Даниэла Стил - Питер, Поль и я

Я была рада его приезду и лишь сейчас, лежа с ним рядом, поняла, как соскучилась по нему. Он говорил со мной так, как Питер никогда бы не решился.

— Я буду тосковать по тебе, если он не разрешит мне вернуться, — печально добавил он.

— Не беспокойся ни о чем… давай спать, — сказала я, зевая.

Он повернулся на бок, и я прильнула к нему. На этот раз он был до боли трогательным, и мне стало его искренне жаль. Пять минут спустя он уже спал глубоким сном, а я лежала с ним рядом и думала о том, что он только что мне говорил, и о моих чувствах по отношению к нему и к Питеру. От всех этих мыслей у меня голова пошла кругом. Итак, я сплю с двумя мужчинами, которые суть один и тот же человек, и я теперь не знаю, где кончается один и начинается второй. Вот цена, которую мне пришлось заплатить за близость с клоном, внутри которого провода и интегральные микросхемы. Но Поль — это еще и четырехкратное сальто, и драгоценности. Я улыбнулась, закрыла глаза и, прижавшись к Полю, погрузилась в сон. Как все-таки здорово, что Питер догадался его прислать!

Все последующие дни я развлекалась по полной программе. Мы занимались тем же, чем и в прошлый раз, то есть оставались в постели весь день вплоть до возвращения детей из школы. Я отложила поиски работы до января. Все ночи напролет мы проделывали тройное сальто, а по выходным вчетвером отправлялись куда-нибудь. Мы сводили детей в Рокфеллеровский центр на каток, причем Поль вырядился в небесно-голубой блестящий комбинезон с вышитым стразами воротником, что можно было считать довольно скромным костюмом. Он катался на коньках как профессионал и заслужил восторженное одобрение всего катка.

В тот же день он отправился в офис Питера, чтобы уладить кое-какие дела. Питер несколько раз звонил мне с Западного побережья — он был загружен работой. Я не стала напоминать ему о Поле и ни слова не сказала о том, что он сейчас живет у меня дома. Я решила, что либо Питеру известно об этом, либо он не хочет ничего знать, и поэтому хранила молчание. Поль не давал мне скучать. Но теперь для меня все было по-другому.

Любя их обоих, я ужасно мучилась, и даже все те подарки, которыми осыпал меня Поль, не могли успокоить мою совесть, тем более что он использовал кредитную карту Питера. Как только Поль ушел в офис Питера, я позвонила своему психиатру, у которого была на приеме после развода с Роджером. Доктора удивил мой звонок: он, вероятно, решил, что я либо вернулась к Роджеру, а это было бы равносильно самоубийству, либо нашла себе очередного мучителя. Мне повезло: у него как раз был перерыв между приемами, и он сказал, что может принять меня через полчаса. Я пообещала явиться минута в минуту.

За два года его кабинет практически не изменился. Диван, на который я уселась, немного пообтерся, а картины на стене нагоняли тоску. Доктор потерял изрядное количество волос, а ковер в кабинете местами протерся. В остальном офис выглядел очень представительно. Доктор был рад меня видеть. После короткого обмена приветствиями я перешла прямо к сути дела. Меня тревожила история с Питером и Полем. Я была влюблена в Питера как никогда. В нем воплотился мой идеал, и мы прекрасно ладили друг с другом, когда он был рядом. Но стоило ему уехать, как я с головой окуналась в омут безумной страсти вместе с Полем, моим «воображаемым другом», как он теперь себя называл. Правда, с каждым днем он становился для меня все реальнее, и я все больше и больше к нему привязывалась. Это меня очень тревожило.

— Итак, Стефани, что привело вас ко мне? — спокойно осведомился доктор Стейнфилд. — Надеюсь, вы не вернулись к Роджеру?

— Боже, конечно, нет.

Шарлотта совсем недавно сообщила мне, что у Роджера и Хелены будет ребенок, но, странное дело, мне было совершенно все равно. Я всегда думала, что, если это случится, я буду вне себя от злости. А сейчас я была занята четырехкратными кульбитами с Полем и скучала по Питеру, так что переживать по поводу ребенка Хелены и Роджера у меня попросту не было времени.

— Нет, тут другое. — Мне не хотелось терять ни секунды из отпущенного часа на разговоры о ребенке и Хелене. — Я сплю с двумя мужчинами, и это сводит меня с ума. Нет, не с двумя, а с одним. В какой-то степени.

Доктор Стейнфилд вперил в меня заинтересованный взгляд, и я поняла, что объяснить ему суть проблемы будет не так-то просто.

— Вы спите с одним мужчиной или с двумя? Я не совсем вас понял. — Да уж, я и сама себя понимала с трудом. Доктор посмотрел на меня в явном замешательстве.

— Один из этих двух настоящий, а второй — воображаемый. У меня с ним потрясающий секс. Он является ко мне, когда тот, другой, уезжает. То есть тот настоящий присылает ко мне этого поддельного.

Доктор Стейнфилд согласно кивал, уставившись на меня как зачарованный. Видимо, я стала гораздо интереснее и нервознее, чем раньше. Мой психоз явно прогрессировал.

— А ваша интимная связь с… э-э… с настоящим мужчиной?

— О, тут все просто замечательно, — заверила я его, и он снова кивнул.

— Рад слышать. А второй мужчина — не более чем ваша фантазия? Что он собой представляет? Расскажите. Я знаю, вы мне доверяете.

— Он и фантазия, и реальность. Я понимаю, для вас это звучит как совершенная бессмыслица, доктор Стейнфилд, но тот второй, Поль, является двойником того первого, которого зовут Питер.

— То есть вы хотите сказать, что они похожи внешне? Они близнецы?

— Нет, они оба — один и тот же человек. Поль — клон Питера. Питер занимается бионикой. Он проводит необычные эксперименты, и я его люблю.

На лбу доктора Стейнфилда выступили бисеринки пота. Нам обоим было сейчас нелегко, и я уже жалела, что вообще к нему пришла.

— Скажите, Стефани, вы не принимали таблетки? Не занимались самолечением? Знаете, некоторые препараты действуют как наркотики и способны вызывать галлюцинации.

— У меня нет никаких галлюцинаций. Поль — бионический клон Питера, и Питер присылает его ко мне, когда ему надо уехать из города. В прошлый раз я спала с ним в течение двух недель, и теперь все начинается снова. У меня голова идет кругом. Кто из них двоих со мной рядом, того я и люблю… но Питера я люблю больше. Он настоящий, живой человек.

— Стефани, — решительно перебил меня доктор, — вы слышите голоса, Когда остаетесь одна?

— Нет, никаких голосов я не слышу, доктор. Я сплю с двумя мужчинами и не знаю, что мне делать.

— Ну, тогда все ясно. Они оба настоящие, Стефани? То есть я хочу сказать, они люди, как и мы с вами?

— Нет, — возразила я, — один из них искусственный. Поль сейчас со мной, потому что Питер уехал. Он прислал его ко мне.

Доктор Стейнфилд наморщил лоб, продолжая гипнотизировать меня внимательным взглядом, а я мечтала очутиться за тридевять земель от его кабинета.

— Скажите, Поль сейчас находится в кабинете вместе с нами? — осторожно спросил он. — Вы его видите?

— Конечно, нет.

— Это хорошо. Вы чувствуете себя покинутой, когда Питер уезжает? Вам хочется заполнить образовавшуюся пустоту другим мужчиной, пусть даже воображаемым?

— Нет. Я не придумываю его себе только потому, что мне одиноко. Питер сам направляет его ко мне.

— Каким образом?

На НЛО, как же еще. Наверное, ничего другого он теперь от меня и не ждет. Разговаривать с ним бесполезно.

— Поль появляется у меня на пороге с пятнадцатью чемоданами из крокодиловой кожи от «Гермеса». Одевается он вычурно, у него экстравагантные костюмы, но с ним весело и интересно.

— А Питер? Каков он?

— Он очень сдержанный, интеллигентный, нежный и любящий. Моих детей он обожает, и я от него без ума.

— А как он одевается?

— Синие джинсы и оксфордские рубашки, застегнутые до верхней пуговички, или серые фланелевые брюки и пиджак.

— Это вам кажется скучным? Вы представляете его себе похожим на Поля?

— Нет, я люблю его таким, какой он есть. Он гораздо привлекательнее Поля, если уж на то пошло. Стоит мне его увидеть, я таю. — Я невольно улыбнулась, вспомнив Питера.

— Хорошо, Стефани. Очень хорошо. А что вы можете сказать о Поле?

— Его я тоже люблю. Ему нравится весело проводить время, порой он ведет себя скандально. Но моих детей он тоже любит. Он очень милый, нежный и в постели хоть куда. Когда мы с ним занимаемся любовью, он делает сальто и приземляется прямо на пол, а я оказываюсь на нем сверху, и… — Я видела, что доктора Стейнфилда вот-вот хватит удар. Мне стало его искренне жаль.