Даниэла Стил - Питер, Поль и я

— Ну хорошо. Только на одну ночь. И без глупостей. Наденешь его пижаму.

— А это обязательно? Господи, у него такие гадкие пижамы — бежевые или еще хуже. Меня от них тошнит. — Он поморщился, как будто один вид вещей Питера причинял ему страшную боль. Если бы они были сшиты из желто-зеленого атласа — другое дело.

— У него темно-синяя пижама с красной отделкой. Тебе понравится.

— Сомневаюсь. Но ради тебя я ее надену, так и быть.

Я пожалела, что недавно выкинула свою последнюю фланелевую ночную рубашку. Поздно — их не вернуть. Поразмыслив, я решила лечь спать в банном халате для собственной безопасности. Я не стану провоцировать Поля на то, о чем мы потом оба пожалеем.

Мы разошлись по спальням, предварительно приняв душ каждый в своей ванной. Через некоторое время Поль появился передо мной в темно-синей пижаме Питера, и по его лицу было видно, что ее цвет причиняет ему ужасные страдания. Я надела самую целомудренную ночную рубашку и махровый купальный халат, который купил мне Поль. По сравнению с нашей прошлой встречей мой наряд не выдерживал никакой критики. Свечи я тоже не стала зажигать. Питер прав — можно ненароком устроить пожар.

— Что, ни одной свечечки не зажжем? — разочарованно протянул Поль, узнав о моем решении. Он обожал свет свечей, и я, признаться, тоже.

— Нет. Все, я выключаю свет, — предупредила я и улеглась в постель к нему под бок. Однако стоило ему меня обнять, как он напомнил мне Питера. Я твердила себе, что это Поль, но в темноте мои усилия были тщетны.

— Почему ты сегодня такая скованная? — обиженно спросил он, прижимая меня к себе. — Он что, сделал тебя фригидной? Тогда понятно, почему он меня прислал.

— Ты здесь не в командировке, — напомнила я ему. — Ты порождение его больной фантазии и приехал навестить меня на правах старого друга. — В течение последних трех месяцев Питер вел себя как самый обычный человек, и мне не верилось, что идея прислать ко мне клона принадлежала именно ему.

— А как у тебя с воображением, Стеф? Ты совсем его потеряла или он его убил?

— Он подарил мне счастье.

— Я тебе не верю, — отрезал Поль.

Я нахмурилась. Разговор перешел на другую тему, и мне это не нравилось. Я оставила его вовсе не затем, чтобы выслушивать упреки, а потом оправдываться. Я пожалела его и только поэтому позволила провести со мной ночь.

— Если бы ты была с ним счастлива, то и со мной бы развлекалась, как в прошлый раз. А так ты еще более зажата, чем он.

— Я не могу спать с вами обоими. У меня от этого голова идет кругом.

— А я не посторонний. Я и он — одно.

— В таком случае вы оба чокнутые.

— Возможно. Но мы оба любим тебя, — добавил он, словно это было оправданием.

— Я тоже тебя люблю. Просто я больше не хочу ввязываться в эту историю. В прошлый раз, когда я была с тобой, мне казалось, что я люблю тебя, а не его. Потом он вернулся, и я поняла, что люблю его по-прежнему, а тебя не люблю. К тому времени тебе уже отвинтили голову. От этого спятить можно! — Как я могу обсуждать с ним эту тему? Но он сам затронул этот щекотливый вопрос.

— А где у тебя голова, ты знаешь? — огрызнулся он.

— Не груби.

— Можешь ты помолчать хотя бы пять минут? — сказал он и поцеловал меня.

Как я ни старалась сдерживать себя, все завертелось сначала. Я почувствовала то же, что и в нашу прежнюю встречу, несмотря на все клятвы, которые себе дала.

— Нет! — выдохнула я и поцеловала его в ответ, ненавидя и презирая себя больше, чем его. Как все это нелепо и смешно! Стоило ему прикоснуться ко мне, и мои сдержанность и целомудрие улетучивались как дым.

— Вот теперь уже лучше, — произнес он, целуя меня, и мне захотелось его стукнуть. Но я этого не сделала.

Я продолжала целовать его и вскоре уже не могла оторваться от его губ. Если бы вечно лежать в его объятиях и целовать его! А едва он дотронулся до меня, как мне захотелось не только поцелуев, но и всего остального, и что самое ужасное, я не переставала тосковать по Питеру и воспринимала Поля как частичку его души. Теперь я при всем желании не могла бы сказать, кто есть кто, что есть что, с кем и что я делаю и почему. В конце концов, мне уже было наплевать, кто из них сейчас со мной в постели. Наверное, я тоже свихнулась. На меня снизошли покой и умиротворение, и даже двойное сальто, которое мы проделали с Полем, уже не казалось чем-то из ряда вон выходящим.

— Ты просто прелесть, — промолвил он, а я молча лежала и думала о том, какой все-таки странный подарок преподнес мне Питер и как много они оба значат для меня, хотя я больше люблю Питера, чем Поля, и так будет всегда. Но мне милы и дороги и чудачества Поля.

— По-моему, ты дурно на меня влияешь, — солгала я ему, чтобы заставить его почувствовать себя виноватым, коль скоро у меня комплекс вины отсутствовал полностью.

Все это дело рук Питера. Он создал Поля и прислал его ко мне. Если он был против, зачем подарил мне Поля? А вдруг это тест и Питер хочет проверить, насколько я верна и целомудренна? Да, в таком случае со мной и впрямь не все в порядке, поскольку, пока я спала с Полем Клоном, а не с каким-то незнакомцем, вопросы целомудрия и верности меня не особенно волновали. Поль во всем походил на Питера — одно лицо, тело и даже душа. Различными были только предпочтения в одежде да манера заниматься сексом, включавшая у Поля тройное сальто, что само по себе добавляло в отношения остроты.

— Вот и неправда, — возразил Поль. — Не делай из этого то, чего нет и не должно быть. — Последняя его фраза прозвучала для меня как полная бессмыслица.

— Ну тогда что это? Объясни мне. Я не в состоянии это понять, — сказала я, вконец запутавшись в его словах и собственных чувствах.

— Это фантазия. И в некотором роде продолжение его самого. А еще я дарю всякие драгоценные безделушки, которые будут напоминать тебе обо мне. — С этими словами он включил свет, полез в карман пижамы Питера, брошенной на полу, вытащил оттуда огромный бриллиантовый браслет и протянул мне.

— Боже мой, что это?

— Давай-ка посмотрим. Так, это не теннисная ракетка и не ручная змея. По дороге к твоему дому я заехал в бутик «Тиффани».

— О, Поль… ты и впрямь сумасшедший… но мне нравится.

Он надел на мою руку браслет, и я просияла от счастья.

— Я не могу быть с тобой. А он может. Почему бы тебе не выйти за него замуж, Стеф, вместо того чтобы разрываться между своим и его домом и прятаться от собственных детей? Вы же попусту теряете время. Это глупо и бессмысленно. Кроме того, вы любите друг друга.

— Это к делу не относится.

— Нет, это самое главное в ваших отношениях, — серьезно возразил он.

— Не знаю… При чем здесь любовь? Я была замужем тринадцать лет, и после всего этого Роджер заявил мне, что никогда меня не любил. Не хочу начинать все сначала.

— Роджер просто ничтожество. Питер совсем не такой.

— Да, но если уж на то пошло, он ни разу не сделал мне предложения. И что, если он его сделает? Нам с тобой придется расстаться навсегда. И некому будет дарить мне драгоценности.

— Не будь такой алчной. К тому же это не в его интересах. Я ему еще понадоблюсь, если он снова поедет в Калифорнию.

— Сомневаюсь, — честно призналась я.

Вести подобные разговоры, да еще с клоном, которого и человеком-то назвать как-то не поворачивается язык, — нет, видно, я окончательно свихнулась. Но Поль умен, так же как и Питер, и я по-своему люблю его, хотя и не так сильно, как Питера. Порой Поль казался мне самым чутким и нежным существом на свете, однако чаще всего он выглядел всего лишь как бледная копия Питера.

— Я думаю, он будет брать тебя с собой в Калифорнию, — задумчиво продолжал Поль. — Так он и поступит, если хоть немного раскинет мозгами. Иначе нам невесть сколько придется кувыркаться, выделывая тройное сальто. Для тебя это будет ужасно. Я вижу, ты любишь его по-настоящему. Наверное, именно поэтому ты и меня тоже любишь.

Он был прав, но я не хотела причинять ему боль. Поль был таким ранимым. Совсем не скажешь, что у него вместо сердца сгусток проводов.

— Как бы то ни было, я не собираюсь за него замуж. Так что продолжай покупать мне драгоценности и записывай их на его кредитную карту. Надо свыкнуться с этим, и все.

— Моя беда в том, что я уже привык к тебе, — тихо произнес он, обнимая меня.