Нэнси Блок - Пират

Но отнюдь не Джоном.

Уинн стянул с себя плащ и повесил его на крюк рядом со шляпой. Грейвс высушит его, как только позволит погода. Он отпер дверь и вошел в каюту. Несмотря на все его старания ступать как можно тише, сапоги при каждом шаге издавали хлюпающий звук.

В каюте было темно, поэтому Уинн ничего не мог разглядеть. Он дважды на что-то наткнулся, прежде чем нашел свое кресло. Стащив сапоги и раздевшись, он аккуратно сложил одежду и положил ее на крышку сундука.

Как он устал! Каждая косточка ноет от страшной усталости.

Он забрался под одеяло и ощутил соблазнительный запах женщины прежде, чем кожей почувствовал ее кожу, бархатистую, ароматную, теплую, обнаженную.

На женщине не было одежды.

И сначала это отметила его напрягшаяся плоть, а только потом мозг.

В мгновение ока в нем вспыхнуло желание, тело словно обдало жаром. Давно он не испытывал подобного. Он нежно обнял незнакомку и притянул ее к себе.

Как приятно! Как приятно чувствовать ее рядом!

Его ладони нашли ее груди. Он услышал, как изменилось ее дыхание, когда он начал ласкать соски. Ночную тишину нарушил тихий стон незнакомки. Она устроилась поуютнее, прижавшись ягодицами к его члену. Уинн стал смелее в своих ласках, его рука оставила ее грудь и скользнула ниже.

С каждым прикосновением к ее нежной коже его возбуждение росло.

Он ни за что бы не поверил, что такое возможно. И дело было вовсе не в его мужских способностях. Проблема заключалась в бесплодии, а не в импотенции — просто за девять лет, миновавших с того страшного дня, им ни разу не владело столь сильное желание.

Он уже успел забыть, как приятно ощущать в своем теле этот жар. И действительность оказалась гораздо приятнее, чем всколыхнувшиеся в сознании воспоминания.

Теснее прижавшись к незнакомке, Уинн вдыхал ее дурманящий аромат и впитывал тепло ее тела. Он полностью отдался во власть захвативших его эмоций, которые вызывала в нем эта женщина — сладко-пряная, упругая и одновременно мягкая, охваченная неистовым пламенем.

Да, она была именно такой, более того, она была соблазнительной, податливой, чувственной и сильной. Он с самого начала понял это. И в ней было нечто дразнящее, нечто необычное, что против воли притягивало его.

Повернувшись во сне, женщина обвила его рукой. Ни одна шлюха не смогла бы сделать это с такой непосредственностью и безыскусной грацией! Ее объятие было преисполнено любви.

Слишком рано, нет, в самом деле слишком рано думать о подобных вещах. Однако у него на мгновение возникло совершенно четкое ощущение, что она принадлежит ему. Уинну хотелось обладать ею полностью, каждой клеточкой ее тела. Ему хотелось всем возвестить о том, что она является его собственностью.

Но он ничего не понимал в том, что творится с ним: ни как у него родилось такое чувство, ни почему. И странно он отреагировал на нее — чересчур поспешно. Абсурд какой-то.

Проклятье! Сердце подсказывало, что он не ошибался в своих ощущениях. Уинна наполняло чувство довольства и счастья, оно убаюкивало его так же, как мерное покачивание судна, и расслабляло натруженное тело. Его пальцы неторопливо поглаживали тело женщины, навстречу которой была открыта его душа.

— Убери от меня свои грязные лапы, ты, проклятый извращенец! Иначе я возьму нож и сделаю тебе операцию по изменению пола.

Этот гневный голос заставил Уинна вскочить и броситься к двери. Однако на бегу он успел подумать: «Слава Богу, она имеет в виду не меня». Распахнув дверь с такой силой, что едва не сорвал ее с петель, он с абордажной саблей наперевес понесся по коридору спасать свою даму.

Однако ему пришлось спасать своего канонира.

Женщина сидела верхом на Гриззарде, самом опасном и порочном из всех его людей, пирате в истинном значении этого слова. Уинн когда-то спас его от жестокого капитана, чем заслужил поразительную вечную преданность. В прозвище этого человека объединились два слова — «гризли» и «горло»[3] — в связи с тем, что из любой схватки он выходил победителем, а его противник оставался с перерезанным горлом.

Уинн похолодел, когда заметил, что в руке Гриззарда блеснуло лезвие. И тут же замер, когда до него дошел жуткий смысл происходящего.

Бедняга крепко держал свой нож, но его руки были опущены, и он с ужасом смотрел на незнакомку. Одним коленом она упиралась ему в живот, а другим в пах. Туда же, в пах, был направлен маленький ножичек.

Потрясенный увиденным, Уинн ждал ее дальнейших действий. Но Гриззард уже успел прийти в себя и заорал:

— Ах ты, мерзкая шлюха! Мне нет до тебя дела, сука!

— Ты называешь меня шлюхой? — осведомилась она. Ее зеленые глаза зловеще блеснули. — Попробуй повторить — и запоешь у меня фальцетом.

Гриззард побледнел и, приняв сидячее положение, отполз к стене, при этом женщина оказалась у него на коленях. Окончательно овладев собой и собрав всю свою силу, он резким движением сбросил ее на пол и принялся поправлять штаны. С отвращением на лице он следил за тем, как она поднимается на ноги, продолжая сжимать рукой ножичек.

— Шлюха… баба… какая разница. Тебе далеко до благородной дамы. Да такую, как ты, даже старуха с косой за фартинг не возьмет. — Он в сердцах сплюнул. — Думал, ты новенький и ищешь себе приятеля. Нужны мне больно эти бабы! От них только неприятности и прочая чепуха. — Бросив на женщину угрожающий взгляд, он пошел прочь. — Одни неприятности.

У Зои едва глаза не вылезли из орбит, когда Гриззард заявил о своих любовных пристрастиях. «Лишь бы не засмеяться», — подумал Уинн, с трудом сдерживаясь, и окликнул Гриззарда.

— Мистер Гриззард, вы немедленно уберете здесь. — Его голос звучал жестко.

Гриззард остановился и резко обернулся. Оказавшись лицом к лицу с капитаном, он смутился.

— Есть, капитан! — отдал он честь.

— А еще вы извинитесь перед моей дамой. — Тон Уинна свидетельствовал о том, что он не потерпит неповиновения.

— Вашей дамой? — ошарашенно повторил Гриззард.

Уинн кивнул и перевел взгляд на возмущенное лицо незнакомки. «Значит, она не желает иметь хозяина», — заключил он. А может, она выглядит как рыба, вытащенная из воды, потому что Гриззард стоит прислонившись к стене с абордажной саблей в руке и абсолютно голый?

Лучший канонир Уинна вежливо и даже не без изящества поклонился ей.

— Прошу прощения, мэм.

Он исчез из их поля зрения быстрее, чем крыса из трюма.

Взгляд Уинна вновь обратился на женщину. Она высунула язык, чтобы облизать пересохшие губы, и его член рванулся вверх с той же скоростью, что и рука Гриззарда, когда тот отдавал честь. Это не ускользнуло от ее внимания, и она с таким благоговейным ужасом воззрилась на его плоть — его гордость, — что он покраснел.

Ее дыхание участилось, изумрудные глаза подернулись дымкой. Создалось впечатление, что она смущена не меньше, чем он.

Сжалившись над ней, Уинн оттолкнулся от стены и направился к ней. Он протянул ей руку, и она ухватилась за нее так, будто это был спасательный круг. Однако он не уловил никакого смысла в словах, которые она произнесла в следующую секунду:

— И Красная Шапочка сказала Волку: «Бабушка, а почему у тебя… э-э…»

«Неужели его член был всегда таким огромным?»

О Господи, Зоя не могла думать ни о чем другом, наблюдая за тем, как Джон, накинув рубашку, пытается застегнуть узкие бриджи. К его несчастью, они не сходились. На этой штуке.

Он оставил все попытки и прикрыл предмет ее изумления полами рубашки. Неужели она была слепа все эти годы? Да, можно накачать мышцы, но…

Не мог же он накачать такую огромную штуку?

Озадаченная тем, что ее мысли приняли столь странное направление, а тело отреагировало на мысли неодолимым трепетом, Зоя подняла глаза на Джона. На его лице сменилась целая гамма чувств — от желания до досады, — но среди них главенствовала истинно мужская гордость. И все они сопровождались задорным блеском глаза.

Такого Джона она не знала.

Джон умел управлять своими желаниями и своим членом с такой же легкостью, как управлял своим темпераментом, постоянно держа под контролем эмоции. Если у него вообще они были. Она часто задавалась этим вопросом.

И вот перед ней мужчина, в котором чувства бурлят, как вода в кастрюле. Естественно. Свободно. Это нечто новое в его характере. И именно этого она пыталась добиться от него в течение многих лет.