Аннелиза не пришла и на следующий день.
На четвертый день он понял, что она не придет никогда.
«Аннелиза. Аннелиза. Приди ко мне, Аннелиза».
Аннелиза в полусне беспокойно ворочалась в постели.
«Аннелиза. Приди ко мне». Зов был настолько слаб, что она с трудом разобрала свое имя. Хотя голос доносился издалека, она различила в нем мощный рокот. Потом последовал стук – просящий, зовущий, настаивающий…
Аннелиза вздрогнула и рывком поднялась с постели. Возможно, ее испугало биение собственного сердца? Но нет, кто-то в самом деле стучался к ней в каюту. Она обернулась простыней и приоткрыла скрипучую дверь.
В коридоре стоял Клопсток.
– Капитан просил предупредить, что сегодня нам придется позавтракать раньше. Надвигается шторм.
Упоминание о пище оставило ее равнодушной. Она превратилась в сплошной комок нервов, гудящих созвучно ее тревожным мыслям.
– Спасибо, Ян. Передайте, пожалуйста, капитану мои извинения. Есть мне что-то не хочется, а если в ближайшее время начнется сильная качка, то лучше этого вообще не делать.
– Как скажете. – Клопсток внимательно посмотрел на нее и удалился.
Аннелиза приложила руку к голове, не замечая, что простыня сползла на пол. Сославшись на отсутствие аппетита, она солгала. Виной всему было разгоравшееся в ней все сильнее безымянное чувство. Оно подтачивало ее и требовало удовлетворения.
У нее не оставалось сомнений в том, кто являлся виновником ее страданий. Конечно, это был Майкл Роуленд.
Он вел себя совершенно нетерпимо. Самонадеянный невоспитанный босяк. Нужно раз и навсегда выбросить из головы этого презренного бродягу. Но, похоже, она не могла не думать о нем. Майкл был порождением дьявола. Прямо на глазах у капитана Голландской Ост-Индской компании оскорбляя ее и выведывая самые сокровенные ее тайны, он оставался при этом таким обаятельным! Какое счастье, что Фербек больше не пытается выбить из него признание. «Да, я рада, рада… – внушала она себе. – Хватит с ним канителиться!»
Сейчас ей нужно было найти время для собственных дел: она должна была готовиться к встрече с мужем. Дерзкие вопросы Майкла усилили в ней неуверенность и породили сомнения. Аннелиза вспомнила, как пленник сказал, что Питер может отвергнуть ее, и от возникших опасений неприятно засосало под ложечкой. Все эти месяцы она пыталась представить себя госпожой Хотендорф, вжиться в новую роль, но безуспешно. Может быть, ей мешало предубеждение? Из-за того, что отсутствовали обмен контрактами и торжественная церемония с обетом, она до сих пор не воспринимала свое замужество как свершившееся событие. Если бы вместе с ней ехала еще одна новобрачная или горничная, ей было бы проще. Но рядом не было никого, кому она могла откровенно признаться, что носит в сердце тревожное чувство.
Питер Хотендорф не пожелал дождаться оформления документов, не дал своей молодой жене времени обзавестись подругой. Компания, со своей стороны, не удосужилась нанять ей горничную. Однако все это не меняло дела. Брачный контракт оставался в силе и расторжению не подлежал.
Будь он неладен, этот Майкл Роуленд! Зачем он пробудил в ее голове эти мысли?
Как странно – он сожалел о каких-то добрых поступках в прошлом, но при этом отказывался выдавать своих сообщников, брал всю вину на себя и упорно держал язык за зубами. Почему? Этого Аннелиза не знала. Зато она могла твердо сказать себе, почему добивалась от него правды. Она блюла законные интересы тех, кто взял на себя заботу о ней, – директоров компании, ее мужа и матери. Наверное, кого-то точно так же оберегал Майкл Роуленд. В таком случае под маской паяца и повесы он прятал свое подлинное лицо.
Но почему Майкл стал пиратом? И что, если он в самом деле беспокоится о ней? Пока все эти вопросы оставались без ответа.
Аннелиза пощекотала мягкую лапку сидевшей у нее на коленях Страйпс.
– Он обреченный человек, преступник, и мне не нужна его забота, – произнесла она. – Я всегда полагалась только на себя и ни в чьей помощи не нуждаюсь.
Кошка довольно замурлыкала и, согнув лапку, начала трогать упавшую шпильку. Аннелиза отобрала у нее опасную игрушку.
– Не вздумай попробовать, а то подавишься. Все вы, кошки, одинаковы – всюду суете нос. А вот я совсем нелюбопытна.
Оттого что она произнесла эти слова вслух, они не перестали быть ложью. Ее любопытство распространялось на многие вещи, но только не на мужчину, являвшегося теперь ее мужем. Здесь ее интерес почти на уровне полной апатии.
По-видимому, ей нужно чем-то себя стимулировать: попробовать изменить прическу или примерить парадное платье… Может быть, последовать совету Майкла и поупражняться в красноречии? Неизвестно почему, но при этой мысли в ее памяти возникли глаза пленника. При каждой встрече с ней они начинали светиться благодарностью, и чтобы добиться этого, ей не требовалось никаких предварительных приготовлений.
В дверь ее каюты снова постучали. Аннелиза завернулась в простыню и что есть силы толкнула дверь.
– В чем дело? Что-то еще?
Бедный Клопсток весь съежился. Никогда еще она не выходила из себя. Он качнул головой, показывая глазами на безбрежную вольную стихию за бортом.
– Я только хотел сказать, что ваше путешествие близится к концу. Мы уже недалеко от Банда-Нейры, осталось меньше недели. Вот я и решил сообщить, чтоб во время шторма вам было чуточку повеселее.
Произнеся эти слова, маленький согбенный человечек засеменил прочь.
Поднявшийся ветер не мог заглушить шум, поднявшийся в ознаменование радостного известия. Сейчас, при распахнутой двери, она слышала все звуки особенно отчетливо. Моряки громко обсуждали новость, звонили в колокол и носились друг за другом в каком-то галопирующем танце. Капитан, и тот, казалось, стряхнул с себя мрачное настроение, почти никогда не покидавшее его, и с улыбкой взирал на веселившийся экипаж.
С силой захлопнув дверь, Аннелиза привалилась к ней спиной. Чувствуя пустоту внутри себя, она жадно вдыхала воздух, а в животе ее словно образовалась дыра от выстрела корабельной пушки.
И тут послышался какой-то тихий звук, похожий на шепот. Она напрягла слух, пытаясь понять, не зовет ли ее Майкл с нижней палубы. Но нет, это капли падали на стену ее каюты. Начинался шторм, о котором предупреждал Клопсток.
Аннелиза с тоской посмотрела на свою постель. Ей хотелось снова залезть под простыни и накрыться с головой, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Но ведь она так давно не видела дождя! Аннелиза просунула голову в вырез платья, потом бросила взгляд на воротник. Чтобы пристегнуть его, потребовалось бы слишком много времени, и она решила обойтись без него. У нее специально был припасен чистый кусок парусины на случай шторма. Она взяла лоскут и вышла за дверь. Страйпс двинулась было за ней, но не пошла дальше порога, видимо, считая это ниже своего достоинства. Свернувшись клубочком, она, жмурясь, смотрела на мокрую палубу.
Поеживаясь, Аннелиза привязала один конец паруса к штырю с наружной стороны каюты, а другой заткнула за канат, которым были обвязаны бочки. Затем подставила бадейку под согнутый наподобие желоба парус и стала собирать дождевую воду. Сейчас чистая влага была ценна вдвойне, так как питьевая вода, взятая в Африке, имела солоноватый привкус. В предвкушении предстоящего удовольствия горло ее непроизвольно сжалось.
Она опять вспомнила о Майкле. За всю дорогу он ни разу не выпил и чашки дождевой воды. О чем бы она ни думала, даже о самых обыденных вещах, ее мысли всегда возвращались к нему. Ни один здравомыслящий человек не стал бы так маяться из-за этого твердолобого преступника. Бог с ним – пусть уносит в могилу свои тайны, если ему так хочется.
Аннелиза собрала все силы, чтобы не поддаться унынию, всегда считавшемуся большим грехом.
Она вернулась в свою каморку, разыскала ненавистный воротник и пристегнула к вырезу платья. После стольких месяцев пребывания на море и многочисленных стирок воротник превратился в убогую тряпку, но зато больше не сдавливал горла. Она попыталась энергично расправить его пальцами, чтобы хоть таким образом придать нужную форму, но вскоре оставила это занятие. Чего ради? Скоро корабль прибудет на Банда-Нейру, а там воротник ей больше не понадобится. Как только на горизонте покажется ее новая родина, она переоденется в свадебное платье и вышвырнет старое одеяние в море. Тогда и корабль, и каждый, кто находится на нем, особенно этот доводящий ее до безумия контрабандист, навсегда отойдут в прошлое.