Зоя пришла к выводу, что шизофрению недооценивают.
Сообразив, что продолжает смотреть на него и что он с интересом наблюдает за ней, она опустила глаза и увидела, что рука все еще сжимает швейцарский армейский складной ножик. То, чем она собралась защищать себя, оказалось пилочкой для ногтей.
Зоя услышала смех Джона, но не подняла глаз. Пусть себе смеется, если ему так хочется, ведь ножик сыграл свою роль. Теперь ей нужно всего лишь сложить его.
С трудом преодолев сопротивление пружины, Зоя в конце концов спрятала пилочку, хотя и без чьей-либо помощи, однако не без увечья: острым концом она ткнула в палец. Из ранки показалась капелька крови.
— Упрямая женщина. Ты покалечила себя.
Черный Джек-младший сел рядом с ней на койку и осторожно взял ее руку в свою. Она улыбнулась, когда он принялся исследовать ранку.
— А я-то думала, что ты гроза морей и океанов. Настоящие пираты не изображают из себя нянек.
— Разве?
Пристально глядя ей в глаза, он медленно поднял ее руку и взял палец в рот. Его чувственные губы сомкнулись на нем, при этом один уголок рта приподнялся в усмешке.
Зое показалось, что их тела связала невидимая нить. Кровь словно превратилась в расплавленный свинец. Не отрывая от нее взгляда, будто намереваясь загипнотизировать ее, он продолжал водить языком по пальцу.
Его лицо отражало такое наслаждение, что Зоя застонала. Собственный стон проник сквозь туман, застлавший ее сознание, и она вырвала руку.
— Хватит изображать из себя своего ненасытного и алчного предка.
— Алчного? — Его бровь изогнулась дугой.
Зоя обратила внимание, что слово «ненасытный» не вызвало у него вопроса.
— Да, алчного. А кем же еще был Черный Джек, кроме как пиратом…
— Капером.
— Ладно, капером. Просто другое название для прославленного вора.
Через какую-то долю секунды ее плечи хрустнули под хваткой его рук. Тот, кто сжимал ее сильными руками, кто разжигал в ней желание, кто распалял ее собственным жаром, кто пробуждал в ней восхитительные ощущения, не был Джонатаном.
Нет. Этот человек был настоящим пиратом.
Прямым наследником Черного Джека Александера.
— Кажется, Гриззард не ошибся. — Он навис над ней, голос зазвучал глуше. Его руки заскользили по ее груди, и у нее тут же набухли соски. — От тебя действительно одни неприятности, женщина.
Он сжал ее грудь, и Зоя ударила его по руке, с трудом сдержав стон.
— Прекрати называть меня «женщина», — огрызнулась она.
У нее запульсировала ранка, она сунула палец в рот и тут же ощутила привкус его губ — привкус корицы. На нее словно накатила волна, а сердце принялось выделывать что-то невообразимое в груди.
— А как еще мне тебя называть? — Он вплотную приблизился к ней.
— Зоя, — выдохнула она.
Едва дотрагиваясь, он прикоснулся к ее шее губами. Его теплое дыхание приятно щекотало кожу.
— А ты можешь называть меня Уинн, — прошептал он и провел языком по ее губам.
Зоя сглотнула. Ей казалось, что у нее из легких полностью выкачали воздух.
— Уинн, — пробормотала она, словно околдованная, и подумала: «Больше похоже на Эррола Флинна».
То, что он обращался с ней как с редкой драгоценностью, свидетельствовало о том, что он являлся джентльменом в не меньшей степени, чем пиратом.
— А полное мое имя — Джонатан Уиннтроп Александер Дунхэм, девятый граф Рейвенскорт. Иначе — Черный Джек Александер.
Его заявление развеяло чары подобно ключу, отомкнувшему замок. Наконец-то она освободилась от Джонатана. Она не позволит кому бы то ни было — будь то второе «я» ее муженька или его двойник — дурачить себя.
Толкнув его, Зоя проскользнула у него под рукой и забралась на кровать. Джон остался стоять на месте. Он с озадаченным видом наблюдал за тем, как она пытается восстановить дыхание.
Зоя не спускала с него глаз. Ее охватывала тревога, потому что она знала: его притягательность смертельна, она опаснее самого острого на свете ножа и ей под силу вырвать у нее душу.
— Ладно. — Зоя подняла обе руки, показывая, что принимает свое поражение. — Сдаюсь. Пока мы путешествуем, ты можешь оставаться Уинном, Флинном или кем тебе угодно. — Она бросила на него испытующий взгляд. — Но я буду Принцессой Ди.
— Принцессой Ди?
— Ты можешь называть меня Принцессой.
Он нагло ухмыльнулся — ну прямо-таки настоящий пират!
— Мне больше нравится Зоя, — объявил он.
Потрясенная тем, как ее имя звучит в его устах, Зоя замотала головой. Ее губы пересохли, она не могла вымолвить ни слова. Выражение его дьявольски прекрасного лица изменилось. Кажется, Джон принял какое-то решение. Он выпрямился во весь свой огромный рост и низко ей поклонился.
— Любое ваше желание — приказ для меня… Принцесса. — Он подошел к двери и обернулся к Зое, прежде чем взяться за ручку. — А мое желание в настоящий момент заключается в следующем: вы должны сидеть в каюте и не нарываться на неприятности. Шторм усилился, Я не хочу тревожиться за вас, пока нахожусь на палубе.
Зоя кивнула. Он застегнул штаны и, выйдя в коридор, запер дверь.
У Зои в голове гудело так же громко, как за стенами каюты, а Джон врывался в ее душу так же стремительно, как корабль летел с гребня волны.
Забавно: она совсем забыла о шторме.
— Ладно, Адам, с меня достаточно.
Зоя подняла на мальчика удрученный взгляд. Вид у нее был несчастный, но, проклятье, в этом нет ничего удивительного: она проиграла десять партий в «акулину» и одиннадцать в «дурака». Особенно если учесть, что именно она научила его играть.
— Вы уверены, что не хотите сыграть еще одну партию? — поинтересовался он с нетерпением азартного игрока: Зоя уже отдала этому чудовищу, созданному собственными же руками, двадцать пластинок жвачки и отстатки шоколадного батончика.
— Уж лучше соглашусь на то, чтобы мне выдернули по очереди все зубы.
Мальчик отложил колоду.
— Мы могли бы еще раз сыграть в шарады…
— Никогда, пока ты жив. Мне пора уносить ноги из этого притона, а то у меня поедет крыша, как у вашего капитана.
— Не советовал бы сердить капитана, мэм. В гневе он бывает страшен. Не забывайте, он приказал нам сидеть здесь…
— Я не выполняю приказы Черного Джека-младшего. Кроме того, мы проторчали и каюте целый день. Мне нужно подышать свежим воздухом, пока мои легкие не ссохлись и не отвалились, не говоря уже о носе. Здесь жуткая вонь. Почему кому-то нравится плавать на лодках…
— Кораблях, — уже не в первый раз поправил ее мальчик.
— Да какая разница! Мне нужен воздух, Адам, и именно сейчас, пока солнце не скрылось за горизонтом и меня не заперли на ночь в каюте. Кажется, шторм утих, не так ли? — То, что Зоя одарила юнгу своей самой обворожительной улыбкой, говорило о том, что она на грани срыва.
— Ну…
— Прекрасно! Значит, все проблемы отпали.
Она оказалась за дверью, прежде чем мальчик смог остановить ее. Он, как щенок за хозяйкой, последовал за ней на палубу, намереваясь оградить ее от ошеломленных и подозрительных взглядов команды. Она взъерошила шелковистые волосы мальчика, подумав при этом, что своей преданностью тот заслужил большего. Наверное, он одинок. Возможно, он нуждается в заботе и материнской ласке. Она решила со временем заняться его воспитанием, благо, с Алексой и Алексом она приобрела богатый опыт.
«Как жаль, что их здесь нет, — подумала Зоя. — Может, не надо было оставлять их в школе до моего возвращения в Штаты?» Но она тут же одернула себя. Какие могут быть каникулы, когда семестр заканчивается меньше чем через месяц! И все же жаль. Им бы так понравилась новая индивидуальность отца, даже несмотря на то, что его сознание помрачилось. Джон был всегда слишком жестким, слишком степенным, чтобы опускаться до игры с детьми.
А сейчас перед ней был Джон, которого они обязательно полюбили бы, — если бы он остался таковым. Он бы не отпугивал их своим высокомерием.
Зоя увидела предмет своих размышлений. Она заметила Джона благодаря его серебристой гриве, мелькнувшей возле верхней реи. От ужаса у нее сердце ушло в пятки, однако она не окликнула его из страха, что он выпустит из рук веревку и рухнет на палубу. Уж лучше сумасшедший дом, чем смерть, которую она вряд ли сможет объяснить детям.
Зоя наблюдала, как Джон ловко спускается по веревкам. За ним следовал молодой человек, и Джон что-то ему объяснял. Наконец он удовлетворенно хлопнул юношу по спине и спрыгнул на палубу.