вечер, когда он, голодный и усталый, въехал на окраину города. На улицах было полно народа, из салунов доносилась громкая музыка.
Бред уже было проехал мимо белого здания местного театра, как вдруг на глаза ему попалась красочная афиша, приглашающая посетить ближайшее представление. Повинуясь скорее интуиции, чем логически принятому решению, он завернул за угол здания и очутился во дворе театра. «Товарищество странствующих артистов», прочел он надпись на крытой повозке, стоявшей во дворе.
Бред вернулся к афише перед театром. «Сегодня вечером, в половине девятого, состоится прощальное выступление «Товарищества странствующих артистов», – гласила надпись. Бред ликовал: сумасшедшая гонка закончилась.
Он решил побывать на представлении, прежде чем встретится с Уинтер Степлтон, а до театра немного отдохнуть и привести себя в порядок.
Ровно в четверть девятого Бред был у театра. В ожидании, когда откроют двери, он разглядывал собиравшуюся публику. Судя по разговорам, Уинтер Степлтон оставила неизгладимый след в душах местных театралов, а уж голос, как утверждали ее восторженные почитатели, был просто ангельским.
Двери наконец открылись, и публика устремилась в зал. Бред выбрал место, откуда хорошо была видна сцена и при необходимости хватило бы нескольких шагов, чтобы оказаться рядом с ней.
Тяжелый занавес еще не поднимался, и в свете рампы тени совершали свой причудливый танец на густо-красной, цвета виноградного вина, ткани. Внезапно Бред почувствовал, что ждет предстоящего театрального действа с нетерпением и даже с некоторым волнением.
Но вот, откинув уголок занавеса, на сцене появился высокий худощавый человек.
– Леди и джентльмены! – Его хорошо поставленный голос был слышен во всех уголках театра. – Добро пожаловать на прощальное представление «Товарищества странствующих артистов». Мы были несказанно счастливы радовать вас своим искусством и с грустью расстаемся с вами. Сегодня – наш прощальный вечер, и мы питаем скромную надежду сделать его для вас незабываемым. – Он сделал торжественную паузу. – Мистер Роберт Доббс. Монолог из бессмертной трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Леди и джентльмены, встречаем мистера Роберта Доббса.
Взрыв аплодисментов лучше всех слов сказал о том, что жители Беннета успели полюбить мистера Доббса.
Открывший представление мужчина был худощав, но мистер Доббс его превзошел. Он и в самом деле, казалось, мог упасть от порыва ветра. Однако когда мистер Доббс заговорил, нелепый и смешной человек исчез и вместо него явился маг, красотой и силой своего голоса зачаровывавший публику. Сладкозвучный и страстный поток поэзии Шекспира обрушился на зал, и Бред, захваченный этим волшебным потоком, совершенно забыл, зачем он сюда пришел. Наконец удивительный человек умолк, наступила тишина, взорвавшаяся через минуту аплодисментами.
Вновь появился конферансье.
– А теперь, леди и джентльмены, номер, именно ради которого многие из вас сюда пришли. Наш обожаемый соловей, наша дорогая мисс Шелби Вейл!
Бред не удивился, услышав незнакомое имя: конечно, разумнее скрываться под вымышленным именем. Свет погас, и в наступившей темноте и тишине Бред словно кожей чувствовал взволнованное ожидание зала. Внезапно на сцену упал луч света, и в центре яркого круга появилась певица. По залу прошелестел звук, похожий на общий порывистый вздох. Неожиданно волнующее и щемяще-сладкое чувство охватило Бреда. От волнения у него перехватило дыхание и заколотилось сердце.
Девушка стояла на сцене, будто окруженная золотистым сиянием. Ее волосы, напоминавшие переливающееся под солнцем море пшеницы, свободно струились по плечам. Темно-зеленое платье подчеркивало теплый цвет кожи.
Откуда-то из темноты, как из небытия, мягко зазвучала гитара. Раздался сочный, глубокий голос.
Бред слушал песню так, будто она предназначалась ему одному.
Настоящая любовь доступна только мужественному сердцу, готовому к страданиям.
Ибо настоящая любовь может причинить мучительную боль.
Судьба дарит встречи, объятия, поцелуи, щедро осыпает богатством.
Чтобы потом отнять все, оставив, как пепел после пожара, горечь сомнений.
Но настоящая любовь и пересилить боль поможет, и перенести страдания.
Ибо настоящая любовь закаляет сердце, укрепляя его мужеством, о которое разбиваются невзгоды судьбы.
Последние звуки чарующей песни зал дослушал стоя. Когда проявления восторга немного утихли, на сцену вынесли стул и из темноты певице подали гитару. Девушка села, легко провела рукой по струнам, и Бред вновь забыл обо всем, кроме волшебного голоса поющей женщины. Красота артистки – красота редкая, даже мучительная, и удивительный голос заворожили его.