Первые полчаса, пока ехали по скоростной магистрали, рассматривать было особо нечего, потому Денис и Ева, которые вдвоем сидели на заднем сиденье, невольно разговорились.
— Ты мне так и не сказала, почему Египет? Ведь понятно же что жару не любишь.
— С чего ты взял? — девушке стало интересно, что именно он успел заметить и какие сделал выводы.
— Ты всегда включаешь кондиционер, причем температуру никогда не выставляешь больше 21, отсюда — не любишь, когда слишком тепло. Сразу по возвращению с улицы, бежишь в душ, опять-таки напрашивается тот же вывод. К тому же, на пляж выходишь только после пяти вечера.
Девушке немного насторожилась.
— Откуда ты знаешь, на какую температуру я программирую кондиционер?
— Ты вчера у нас сделала это автоматически, сразу после того, как зашла. И в твоем номере тоже было довольно прохладно. А что?
— Да так, ничего, — Ева мотнула, отгоняя навязчивые мысли и сомнения. — Ты прав, но я её не не люблю, а просто плохо переношу.
— Ты не ответила.
— Да что ты ко мне привязался?! — она попыталась отодвинуться, чтобы посмотреть в лицо Дениса, но он сразу вернул ей на место, снова прижав спиной к своей груди. — Захотелось, и приехала. Я же женщина, то есть, следуя мужскому понимаю вопроса, искать в моих действиях логику вообще бессмысленно.
Романовский беззвучно рассмеялся, прислонившись лицом к её виску. Он ожидал любой вариант ответа, но не такой.
— Хорошо, тогда скажи, где ты обычно отдыхаешь?
— Ну, по-разному. В прошлом году ездила с друзьями в горы Андорры.
— Катаешься на лыжах?
— Как выяснилось, нет, — Ева улыбнулась, вспомнив ужас своего инструктора. Похоже, ни разу за всю его карьеру, бедному тренеру не попадалась настолько безнадежная ученица. У неё ломались лыжи, палки, даже сноуборд треснул, а ни одну даже мало-мальски приличную высоту она так и не покорила. Зато, по возвращению домой, получила роскошную простуду. — Но я люблю снег.
— Тогда почему не осталась в России?
— А где ты у нас в центральной полосе сейчас снег видел? — сидеть привалившись к Денису было так комфортно, что она, сама того не заметив, почти легла ему на колени. — Непролазная грязь, разбитый асфальт и загаженные воронами машины. Романтика!
— Ну, тогда прямая дорога в Скандинавию, — он стащил заколку с её волос и, вдыхая их запах, перебирал гладкие пряди. — Сугробы, заснеженные ели, оленьи упряжки… А давай плюнем на все и съездим куда-нибудь в Швецию?
— Пешком?
— В смысле? — Романовский и сам не понял, зачем это предложил. Но успокоил себя тем, что это все для пользы дела. Не нужно ей сейчас возвращаться в Россию, хотя сама девушка точно считала иначе. И был существенный шанс, что, узнай она его мысли, её фантазия превзошла бы все его ожидания, причем в худшем смысле этих слов.
Ева выпрямилась и внимательно посмотрела ему в глаза. Денис заметил, что, несмотря на кажущуюся серьезность, на дне зрачков затаилась насмешка.
— У нас документов нет, так что все легальные методы выезда из страны недоступны. Это первое. Как оказалось, я патриотка, это второе. Так что спасибо за лестное предложение, но вынуждена отказаться, — она на минуту замолчала, провожая задумчивым взглядом рваные облака которые из-за поднятой пыли казались сероватыми. — Твоя настойчивость заставляет думать, что…
— Что?.. — подсказал Денис, когда Ева оборвала себя на половине фразы. — Договаривай.
— Ничего. Это были мысли вслух, — но все оставшееся время до съезда с трассы она о чем-то размышляла, слегка хмуря брови. И сколько Романовский не пытался её отвлечь или разговорить, она отвечала односложно и на провокации не поддавалась. У Дениса тоже пропало желание ехать куда бы то ни было. Но было уже поздно, джипы тормозили возле какой-то бедуинской избушки. За самим домиком стоял загон, через дыры в котором выглядывали страшненькие морды, шумно втягивающие воздух ноздрями, размером с крышку от банки для засолки огурцов. Грустные глаза с длинными ресницами провожали туристов задумчивыми взглядами. А сами животные периодически разрождались хриплыми криками, в которых была такая мука, словно они страдали от всех известных науке заболеваний сразу.
Ева с Денисом выгрузились вместе со всеми и теперь лениво посматривали по сторонам. Особым разнообразием пейзаж не впечатлял, все тот же песок, чумазая ребятня, несущаяся по своим неведомым делам и стойкий аромат давно не купаной живности.
— Если у лошадей — конюшня, то как назвать этот загон? — вслух задумалась Ева, инстинктивно придвигаясь ближе к мужчине. Не то, чтобы она ему так доверяла, но орущие благим матом корабли пустыни настораживали ещё больше. — Верблюжатник?
— Верблюдник? — включился в угадайку Денис. — Я не лингвист, потому точно не скажу. Хочешь, спросим у кого-нибудь?
— Нет, это так, мысли вслух. Надеюсь, нас не заставят на них садиться?
Судя по тому, что Романовский немного поколебался, прежде чем ответить, вопрос был очень даже актуальным. Ева насторожилась ещё больше.
— Не молчи.
— Ты, когда экскурсии выбирала, о чем думала?
— Честно? О том, с каким наслаждением сожгу тапки, которые ты мне принес.
Вместо того, чтобы обидеться на такое пренебрежение к его подарку, Денис расхохотался.
— Я их сам выкинуть хотел, когда увидел, но босиком по раскаленному тротуару не пойдешь, а нести себя на руках ты бы не разрешила, — немного отсмеявшись, закончил он.
— Почему — не разрешила? Я и сейчас не позволю, — без всякого кокетства хмыкнула Ева. — Я не инвалид, не нужно таких крайних мер. То, что я женщина, не делает меня ущербной личностью.
— Похоже, что я сейчас на больное надавил. Почему ты так реагируешь? Что плохого в том, чтобы мужчина ухаживал за женщиной? — они сами не заметили, что немного повысили голоса, и остальные туристы начинают прислушиваться к их беседе.
— В ухаживании — ничего, а вот в том, чтобы обращаться с нами, как с детьми неразумными — масса недочетов. Забота должна проявляться в поступках, а не постоянных напоминаниях о том, что нужно не забыть шляпку, какую обувь носить и чем вообще по жизни заниматься.
— А что тебе, собственно, не нравится? Это нормально, когда мужчина заботиться о женщине!
— Вот именно, — горячо поддержала его Ева, встав напротив и скопировав его позу: плечи расправлены, руки скрещены на груди, подбородок вздернут. — Но при этом, неплохо было поинтересоваться у женщины — а нужна ли ей эта забота?
— Точно! — неожиданно поддержал её воодушевленный женский голос. Ева и Денис синхронно вздрогнули и оглянулись. Все присутствующие, включая верблюдов, внимательно слушали их перепалку. Неизвестно, получили ли распространение идеи феминизма среди двугорбого племени, но все прямоходящие заинтересованно прислушивались к вербальной битве полов. Та самая крупная тетенька в джинсовых шортах и необъятной хламиде непонятного цвета кивала, умиленно глядя на Еву. Девушка, уловив горячее одобрение в её взоре и затравленность на лице стоящего рядом худощавого мужчины, вздрогнула, представив, что со временем может стать примерно такой же и поклялась себе по возвращению хоть одним глазком просмотреть «Домострой», может, там все не так печально, как ей всегда казалось?
Группка туристов забурлила, как суп, оставленный нерадивой хозяйкой на слишком сильном огне, и принялась спорить о предназначении и роли женщины в современном обществе. Только старая бедуинка, меланхолично перебирающая какое-то просо в мисочке, не обращала внимания на оживление и гипнотизировала взглядом пару, с которой и начался импровизированный митинг. Дождавшись, когда Ева посмотрит на неё, она сделала приглашающий жест, чтобы девушка подошла поближе. Не то, чтобы та горела желанием знакомиться с местным населением поближе, но вбитая с детства аксиома об уважении старших не дала ей выбора, потому Агеева послушно переступила через кучку фантиков, пару пластиковых бутылок из-под воды и следы жизнедеятельности какой-то некультурной козы, и встала напротив старушки.
Бабуся, внимательно посмотрела на «внученьку», поцокала языком и сделал жест, что та может идти обратно.
«И что это была за хрень?» — мысленно вопросила Ева, но, естественно, осталась без ответа.
— Что она хотела? — Денис тоже отошел подальше от просвещенных граждан, которые в ожидании подачи транспорта (сам транспорт в это время медленно, но целеустремленно фланировал по загону, не давая себя поймать) развлекались спорами.