Алекс и Ангелина Змаевы - Песок под солнцем

— Прижми меня к себе, легче станет, — и сама подворачивается, чтоб удобнее было ее обнять.

— ?! Что вообще происходит? — я "на автомате" делаю, что говорят, а она поднимает лицо к моему и мы встречаемся глазами.

— Ты не понял, — соображает она и поясняет: — Я чую, от тебя пахнет. "Огоньком".

До меня медленно-медленно доходит:

— "Огонек"?

— Ш-ш-ш… не так громко.

— Но кто? — отвечаю уже шепотом.

— Подумай.

Оглядываю зал и встречаюсь взглядом с Виолой. Она оказывается неподалеку, неотрывно смотрит на нас, кусает губы. Взгляд перспективный: злоба и обещание поквитаться. Ежусь от пробежавшего по спине холодка. Рафа сильнее сжимает мою руку, и совершенно открыто обнимает меня сама. Виола бледнеет и бегом выскакивает из зала. Вот же змея.

Мысли мечутся: что делать? Конечно, если рядом находится естественный объект влечения, мужчина возбужден и вырабатываются соответствующие гормоны, они временно подавляют действие "огонька", работая как противоядие. Поэтому, пока моя рука гладит Рафу по спинке, я могу более-менее связно думать. Хм, "естественный объект"? Но стоит мне остаться одному и "огонек" может полностью подчинить волю, погнав на поиски ближайшей женщины.

Пока я размышлял над тем, какой у меня выбор, первый шаг коша сделала за меня. Мы были уже не в зале, а оказались в темном закутке университетского коридора. Да, на улице поздний вечер и здесь я могу спокойно обниматься с ней, пока не пройдет первая волна. Рафа решила спасти меня от приготовленной участи жертвенного барашка или, точнее, дойной коровки. Спасибо ей. Но что дальше?

Можно, конечно, было бы обратиться в полицию. Нет, не вариант. Может, домой? Мама бы меня заперла в комнате или связала. Но как назло, она сегодня в командировке. А один я уже через час сам побегу на улицу в поисках кого попало. Подлый "огонек" действует волнами. Семь-девять волн с перерывом примерно в час между ними. И первая — далеко не самая сильная. Что же остается?

— Думаешь, где укрыться? — Кошин голос привел меня в разум на какое-то время. Оказывается, я уже почти залез рукой ей под юбку. Но стоит, терпит. По плечу меня гладит. Как же хорошо, что она есть, коша Рафа. Единственная здесь, кто может блокировать действие "огонька" и с которой неопасно. Коши не ловят человеков, да и детей между нашими расами быть не может. Зато она помогает мне справиться с первой волной действия препарата. А дальше нужно какое-то решение.

Мотаю головой:

— Нет, ничего. Разве какую-нибудь глухую кладовку найти и там ты меня свяжешь, рот заткнешь и оставишь?

Она вздыхает и наклоняет голову:

— Плохая мысль. Твоя девушка действовала не одна, и напоили не только тебя. Я думаю, они потом обыщут все углы, это очевидно. Да и домой могут "в гости зайти". Знаешь какое-нибудь место подальше от города, и как быстро туда добраться? — и щекочет кончиком уха шею, помогая думать.

— Знаю! У нас с мамой садовый участок за городом и там домик. А внизу на стоянке мой мотоцикл. За час успею доехать. Вот отпустит… Ты только не уходи пока, пожалуйста.

— Мы не будем ждать, пока тебя "отпустит", и терять время. Тут в пустой аудитории я оставила свой теплый плед и пояс. Оденусь — смогу проводить тебя к мотоциклу. Идем, — и, уже направляясь в сторону и проводя мне по коленям хвостом: — Руки можешь не отнимать.

До аудитории доползли парочкой, и тут я понимаю, что не могу ее отпустить. И она тоже понимает, ай да коша:

— Мих, из юбки руки убери, но пока я одеваюсь, лицо в твоем распоряжении! — и складывает губы трубочкой. Ну я взял и поцеловал. Первый раз в жизни вообще-то. И не человека. Рафа на поцелуй не ответила, была занята наматыванием пояса из длинной змеиной шкуры. Но мне и того хватило: губы мягкие и горячие. Голова прояснилась, зато в штанах стало тесно. Что тут же было замечено. Рафа, потрогав бугор на штанах, кивнула мне:

— Смотри-ка, как хорошо! Теперь мы можем на минутку-другую отлипнуть друг от друга и добежать к мотоциклу. Если не успеем, еще раз поцелуешь.

Еще раз не пришлось. То ли время "первой волны" закончилось, то ли мое возбуждение застопорило ее раньше, но мы спокойно добрались на стоянку.

— Спасибо, Рафа. Можно сказать, спасла, — я мнусь, не зная, что сказать, и понимаю, что время уходит, уходит…

— Еще нет, — дернула ухом. — Ты уверен, что успеешь добраться и не поедешь потом обратно, когда снова прижмет?

— Обратно не поеду. Я сразу, как доберусь, бензин вылью, не на чем ехать будет.

— А пешком?

— Оттуда сорок километров до города по плохой дороге. Пока дойдешь, весь "огонек" выветрится.

— Погоди! "Сорок километров по плохой дороге?" Я не уверена, что ты успеешь добраться за час туда.

— Значит, в лесу посижу. Ночь теплая.

— Ночь теплая… для зимы. Но мне это не нравится. Раз уж ввязалась в это дело, то отвечаю за тебя. А ну-ка, покажи куртку.

Расстегиваю кожанку, показываю подкладку. Не понял, что она хочет увидеть.

— Нож есть?

— Есть, в инструментах. А зачем?

— Распори карманы и подкладку напротив них, чтобы я могла руки тебе на живот просунуть.

— Ты что? Собралась со мной ехать?

— Уже еду, — и проводит пальчиком вдоль кармана куртки. — Если не успеем за час, будет тебе кого целовать.

— Но как же твои? Посол, отец?

— Это мое дело. Не теряй времени — режь карманы и поехали.

И мы поехали. Треск старенького мотора "ИЖ"а понесся над ночным городом.

— Мы рады приглашению на ваш праздник и поздравляем всех студентов университета…

Посол будет говорить еще долго. А потом выспрашивать организаторов подробности и смысл фольклорных танцев. Эти подробности Теодран знал получше самих людей. Именно он учил нас с Багиром танцевать. И сейчас интересуется, видят ли студенты с кафедры "по изучению нас" хоть что-то за пределами избранной специальности.

От монотонных голосов и неподвижности принимаюсь копаться в воспоминаниях позавчерашнего вечера. Таким встрепанным, как тогда, я папу давно не видела. Он был даже не рассержен, а, как говорят люди, "стукнут пыльным мешком из-за угла".

— Рафа, что ты творишь?

— А в чем дело, па?

— На кой хвост ты явилась к Теодрану с просьбой взять тебя на бал? Ты знаешь, это против правил.

— Так ведь правила он сам вместе с советом клана и устанавливает. По-моему, логично, разве нет?

— Но есть же рамки…

— И эти рамки мне поставили еще до рождения. Я не хочу всю жизнь быть запертой на этом острове и за забором посольской территории.

— Нечестный прием, Рафа. Мы точно в таком же положении, как и ты. Надежды на развитие отношений все меньше, но когда ты родилась, эта надежда у меня еще была и я тебе такой судьбы не планировал.

— Знаю. Как знаю и то, что все ваши действия за полтора десятка лет ни к чему не привели. Я хочу попробовать нечто иное. Об этом и сказала Теодрану.

— "Нечто иное" — эвфемизм такой. Ты хочешь познакомиться с человеческими мальчиками.

— Да! И хочу знакомиться с ними именно сейчас, пока все мои ошибки вы можете списать на молодость и глупость. Что бы я ни делала, в отличие от тебя или Теодрана, люди посмотрят на это сквозь пальцы. Студенческий бал — отличный вариант, и ты, если подумаешь, со мной согласишься.

Отец молчал, тяжело глядя на меня. Я продолжала:

— После официальной части будут танцы, те самые "человеческие танцы", которым меня столько времени учили. Ну и потом… может появиться возможность посмотреть, как на нас реагирует человеческая молодежь в неформальной обстановке.

— Да понял я, понял… Это все Теодран мне уже сказал. Вот научил убеждать, на свою голову…

От воспоминаний меня отвлек запах, резкий и совершенно неуместный в танцевальной зале. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он мне напоминает: "огонек", один из запрещенных человеческих наркотиков. Похоже, кто-то собрался на балу решать личные проблемы. Ну-ка? Старательно принюхиваюсь. Струйка запаха ползет из-за неплотно прикрытой двери в коридор, за которой девушки звенят стаканами и бутылками с напитками. Отхожу на пару шагов, со слухом у меня тоже все в порядке, как и с любопытством. Впрочем, нет — любопытство, по мнению родителей, не в меру огромное. Ну и пусть.

— Куда ты пузырек на две бутылки разливаешь? — доносится придушенно из-за портьеры. — Дозы не получится…